Патриция Рэде - Заклятие дракона
Наклонившись, она с нетерпением ожидала ответа зеркала.
Глава пятнадцатая,
в которой зеркало выказывает характер
Медленно-медленно мутноватое отражение комнаты в зеркале стало проясняться, а потом затянулось белым молочным туманом. И послышался хриплый и скрипучий, будто застоявшийся голос:
— Попользуетесь, а потом заткнете меня в чулан еще на двадцать лет собирать паутину и болтать поневоле со старым хламом, со всякими поношенными волшебными плащами и прохудившимися семимильными сапогами. Сами небось не согласились бы…
— Я хочу поговорить с Менданбаром, королем Заколдованного Леса, — твердо сказала Симорен.
— Могла бы то же самое попросить стихами, — проворчало зеркало. — Ну, да ладно. На этот раз сделаю исключение. Ты хотя бы точно знаешь, чего хочешь. Не пристаешь с глупыми вопросами вроде «кто прекрасней всех на свете?». Терпеть этого не могу. Я проверяло на одной тысяче двухстах семидесяти пяти девицах, и ни разу никто никогда не был доволен ответом. Ну, а ты, видно, решительная. «Хочу поговорить…» И точка! Погоди, а ты действительно вызываешь короля? Уверена?
— Совершенно уверена, — ответила Симорен. — Пожалуйста, соедини меня с ним.
— Если ты настаиваешь, — проскрипело зеркало. — Но по опыту знаю, что короли не со всяким желают беседо вать.
— Со мной он разговаривать станет. Я его жена.
— Ну, простите, ваше величество, — обиженно пробормотало зеркало. — Вы так измазаны в грязи, что не сразу отличишь от замарашки.
Прежде чем Симорен успела ответить, поверхность зеркала пошла разноцветными волнами и послышалась тихая музыка. Хриплый голосок, нещадно фальшивя, завел какую-то незнакомую мелодию.
— Зеркало! — позвала Симорен. — Зеркало!
Зеркало не отвечало.
— Придется подождать, пока оно напоется, — сказал Брандель.
— А нельзя ли заставить его поскорей перестать? — нетерпеливо спросила Симорен. — Морвен, ты же умеешь управляться с волшебными зеркалами.
— Не настолько, чтобы справиться с этим, — с сожалением покачала головой Морвен.
Наконец музыка замерла, и зеркало расчистилось. Но вместо Менданбара или на худой конец ухмыляющейся физиономии горгульи они увидели снова ровную молочную белизну.
— Простите, — буркнуло зеркало, — мне, кажется, не удалось наладить связь. Не сумело пробиться.
Симорен и Морвен с недоумением уставились на зеркало.
— Не смогло пробиться? — опешила Симорен. — Но почему?
— Откуда мне знать? Я всего лишь зеркало.
— Попробуй снова, — попросила Морвен.
— Только никаких песенок! — предупредила Симорен.
Но она опоздала. Снова появились цветные волны и раздались звуки песенки.
На этот раз время тянулось нескончаемо. Симорен нервно шагала туда-сюда перед зеркалом, хмурясь и покусывая губы. Наконец зеркало умолкло и снова очистилось.
— Нет, — проговорило оно, — Там не с кем соединяться. Ты уверена, что у него тоже есть волшебное зеркало?
— Было, когда мы уходили, — сказала Симорен, — И потом…
— Может быть, кто-то разбил его? — предположил молчавший до сих пор Бандит.
— Невероятно, но возможно, — согласилась Морвен. — И все же я подозреваю, что все трудности кроются здесь. — И она кивнула на прислоненное к стене старое зеркало феи.
— Со мной все в порядке! — раздраженно просипело зеркало. — За все эти годы, с тех пор как фея превратила меня в волшебное из обычного, на меня никто никогда никому не жаловался.
— Но это же было очень давно. — Морвен повернулась к Симорен. — Заклинание зеркала в замке делал Телемайн, да?
Симорен кивнула:
— В прошлом году. Это был его свадебный подарок. А всего несколько недель тому назад чародей обновил заклинание.
— А может быть, эти зеркала несовместимы? — предположила Морвен.
— Чепуха! — возмутилось зеркало — У меня уживчивый характер. Я уживалось даже с той ужасной женщиной, которая хотела извести свою падчерицу. А та женщина, уверяю вас, никому жизни не давала…
— Хватит болтать, — перебила Морвен.
— Фи-ии, — просипело зеркало, и молочно-белая пелена стала вовсе непроницаемой, вся поверхность зеркала пошла серебристо-коричневыми пятнами.
— Ты и в самом деле считаешь, что дело только в заклинании и ничего другого не случилось? — с надеждой спросила Симорен.
— Такое бывает, правда, не часто, — успокоила ее Морвен. — Завтра спросим у Телемайна. Может, он что-нибудь посоветует.
— Может быть, — задумчиво проговорила Симорен. — А не стоит ли поговорить с Казюль? Бандит!..
— О нет, — запротестовал осел. — Только не я. И летаю пока не очень хорошо. И не обедал еще.
— Ну, вылитый Чепухайт! — хмыкнул Мистер Беда. — Скажи еще, что рыбки хочешь.
— Рыбу не ем, — угрюмо буркнул осел.
— Я поищу тебе еды, — вмешался Брандель, — Чего ты хочешь?
Уши Бандита поднялись.
— Клевера! Со сладкими цветами для вкуса и чуть терпкими листочками для привкуса. И может быть, немного петрушки для аромата. Но не той петрушки, что завивается мелкими волосками, а той, у которой плоские листья.
— Посмотрю, что у меня найдется, — немного опешил Брандель.
— Раз Бандит отказывается, придется использовать бельевую корзину, — сказала Симорен. — Морвен, ты покажешь, как ею пользоваться?
— Пожалуйста, — откликнулась ведьма. — Но помни, корзина капризна. Удерживать ее в равновесии не так-то просто. Управишься?
— Если я управлялась с волшебным ковром, на котором мы с Менданбаром летали на поиски Казюль, то уж с бельевой корзиной как-нибудь справлюсь, — решительно сказала Симорен.
Морвен улыбнулась. Она научила Симорен командам управления, и они вдвоем выволокли корзину через подоконник наружу. Морвен помогла Симорен забраться в парящую у самого окна корзину и, чтобы удостовериться, что все идет нормально, проследила за началом полета. Симорен ловко управляла соломенной корзиной. Успокоившись, ведьма отошла от окна.
На лестнице снова послышались глухие удары и усердное сопение. И появился Брандель, обнимавший громадную лохань с горой клевера.
— Где ты его достал? — поразилась Морвен.
— Фея не любила часто бегать в город за продуктами, — пояснил Брандель, ставя лохань перед ослом. — Вот она и наколдовала, чтобы в кладовке тут же появлялось все, что потребуется для нее или для гостей.
— А мне казалось, что фея не очень привечала гостей, — заинтересовалась Морвен.
— К ней и верно редко захаживали. Но если уж пришли, то легче наколдовать еду, чем носиться за нею в магазин.
Уши осла замерли. Он прекратил жевать и поднял голову.
— Заколдовано? — испуганно прошепелявил он ртом, набитым клевером. — И эта еда за-кол-до-вана?
— Нет, нет! — успокоил его Брандель, — Заколдована кладовка. А еда абсолютно натуральная. Без примесей вредного волшебства. И чего ты всполошился?
— Видишь ли, — мягко сказала Морвен, — у него есть кое-какой неприятный опыт. Теперь он старается быть поосторожней.
— И ты уверен, что это безопасно? — допытывался Бандит. — А то я уже устал от всех этих ужасных превращений.
— Теперь поздно беспокоиться, — злорадно заметил Мистер Беда. — Ты уже набил брюхо этой гадостью. А принести блюдечко сливок вместо кроличьей жвачки никто, конечно, не сообразил? — Кот вопросительно поглядел на Бранделя.
— Ну да, ты заботишься только о своей кошачьей еде, — строго повела бровью Морвен.
Кот смешался.
— Извините, — спохватился Брандель, — я так привык к одиночеству, что забыл о гостях. Чего бы вам хотелось?
— Давай-ка посмотрим, что у тебя есть, — сказала Морвен и направилась к лестнице.
К тому моменту, когда Симорен вернулась, Морвен и Брандель уже накрыли стол. Ужин их ждал отменный. Жареный поросенок, печеная картошка, морковь, зеленые бобы, мелко нарезанный лук и родниковая вода. Кроме того, на полу стояло блюдо сардин и блюдечко со сливками специально для кошек. Бандит прикончил одну лохань клевера, принялся за вторую и чувствовал себя почти сытым. Впервые за много дней осел мог есть сколько пожелает.
— Ну как, хорошо поболтала со своей драконшей? — небрежно спросила Морвен, когда Симорен оттаскивала бельевую корзину подальше в угол.
Симорен подняла на ведьму удивленные глаза.
— Казюль не моя и никогда не была моей драконшей. Это я когда-то была ЕЕ принцессой. А теперь мы просто подруги.
— Ну тогда, хорошо ли ты поболтала со своей подружкой?
— Нормально, — уклончиво ответила Симорен, поглядывая на Бранделя. — Казюль улетает.
Морвен насторожилась:
— Когда? Почему?
— Прямо сейчас. Она…
Что-то громадное и стремительное — фьюить! — пронеслось мимо окна.
— Вон она полетела, — сказала Симорен.
