Андреа Робинсон - Королева вампиров

— Плюс-минус пара лет, — подтверждает она. — Первый год был прекрасным. Он тогда даже рискнул съездить со мной в Грецию. Мы не могли загорать на пляжах, но я нигде больше не видела таких теплых и таких восхитительных ночей. Там мы создали вампира. Мы создали его вместе, — Марисабель сдвигает брови, — но потом Влад обезумел и сжег его.

Я всей душой надеюсь, что эта беседа по душам не закончится рассматриванием памятных альбомов.

— Звучит... романтично, — замечаю я, подавляя позывы к рвоте.

— Так оно и было! Но потом он начал тайком исчезать каждые несколько месяцев — «в научных целях». Я думала, что поиски девушки — просто хобби, но скоро это стало его навязчивой, идеей. Я не понимала, почему он не может просто наслаждаться всем тем, что у нас есть. Возвращался он всегда в ужасном настроении, бормоча что-то про тупики и бесполезные записи. А потом его стали мучить головные боли. Я говорила ему не использовать так часто свои способности — особенно тогда, когда у нас были ограниченные ресурсы питания.

На протяжении всей этой речи я слушаю ее, затаив дыхание; до сих пор мне и в голову не приходило рассматривать Марисабель как источник информации. Забравшись на батарею, я стараюсь придать моему непреднамеренному расследованию как можно более непреднамеренный вид, для чего я принимаю расслабленную позу и кладу сумку на колени.

— Как несправедливо, что он притащил тебя сюда, чтобы искать другую девушку, — говорю я. — Ведь ты — его девушка.

Она пару секунд смотрит на меня из-под полуопущенных ресниц, после чего ее лицо освещается восторгом оттого, что наконец хоть в ком-то она встретила сочувствие.

— Я знаю! — произносит она. — Мне кажется, я так хорошо его понимала.

— Конечно, — соглашаюсь я. — А что вообще в ней такого уж хорошего? Она типа какой-то чудесный ребенок?

— Предположительно, — отвечает она с презрением, а я пытаюсь держать свой восторг под контролем. — Говорят, что она прапрапрапрапраправнучка какого-то дурацкого ребенка некоего заплесневевшего вампира по имени Мерво.

—Позволь угадать. Вампир-полукровка? — спрашиваю я, оставляя в стороне фразу «...который борется с преступностью».

— Нет! — возражает Марисабель. — Просто- напросто человеческий ребенок. Вот почему все это так странно. Кого волнует человеческий ребенок? Люди постоянно их заводят. — Она делает паузу. — Ну, я имею в виду, люди, а не вампиры. У вампиров никогда не бывает детей, и это хорошо, потому что вампиры в детстве очень странные. — Ее лицо неожиданно становится жестким. — Ты никому об этом не расскажешь, не так ли?

— О, ни в коем случае, — торопливо заверяю ее я, отрицательно мотая головой. Мне хочется расспросить ее о том, как ребенок из семьи вампира Мерво связан с «Данаей», но ее откровения, кажется, начинают подходить к концу.

— Понимаешь, я делаю все для того, чтобы одной меня ему было достаточно. — Она шмыгает носом. — Но он вечно недоволен. Мне начинает казаться, что даже если он найдет ее, то и этого ему будет мало. Я просто хочу, чтобы все это закончилось. Если бы Влад понял, что его план не сработает, если бы он понял, что это все не будет так просто, тогда он, может быть, и сдался бы. — Она снова шмыгает носом. — Возможно, тебе действительно стоит попытаться остановить его.

Я с трудом могу поверить в свою удачу — это идеальный источник информации. Мне даже не нужно ни о чем спрашивать: Марисабель сама выкладывает мне все. Но сейчас в ее голосе слышится какая-то неуверенность, которая удерживает меня от дальнейших расспросов.

— Ты уверена, что Влад действительно стоит того? — спрашиваю я. — Он довольно подло ведет себя с тобой. Ты...

Меня прерывает стук каблуков по плитке. Мне слишком хорошо известно, чьи каблуки издают такое жуткое стаккато. Я бросаю взгляд на полностью испорченную кабинку; не хватало мне только обвинения в мелком вандализме. Прижимая палец к губам и жестами приказывая Марисабель забраться на унитаз, я захлопываю за ней дверь ровно в ту секунду, когда из-за угла появляется мисс Кейт. Держась за живот, я как можно натуральнее стараюсь изобразить жертву отравления столовской едой.

— Мне показалось, я слышала голоса, — приближаясь ко мне, рявкает мисс Кейт. — Пропуск? — Я протягиваю пропуск, но она едва на него смотрит; за годы практики она научилась различать все типы пропусков с помощью одного прикосновения. — Это пропуск к медсестре. А ты в туалете. В чем дело?

Извинившись, я наклоняюсь вперед, как будто меня сейчас стошнит на ее уродливые черные туфли:

— Мне показалось, что меня сейчас стошнит. — Я бросаю смущенный взгляд на дверцу позади меня. — Не заходите туда.

Не знаю, поверила ли она мне, но легкое отвращение, изобразившееся на ее лице, говорит о том, что она, к счастью, не собирается меня проверять.

— Тогда пойдем к медсестре, — говорит она, выводя меня в дверь и провожая по коридору. Она явно не намерена оставлять меня одну — даже тогда, когда мы доходим до разветвленного коридора, ведущего в кабинеты школьных психологов, логопедов и жуткую комнату медсестер. Даже если ты действительно болеешь, то там тебе не дадут ничего кроме аспирина и брошюры с описанием деликатных проблем твоего растущего организма.

Сестра Эллис сидит в одиночестве, покачивая головой над журналом «Аз Уикли», После того как мисс Кейт, тяжело ступая, удаляется ловить других прогульщиков, сестра Эллис с верным стетоскопом на шее поворачивается ко мне. Ее светло-каштановые волосы подернуты сединой, у нее круглое лицо и не менее круглое тело.

— Чувствуешь себя нехорошо, Софи? — искренне обеспокоенно спрашивает она. — У тебя покраснело лицо.

Хвала небесам за бледную кожу и слабые сосуды.

— Я чувствую тошноту и головокружение, — умирающим голосом отвечаю я.

— Ну, почему бы тебе не прилечь на одной из коек и не подождать, пока это пройдет? Если через некоторое время ты все еще будешь чувствовать себя плохо, мы попробуем связаться с твоими родителями.

Потрясающая идея. Я ложусь на ближайшую койку и задергиваю за собой занавеску. Это поможет мне избежать Влада, а также хотя бы на какое-то время скрыться с глаз Джеймса. Для проведения расследования с Джеймсом, висящим у меня на хвосте, потребуется гораздо больше ловкости, чем потребовалось для того, чтобы опередить его в добывании пропуска. Кто знает, когда в следующий раз я смогу побыть одна...

Я сажусь. Сейчас я одна, а кто лучше знаком с телами учеников, чем школьная медсестра? Я отодвигаю занавеску.

— Вы случайно не знаете девочек со странными, необычными родимыми пятнами? — Как только я произношу это, я тут же понимаю, насколько это странный вопрос. Впрочем, кто не рискует, тот не пьет шампанского. Хотя можно также утверждать, что «кто не рискует, тот не шокирует общественность». — Ну, на ноге, на спине или на плече? — добавляю я.

Сестра Эллис, к ее чести, не отвечает ничего. Повисает напряженная тишина, и сначала она лишь косится на меня, после чего подкатывается на стуле к полке, ломящейся под тяжестью разноцветных буклетов. «Нормально ли то, что я чувствую?» — гласит жирный заголовок.

Контуры мальчика и девочки воздевают руки, жестом вопрошая: «Почему я?», а вокруг их голов изображены облачка из вопросительных знаков.

— Прочти это, Софи. И дай знать, если у тебя останутся вопросы, — говорит она, передавая мне буклет и нежно поглаживая меня по руке, после чего снова задергивает за мной занавеску.

Я плюхаюсь обратно на кушетку. Отличное начало.

Спустя час сестра Эллис спрашивает меня, как я себя чувствую, улыбаясь так, словно нас теперь связывает великая тайна. Я отвечаю, что готова вернуться на занятия. Когда я протягиваю пропуск мистеру Джорджу, урок химии уже в самом разгаре, и, как ни странно, Джеймса здесь нет. Казалось бы, я должна почувствовать облегчение. Почему же меня так мучает вопрос, куда он делся? Может быть, он блефовал?

Устроившись на стуле, я открываю учебник по химии и готовлюсь продолжить свои исследования под прикрытием уравнений электронного баланса. Благодаря несчастному случаю, в котором участвовали смешанные химические вещества и коленка Грегори Ива, у меня нет напарника по лабораторной работе. Я раскладываю свои вещи, когда мимо меня проходит какая-то фигура и направляется к столу мистера Джорджа. Я смотрю на спину Джеймса, который представляется учителю. Мистер Джордж достает схему посадки учеников в классе.

— Итак, мистер Хэллоуэл. Почему бы вам не сесть рядом с... — начинает он, но затем хмурится на листок со схемой, оглядывает комнату и снова хмурится. — Что ж, похоже, вам придется сесть рядом с мисс МакГи.

Фантастика. Джеймс оборачивается, и я готовлюсь наградить его нахальной улыбкой, но запасы его энергии, кажется, резко уменьшились со времени прошлого урока. Его лицо выглядит усталым и напряженным, и оно словно плотнее обычного обтянуто кожей. Математика, конечно, не самая приятная вещь на свете, но я никогда не видела, чтобы кто-то настолько лишался из-за нее сил.