Любовь Романова - Призрак и другие соучастники
— Не бойся! Смотри!
Там, под пачками курток и пальто подпрыгивал на всех четырех лапах, очумевший от внезапно свалившейся свободы, Пупсик. Маленькая, толста собачка пыталась ухватить зубами какой-то белый комок. Комок сопротивлялся, отчего Пупсик отчаянно хрюкал, отскакивая назад, издавал очередную руладу и снова бросался в бой. Зрелище было комичное. Жалко, Стервелла не видит! Она бы сейчас принялась причитать: «Пупсик, мальчик мой, брось каку! Не расстраивая мамочку!» Наверное, Пупсик из-за этого и сбежал. Душа попросила свободы…
Наконец, лупоглазый толстячок изловчился и прижал противника к стене. Стася поняла: еще чуть-чуть и победа останется за Пупсиком. Она внимательнее присмотрелась к его врагу, разглядела длинный хвост и пару оранжевых пятен на спинке зверька.
— Ой, это же та крыса! — Стася рванула к месту битвы. Гарик поспешил за ней. Через пару мгновений они оказались рядом с рычащим клубком. Мальчик схватил пса за жирные бока, а девочка попыталась отобрать уже порядком обслюнявленную крысу. Однако Пупсик и не думал сдаваться. Он зашелся в истеричном хрюканье, вгрызаясь в руку Гарика. Близнец ойкнул, но скандалиста не выпустил.
Взъерошенный зверек, воспользовавшись тем, что его противник ненадолго отвлекся, сам прыгнул к девочке, пробежал по рукаву и юркнул под косичку. Стася взвизгнула и зажмурилась.
— Тихо, тихо! — попытался успокоить Гарик любимца директрисы, но тот только сильнее распалялся и даже начал издавать звуки, отдаленно напоминавшие нормальное собачье тявканье, — Давай его тут закроем!
Ребята осторожно выскочили из гардероба, оставив взбесившегося Пупсика за дверью. Пока они мчались к выходу из интерната, тойтерьер Стервеллы издавал истошные вопли. «Ничего, толстопузый, скоро тебя найдут и вернут мамочке», — подумала Стася. Девочка старалась передвигаться как можно осторожнее, чтобы не пугать зверька, доверчиво прижавшегося к ее шее пушистым боком. Надо же, а ей казалось, что крысы противные. И хвосты у них голые! А, выходит, они такие симпатяги! Стася почувствовала, как зверек аккуратно лизнул ее в мочку уха. Щекотно!
* * *Спустя пять минут ребята уже сидели в натопленной землянке. Вадик сосредоточенно возился с диктофоном, зачем-то переписывая его содержимое на старенький кассетник.
— Голь на выдумки хитра! — гордо сообщил он запыхавшимся ребятам, — Эх, мне бы к компьютеру — за пять минут бы все сделал, а так приходится выкручиваться. Вот. Теперь все самое нужное находится в одном месте — если что, кассету можно передать потом в милицию. Кстати, доказательством в суде является только пленочная запись — цифра не принимается. Ну, как у вас дела? Узнали что-нибудь?
Стася осторожно сняла с плеча, успевшего успокоится, грызуна и посадила его в середину круглого стола.
— Вот, знакомься — наш спаситель! Мы тебе о нем рассказывали.
Вадик уставился на притихшую крысу.
— Уверены, что это «он»? — деловито поинтересовался близнец, бесцеремонно схватил грызуна и попытался его перевернуть, но тут же отдернул руку? — Вот гад! Кусается!
Крыса оскалилась и через мгновение вновь оказалась на плече Стаси. Та ласково почесала за шелковым ушком.
— Ты его пугаешь! — она строго свела брови, — С ним нужно нежно! Давайте ему имя придумаем.
— Кеша! — тут же предложил Гарик, — Нет, не то! Может, Кузя?
— Сам ты Кузя! Что он тебе — домовой что ли? — фыркнул Вадик, — Давайте назовем его Сергеем Николаевичем, в честь Загубского!
— Спятил? Крысу в честь директора интерната называть! — схватился за голову близнец.
— Все, довольно! — тяжело вздохнула Стася. — Потом само придумается. Со временем.
И крыса осталась Просто Крысом.
Стася и Гарик наперебой рассказали Вадику обо всем, что им удалось узнать, а тот в свою очередь дал послушать записи, сделанные в кабинете Стервеллы. Большую часть цифровой дорожки занимало сюсюканье директрисы с ее ненаглядным Пупсиком. Интересными оказались два разговора. Первый — с Леоновым и Перепелкиным, второй — с неизвестным собеседником по телефону.
Запись получилась не лучшего качества. Голоса людей то и дело перекрывало собачье поскуливание, поэтому ребята низко склонились над диктофоном, почти касаясь друг друга макушками. Сначала милиционеры расспрашивали директрису о том, как был найден Мироныч, кто находился в это время в интернате, не происходило ли чего странного накануне, а потом, видимо, дав Стервелле расслабиться, перешли к неприятным вопросам.
— А не хотите ли вы, Стэлла Родионовна, рассказать нам о деньгах, которые выделяет министерство образование на дооборудование интерната? — начал издалека Тарас Анатолиевич, — У нас имеются сведенья, что швейные машины вы планируете закупать у компании, которую возглавляет ваш родственник — Альберт Иброгимович Талдыко. Не так ли?
Стервелла засуетилось, начала юлить, что даже Пупсику стало ясно — дело не чисто. Правда ничего более конкретного милиционерам известно не было, и они всего лишь попугали директрису, так и не получив от нее ценной информации.
— Мне кажется, эти махинации с Забияко к делу не пришьешь, — с сомнением покачал головой Вадик, — Ну зачем ей убивать сообщника?
— Может, он на нее донести хотел? — Гарик задумчиво подпер кулаком свою пеструю от веснушек щеку.
Второй разговор Стервеллы оказался куда интереснее. Он состоялся почти сразу после ухода милиционеров. Собеседника слышно не было — только голос директрисы.
— У меня была милиция. Грозили обыском, — шипела Талдыко, — Они могут ее найти. Что делать?
Пауза.
— Нет, пока никто не видел.
Пауза.
— Когда? Хорошо я позвоню тебе в понедельник. Готовься избавиться от нее.
У Стаси аж сердце ёкнуло. О чем это она? Неужели, Стервелла прячет кого-то здесь, в интернате? И что значит: «готовься избавиться от нее»?
— Все ясно! Она скрывает труп! — едва не заорал Гарик, — Нужно обыскать интернат!
— Ну и как мы это сделаем? — усомнился Вадик, — Где его искать?
— Где-где? В подвале и на чердаке — больше негде! А еще можно посмотреть, кто из чужаков придет к Стервелле в понедельник, а потом проследить за ним.
— В любом случае, до понедельника мы вряд ли что-нибудь узнаем, — сделала вывод Стася.
Она подошла к биноклю в стене и машинально заглянула в него.
— Ой, там кто-то в белом стоит! — испугалась девочка. В бледном свете фонаря, рядом с дырой в ограде, от которой тропинка вела прямо к их Убежищу, облокотившись на металлическую сетку, стоял человек. Его голова и одежда странно белели в полумраке, придавая фигуре сходство с приведением, — Кажется, он нам рукой машет!
Братья Соболевы как по команде вскочили со своих пеньков-табуреток и бросились к наблюдательному пункту.
— Дед пришел! — завопил Гарик, едва глянув в бинокль, — Он за нами!
Близнецы вылетели из землянки, а Стася не торопясь выключила свет, положила в карман задремавшего Крыса, плотно закрыла дверь и поспешила вслед за мальчишками.
Семья Соболевых, в полном составе ждала ее у ограды.
— Ну, здравствуйте, Анастасия, если позволите вас так называть! — без тени иронии сказал дедушка близнецов. Его седые волосы в свете фонаря казались совсем белыми, такими же как куртка — вот почему Стася сперва испугалась. — Владимир Валерьянович, представился он. Можно просто дедушка Вова, — и протянул девочке руку.
Стася взяла сухую, но все еще крепкую ладонь и ощутила волну силы и спокойствия, исходящую от этого человека. Ее накрыло запахом моря. Косматых, седых волн, набегающих на галечный берег где-нибудь под Североморском. Стася никогда не была в этом городе, но в бабушкиной квартире висела картина, на которой в оправе синих сопок бушевало северное море. Вдалеке виднелся громоздкий военный корабль, величественный и одновременно уродливый. В нижнем углу холста можно было разглядеть аккуратную надпись: «Североморск, 1979 г.». Если бы масляные краски могли доносить запахи, этот пейзаж пах именно так, как мысли и чувства деда близнецов Соболевых. «Зря мальчишки думают, что их дедушка на ладан дышит, — отметила Стася, — Он гораздо крепче, чем им кажется».
— Мне внуки все уши про вас по телефону прожужжали, — усмехнулся старик, блеснув в темноте белозубой улыбкой, — Вижу, что не зря.
Спустя несколько минут, прихватив минимум вещей, друзья вместе с дедушкой покинули территорию интерната. Стася поймала себя на чувстве облегчения. «Наверное, что-то похожее испытывают бывшие заключенные, выйдя за ворота тюрьмы. Интернат, конечно, не тюрьма. И кормят тут вкусно. Но что-то гнетущее в нем есть».
* * *Сначала они минут пятнадцать ехали на автобусе по узким улочкам вечернего Тихореченска, потом шагали по скудно освещенному переулку мимо одноэтажных домиков — «пер. Северных зорь», — прочитала Стася на одной из калиток у дороги — и, наконец, очутились перед двухэтажным срубом, сложенным из круглых бревен. Стася смотрела во все глаза — ей никогда не приходилось видеть жилищ, так похожих на сказочную избушку, а уж тем более — проводить в них выходные.
