Илья Подольский - Огненная печать
— Кажется, это орел, — басисто сказал какой-то парень.
— Ой, как красиво! — воскликнул тонкий девичий голосок.
— А правда, что орлы могут смотреть на солнце не мигая? — поинтересовалась другая девушка.
— Правда, — ответил тот парень. — Орел — это властелин воздуха, и они могут переносить души на небо…
— Фу! Какой ты суеверный! — посмеялась тонкоголосая девушка.
Эта незнакомая троица, еще о чем-то поговорив, вскоре ушла. Наверное, уже было время завтракать. Я по-прежнему смотрела на птицу, пока она не скрылась из вида. Значит, вот, что она значит! Эти незнакомцы, которые только что отшумели, словно быстрый, красочный ролик, были посланы мне судьбой. Но каким образом степной орел оказался здесь, над водой? Наверное, властелин воздуха почувствовал мой полет. Мои мысли вызвали эту птицу. И, может быть, она — настолько сильная иллюзия, мираж, что в нее поверили даже посторонние люди…
* * *Мы пристали к Астрахани. Здесь мы должны были пробыть оставшиеся три дня нашей путевки, а потом вернуться домой, в родной Псков. Жить мы будем на туристической базе, от которой, как нам объяснили, в пятнадцати минутах ходьбы находится Каспийское море. Вот и чудно!
Вообще Астрахань лет с семи представлялась мне каким-то мифическим городом. Папа говорил, что люди, которые тут живут, кушают черную икру столовыми ложками. Меня это ужасало, ведь я думала, что, кроме столь знаменитой икры, эти люди больше ничего не едят. Потом это наваждение прошло, и я представляла город по-другому. То он вырастал белокаменной, древнерусской стеной, то я воображала его деревянной крепостью с дозорным стрелком на башне. Словом, мои детские фантазии наконец-то нашли приют, и я была очень рада увидеть этот город.
Александр Иванович, казалось, успокоился и всячески игнорировал меня и Антона. Однако на самом деле я знала, что он затаил злобу на всю оставшуюся жизнь. До того как мы причалили, Антон успел поспать. Двух часов сна ему хватило, чтобы прийти в себя. Во время завтрака его, как Очаковскую крепость, осаждала Лия. Впрочем, она уже давно строила насчет него всякие стратегические планы. Позже, когда мы ощутили под ногами землю, Антон спросил о моем самочувствии. Это было мило с его стороны, вероятно, он думал, что мне сейчас очень тяжело. Однако, слегка улыбнувшись, я сказала, что мне еще никогда не было так хорошо и ясно. Он лишь пожал плечами.
— Расскажи, как ты тогда нашел браслет, — попросила я, когда мы остались более или менее наедине.
— Какая теперь разница, — вяло ответил Антон.
— Прекрати! — подбодрила я. — Ты же видишь, я не переживаю. Просто… а ладно! Не хочешь — не рассказывай!
— Я думал, что ты уже знаешь, как все было.
— Нет, я решила сначала послушать тебя.
И Антон, удивившись, стал говорить, но, как показалось, без особой охоты:
— Знаешь, у меня не было всех тех странностей.
— Может, ты их не замечал.
— Не знаю. Но когда я надел на руку браслет, мне показалось, что я предал кого-то… А потом были странные сны, после которых я чувствовал, что злюсь на тебя. Но я не понимал, почему…
— А что тебе снилось? И как ты нашел браслет?
— Я его не нашел — он приснился мне…
— Постой-ка, — перебила я. — Неужели ты проснулся, а браслет рядом?..
Что-то беседа наша не складывалась. Мы друг друга перебивали и, кажется, осознавали, что не мы управляли браслетом, а что-то другое, но связанное именно с этим украшением.
— Не совсем. Той ночью я проснулся от раскатов грома. Мне не спалось, и я выглянул в окно лоджии, — Антон вдруг рассмеялся. — …А дальше, как в фильме ужасов. По ту сторону окна, то есть на улице, я увидел женскую фигуру, повисшую в воздухе. Она была в темной одежде, как у монахини. Через пару секунд она протянула ко мне свою худую и бледную руку, и на ладони ее лежал твой браслет. Не поверишь, но знаешь, о чем я подумал в этот момент? Я подумал: «Интересно, как высоко может подняться этот призрак?» Ну ты же знаешь, что моя комната находится на втором этаже.
— Да уж, странно, что ты не испугался. Нет, ты, конечно, смелый парень, но… Впрочем, ты не рассмотрел ее лица? Неужели это была Василиса?
— Какие-то черты лица исказились в моей памяти так, что я мог сравнить ее даже с тобой. Но только вот глаза ее…
— Неестественные, правда? Будто с зелеными линзами.
— Да, точно, — подтвердил Антон. — Затем я, как под гипнозом, открыл окно и взял из ее рук браслет. Как только я это сделал, она исчезла, и тут же полил сильный дождь.
Антон договорил и вдруг задумался. Кажется, одна и та же мысль пришла к нам одновременно. Мы посмотрели друг другу в глаза и рассмеялись. До сих пор не понимаю, почему смех был таким безудержным, как будто мы сошли с ума, как будто мы могли узнать то, что не должны были знать…
* * *Я вновь встречала рассвет. Но теперь не из-за бессонницы. Я специально так рано проснулась. Я спешила.
Каспийское море в предрассветных сумерках немного теряло свою соблазнительность, но только не тайну. Не знаю, видел ли кто меня, когда я покидала турбазу. И кажется, все спали. Я быстро пришла к берегу моря. Шум и нежный ветерок придавали мне все большую уверенность. Вот небосвод будто двинулся, качнулся, и невидимый занавес с каждой минутой стал подниматься все выше и выше. Когда солнце роняло обруч в медный пролив на заре, то есть когда небо начинало светлеть, я произнесла заклинание, которое мне приснилось сегодня ночью:
На востоке птицаЗавершит свой круг.Снова повторитсяИстина разлук.
Солнце уже взошло. И мой слух резко, точно так же, как в первом видении, погрузился в пропасть тишины. На мгновение все умолкло: и гул моря, и лепет ветра. От такой магической силы я закрыла глаза и вытянула обе руки ладонями вверх, словно в ожидании какой-то небесной благодати. Но ведь так оно и есть! Я совсем не ощущала время и лишь знала, что все происходит очень стремительно. На ладони осело тепло, и, открыв глаза, я увидела на них браслет и пластину. Предчувствие не могло обмануть меня. К тому же заклинание оказалось верным и своевременным. Итак, обе заветные вещи вернулись ко мне.
* * *Хотя одежда хорошо скрывала и браслет, и пластину, я все равно беспокоилась. Наверное, от усталости. Коварство Александра Ивановича казалось мне беспредельным. Уверена, если он увидит на мне эти украшения, то не станет даже разбираться. Он, не веря своим глазам, вновь потребует вернуть науке историческую реликвию.
— Почему ты не позвала меня с собой? — капризничал Антон, когда я рассказала ему о совершенном ритуале. После завтрака мы вдвоем гуляли по побережью, а потом, вернувшись к людям, присели на скамейку.
— Понимаешь, я должна была сама…
— Но откуда ты знаешь все эти сложные и непонятные заклинания? — продолжал удивляться Антон.
— Они снятся мне… Будто их кто-то нашептывает, понимаешь? — взволнованно говорила я. — Ах, Антон, давай лучше подумаем, как нам разгрызть сухарь, который вот-вот встанет поперек горла!
— Ты про Алексан…
— Тише! Вдруг эта якобы мудрая сова снова навострила свой слух, — загадочно сказала я.
— Подумаешь! — отмахнулся он.
— Напрасно ты так, — одернула я. — О тайне украшений должны знать только два человека — ты и я. Если они попадут в холодный и равнодушный музей, их магическая сила исчезнет.
— Как ты можешь так говорить? Ведь ты сама была свидетельницей волшебства! — возразил Антон.
— Да, но это не значит, что я теперь всемогуща!
— А что тебе мешает стать всемогущей?! — воскликнул он, и прозвучавший вопрос отозвался во мне горным эхом. Ведь я никогда не думала использовать дар в личных целях. Мне стало неуютно на душе.
— Не говори так, — нахмурилась я.
— А что тут такого? — удивился он. — В письме было сказано, что браслет принадлежит тебе по праву…
— Нет у меня никаких прав!
— Ева… — хотел он возразить. — Почему?
— Я не могу предвидеть судьбу другого человека, если он того не желает, понимаешь?.. Это было бы нечестно.
Антон замолчал. Наверное, мой довод показался ему убедительным.
После этой беседы мы долго не разговаривали на тему магии. Нам обоим надо было подумать и, быть может, найти новую загадку.
Когда объявили время убытия из Астрахани, я поняла, что в Поволжье больше нечего ловить. Эти волшебные семь дней навсегда останутся в моей памяти. На прощание я вновь решила прогуляться по берегу моря. Я села на землю. Погода, словно загрустив вместе со мной, стала хмуриться. Воспоминания… Они стали моими мыслями, и, кажется, нет ни прошлого, ни будущего, а только настоящее. Интересно, как поступила сарматская невеста, когда обрела дар? Усилием воли я сосредоточилась на этом вопросе. Важно, что только твоя воля может соединить прошедшее и еще неизвестное. А воображение помогает воплотить все это сию минуту, то есть в настоящем. Это просто, как дважды два, но только если у тебя есть дар. И теперь мне ясно, в какую зависимость я попала…
