Клайв Баркер - Абарат: Дни магии, ночи войны
Он испытывал к нему отвращение. Если бы не необходимость в переводчике, он бы немедленно выкинул Вола за борт. Но он не мог позволить себе потерять Вола, тем более сейчас, когда расплод оказался таким сильным и смертельно опасным. Когда война будет выиграна и закончена, тогда посмотрим. Он планировал не только уничтожить весь расплод до последнего таракана, но вместе с ним и Вола.
Вернувшись в Двенадцатую Башню, Тлен постарался выкинуть из головы Лимана Вола и расплод. Здесь, где стены были покрыты царапинами и рисунками, сделанными им еще в детстве, Тлену было хорошо. Он приказал своим преданным слугам, Малышу Розовый Глаз и Лазару, доставить ему карту островов. Ее быстро принесли и разложили в комнате. Карта была круглой, а ее диаметр соответствовал диаметру башни, покрывая каждый дюйм пола Высоких Палат и позволяя Тлену, словно колоссу, ходить по суше и воде. Обдумывая свои планы, он перемещался от острова к острову, то и дело присаживаясь, чтобы изучить форму нужного ему залива или склон определенного холма.
Эти размышления были прерваны лаем птиц, вслед за которым раздался гром военных барабанов, прокатившийся внутри и между башен. Тлен встал и подошел к окну. Далеко внизу (а точнее, в 37 этажах) по каменистому пейзажу, через арки между Двенадцатой и Тринадцатой Башнями, извиваясь, шествовала впечатляющая процессия в окружении бесчисленных огней. Над серединой этой процессии возносился трон, установленный на отрубленное запястье гигантской высохшей руки, которое каким-то образом оживили. На троне восседала бабушка Тлена, Тант Эйла Тлен, прозываемая Бабулей Ветошью. Во время путешествия она не теряла драгоценного времени и продолжала шить в свете мерцающих факелов. Принц отлично знал, над чем она так одержимо трудится — у нее была одна-единственная работа. Она сшивала кожу заплаточников, человекоподобных мешков, набитых живой грязью из шахт Тодо. Так создавалась огромная армия, которая однажды уничтожит светлые силы Дня и любые другие силы, что День призовет себе на помощь. Эта работа продолжалась уже много лет, но бабушка дала понять, что великий труд близится к завершению, и скоро армия заплаточников будет готова. Повелитель Полуночи станет их генералиссимусом, но их Творцом останется Бабуля Ветошь.
С необычной поспешностью Тлен сошел вниз по холодным каменным ступеням. Не стоит вынуждать бабушку ждать у дверей. Даже в хорошем настроении она была вспыльчивой женщиной, обижаясь быстрее, чем он, и быстрее наказывая своих обидчиков. Ее близость сразу же вызвала в Двенадцатой Башне тревожный переполох, и он с раздражением видел, как многие якобы преданные ему слуги бежали в пещеры под Башней, чтобы не попасть под убийственный взгляд Бабули Ветоши. Даже полукровки и гибриды, населявшие укромные уголки Башни, потомки горгулий и диких псов, змей-обезьян и молний, попрятались в темницы, стремясь остаться незамеченными.
Только Летео, пятнадцатилетний юноша, которого Тлен нашел год назад, блуждая по копям грязи, и взял под свою опеку, бесстрашно стоял у входной двери. Мальчик плевал на ладонь, пытаясь пригладить торчащий вихор.
— Не боишься, Летео? Старая ведьма опасна, ты это знаешь?
Летео улыбнулся своему спасителю.
— Я ее не боюсь, — ответил он. — Вы ведь меня защитите, босс. К тому же, мне интересно, из-за чего весь этот шум.
— Значит, ты еще ни разу не видел мою замечательную бабушку?
Летео покачал головой, и прядь его черных волос вновь упала на лоб.
— Тогда иди и впусти ее, — сказал Тлен. — Пора тебе встретить самую жестокую женщину Абарата.
— Она правда самая жестокая?
— О да, — без улыбки ответил Тлен. — Худшая. Худшая из худших. Такую репутацию невозможно заслужить на пустом месте. Патрицид. Матрицид. Все это она совершила.
— А что такое этот патри…
— …цид. Убийство своего отца. Матрицид. Убийство своей матери.
— Она правда это сделала? — потрясенно спросил Летео.
— Поверь, это еще не самое худшее.
— А что может быть хуже?
— Инфантицид.
— Инфанти… она убивала детей?
— Ты быстро учишься.
— Удивительно.
— Но ты, конечно, помнишь…
— О чем?
— Кому ты предан.
Летео с уважением поклонился.
— Вы — мой принц, — сказал он. — Всегда. До конца света.
Тлен усмехнулся своей пугающей улыбкой.
— Договорились, — сказал он. — До конца света. Пожми мне руку.
Летео очень льстило пожать руку своему Повелителю, и он с готовностью это сделал.
— До конца света.
— Теперь живо к двери. Впусти эту женщину, пока она не отравила наш порог.
Летео подошел к входу тихой поступью человека, которому на роду написано причинять вред, и открыл ее как раз вовремя. На ступенях Башни стояла одна из бесчисленных прислужниц Бабули Ветоши, женщина средних лет, чей головной убор украшали священные цвета алого и серого, а лицо было покрыто татуировками, словно тенями. Она едва успела занести руку, чтобы постучать. Эта женщина была одной из тех, кто входил в ближний круг, в Сестринство Нити. Среди ведьм она считалась могущественной женщиной.
— Королева Мать Тант Эйла Тлен призывает своего внука. Передайте ему…
— Я здесь, леди Сгниль, — сказал Тлен, выходя из тени.
Маленькая серая леди Сгниль изобразила маленькую серую улыбку, показав заточенные зубы.
— Принц, — произнесла она, склоняя голову. — Ваша бабушка вас ожидает.
Она отступила в сторону, театральным жестом откинув свой широкий плащ, чтобы дать Тлену пройти.
— Летео, — сказал Тлен. — Иди за мной.
Мальчик и мужчина сошли вниз, в холодную темноту. Летео торопился, пытаясь поспевать за Тленом, шагавшим вдоль шеренги барабанщиков, носильщиков курильниц с благовониями и тех, кто стучал по земле, пока не достиг платформы, на которой был воздвигнут огромный трон. По обе стороны от трона располагались сосуды с фиолетово-черным огнем, куда Бабуля Ветошь иногда окунала исколотые пальцы, возвращая в них энергию.
— Какой приятный сюрприз, — сказал Тлен, хотя в его голосе не слышалось даже намека на удовольствие.
Бабуля Ветошь отнеслась к присутствию внука столь же равнодушно. Она вынула левую руку из огня и взяла лежавшее на коленях шитье.
— Ты больше не приходишь меня проведать, — сказала она, не глядя на Тлена. — Поэтому я вынуждена придти к тебе сама. — Ее голос был столь же нелюбящим, резким и безрадостным, как и выражение лица. — Ты неблагодарен, Тлен.
— Я что?
Спустя долгое время глаза старухи оторвались от шитья, от ритма нити и иглы, и остановились на нем.
— Ты меня слышал, — сказала она. — Сестринство ночи напролет творит для тебя армию…
— Для нас, бабушка, — ответил Тлен, не желая сдаваться под каменным взглядом Бабули Ветоши. — Это наша великая работа. Наша мечта.
Бабуля Ветошь издала невероятно тяжелый вздох.
— Я слишком стара для мечтаний, — проговорила она. — Ты будешь править островами, когда великая работа закончится.
Тлен покачал головой. Все это он слышал и раньше. Она всегда выставляла себя жертвой, мученицей.
— И у тебя, разумеется, нет сил, чтобы причинить кому-то вред, — сказал он. — Ты ведь усталая женщина, которой никто не помогает, и скоро умрешь в ореоле святости. — Он засмеялся. — Ты просто нелепа.
— А ты жесток, — ответила она. — И однажды будешь за это страдать.
— Да, да, — сказал Тлен. — Однажды, когда-нибудь. А теперь отложи свое шитье, — продолжил он. — Давай прогуляемся куда-нибудь, где потише.
Губы старой женщины изогнулись.
— Думаешь, Тлен, ты такой умный, потому что выжил, а твои братья и сестры погибли? Но кто тебя спас?
— Ты, бабушка. И часа не проходит, чтобы я не обращался к тебе с благодарной молитвой.
— Лжец, — сказала ведьма. Она воткнула иглу с нитью в свисающую с пояса подушечку и отложила заплаточника, над которым сейчас трудилась. Затем она пробормотала слово на старом абаратском — йетасиха, — и от края платформы протянулась воздушная лестница. Она встала и сошла вниз.
Как обычно, Бабуля Ветошь носила роскошную одежду, украшенную тем, что на первый взгляд казалось куклами или фрагментами кукол. На самом же деле это были ссохшиеся останки ее жертв, разорванные на мелкие клочки и пришитые к платью вместо шелковых бантов.
— Великолепно выглядишь, бабушка.
— А ты выглядишь жалким. Что с тобой? Влюбился?
— Влюбился? Я? В кого?
— Не знаю, это ты мне ответь. Давай-ка пройдемся, и ты мне все расскажешь.
22. Смертный приговор
Тлен и его бабушка шли вдоль края копей, и прогуливаясь, беседовали о будущем.
— Если хочешь знать, я и слову не поверил из того, что ты сказала, — заметил Тлен. — Ты не меньше меня хочешь управлять островами. А может, и больше. В конце концов, ты долго ждала.
