без автора - Черепашки-ниндзя и Космический Охотник
– Да, и на него безумно трудно решиться.
– Тогда пошли, попробуем счастья на обратном пути.
Глава 22. Назад
И они двинулись назад. Уставшие путники слишком замотались, чтобы идти по чёткой прямой. Они около часа кружили на пятачке в квадратную милю. Постоянно увязая в трясине и прилагая мучительные усилия, чтобы на несколько минут ослабить хватку дикой стихии, они потеряли верный курс и скоро вновь вышли к огромному бескрайнему «окну».
Охотнику в это время удалось подобраться к ним почти вплотную. У пришельца, похоже, открылось второе дыхание. Он снова сотрясал воздух дикими воплями и выл почти беспрерывно.
Леонардо приложил руку к уху и выразительно поморщился.
– Я больше не могу переваривать этот звук. Пусть бы он изобрёл какой-нибудь новый способ психологического воздействия на противника.
– Увы, Лео, – отозвался Раф. – Этот парень, похоже, в диком восторге от своих вокальных данных. Тебе не удастся убедить его сменить пластинку.
– А давайте отплатим ему тем же! – Донателло оживился, и глаза его загорелись. – Я предлагаю устроить Хищнику настоящий концерт. Пусть и он насладится волшебными звуками.
– А как мы это будем делать? Что мы ему споём?
– У нас есть замечательная песенка, как раз подходящая для этого случая. Помните, мы её придумали во время какого-то матча с «Торонто Данкиз»?
– Про бегемота из Торонто?
– Точно. Слова мы все помним, а что касается умения хорошо петь…
– То оно нам не потребуется, – закончил за Дона Сплинтер. Его тоже, кажется, заинтересовала идея Донателло.
– Правильно, учитель! Мы устроим ему настоящий кошачий концерт. Пусть и он почувствует, каково это, когда у твоего противника начисто отсутствует музыкальный слух.
Они на минуту замолчали, собираясь с силами, а потом шумно вдохнули в себя воздух.
– Раз, два, три, раз, – отсчитал Донателло и они закричали на все бескрайнее болото:
Если твой анализ плохИ повис, как тряпка, бицепс,Если ты морально сдохИ не уважаешь пиццу —Ты похож на бегемотаИ играешь за Торонто!Хэй!
Ещё долго разносилось могучее эхо над поросшими осокой просторами. Когда эхо наконец смолкло, наступила мёртвая тишина, полный звуковой вакуум, которого в природе существовать, по идее, не должно. Черепашки широко раскрытыми глазами таращились в темноту, поражённые звуками собственных голосов.
В двухстах шагах от них замер с огнедышащей трубкой наперевес удивлённый, если не сказать – напуганный, Охотник. Он отлично разбирался в межпланетной классификации боевых кличей. Среди них попадались и довольно любопытные, как, например, у одного из знакомых Охотников, покоряющего сейчас одну из планет Туманности Лебедя. Тот в боевом экстазе рычал, как фотонный двигатель без глушителя. Другой знакомый нашего Охотника издавал звук, похожий на свист падающего фугасного снаряда… Но никогда ещё ни один из Охотников не пел во время боя. И никогда вообще не слышал, как поёт кто-нибудь другой. Для них песней был крик, рёв, вой или оглушительный визг. А то, что услышал сейчас Хищник, прозвучало для него как гром среди ясного неба. Он начал подозревать, что плохо изучил этих вёртких зелёных существ. Возможно, они окажутся более трудной добычей, чем он предполагал даже после схватки на корабле.
А глубоко-глубоко под ними, приподнявшись на громоздком троне из костей и черепов, с недоуменным выражением на прозрачном лице застыл бесплотный дух – божок предгорий Гуараччо. Он тоже никогда не слышал, как поют. Птиц здесь никогда не было, и даже перелётные стаи, пересекающие северную Бразилию по пути во Флориду или обратно, специально делали большой крюк, чтобы только не пролетать над этим болотом. Божок Гуараччо никогда не думал, что смертные существа способны издавать другие звуки, кроме стонов, хрипов, бессильного плача или непродолжительного бульканья… А это что такое? Что за непонятное тревожное сочетание диких, не свойственных жителям этих мест созвучий? Дух болота давно знал, какими бывают внутри эти жалкие существа, которые бродят по земле в поисках пропитания и смерти. Он не увидел ничего достойного внимания или удивления. Так, обычный механизм для переваривания пищи. Но как, интересно, устроены существа, издающие такие непонятные пугающие звуки? И божок Гуараччо решил подняться наверх, чтобы поближе рассмотреть непоседливых крикунов…
– …Ну как? – спросил Донателло, немного оправившись от потрясения. – Здорово получилось, правда?
– Ничего, – ответил Сплинтер, улыбаясь. – Мне кажется, что даже Хищник заслушался и перестал палить, из своего ружья.
– Так давайте ещё споём! – обрадовался Дон. – Раз он после наших песен ведёт себя потише, этим нужно воспользоваться!
– Все это хорошо, но только ты посмотри, мой мальчик, насколько увязли ваши ноги в этой трясине. Если мы не будем двигаться, нас окончательно засосёт уже через пять минут.
Леонардо, Мик, Раф и Кейси с ужасом посмотрели на свои ноги. Они по колено ушли в болото, и пошевелить ими было практически невозможно.
– Эй, это что, ребята, такое? Неужели мы приплыли? – заволновался Леонардо. Он пробовал и так и сяк, но ноги упорно не желали выходить из объятий трясины.
– И у меня такая же история! – воскликнул Кейси.
– И у меня! – крикнул в отчаянии Раф.
– Что случилось с моими ногами? Они не желают двигаться! – подал голос Мик.
– Главное – не паниковать, ребята. – Сплинтер почувствовал, что они снова угодили в положение, выход из которого лежит за пределами его понимания. Нет, одно он знал точно – ни в коем случае не терять голову. Тогда решение, в конце концов, будет найдено. Или, в противном случае, его не существует вовсе. Так учили в буддийском монастыре Сангсанг.
Но мало того, что решение не приходило – кажется, возникали новые проблемы. Начинался рассвет, и в неверном свете утренних сумерек сен-сей заметил фигуру Охотника, медленно и бесшумно подкрадывающегося к ним. Можно было не сомневаться, что это была его последняя атака. Или он, или мы. И вопрос этот должен был выясниться в ближайший час.
А тем временем никому из черепашек не удалось высвободиться из трясины. Они делали отчаянные усилия, но проклятое болото будто вступило в заговор с пришельцем, решив уничтожить маленький отряд, а вместе с ним и всю планету.
Хищник находился в сотне шагов от них, когда все вдруг почувствовали, что трясина под ними заколыхалась, из её глубин послышался глухой нарастающий шум. Охотник остановился в недоумении, а черепашки, почувствовав неладное, выбивались из сил, воюя с трясиной.
И вот поверхность болота начала вспучиваться, потоки ржавой воды устремились вниз, сминая осоку и взбивая грязную пену у ног. Это дух Гуараччо пожаловал на свежий воздух, чтобы поближе рассмотреть смелых голосистых черепашек. Его никому не было дано увидеть, но там, где прозрачное мощное тело вырвалось наружу, поднялся фонтан вонючей, чёрной, как нефть, воды, которая поднялась с глубины преисподней. Попав на утренний свет, она засверкала, словно графитовая глыба и рассыпалась на миллиарды мелких капель-кристаллов, медленно падающих в болото.
– Это будет покруче, чем встреча с Хищником, – произнёс Рафаэль, глядя на вдруг выросший перед ними чёрный сверкающий фонтан. – Хотел бы я знать; кто здесь занимается разработкой нефтяных месторождений.
– Ещё одна неразрешимая загадка, – вздохнул Сплинтер. – Ох, боюсь, это болото не по моим старым зубам.
– У меня такое ощущение, что на нас кто-то смотрит, – Дон поворачивался из стороны в сторону, пытаясь поймать взгляд, рассматривающий их спокойно и даже снисходительно, словно они были экспонатами в музее. Но никого, кроме Охотника, он, конечно, заметить не мог… Единственное, что немного утешало друзей в эти тревожные минуты – Охотник больше не приближался к ним. Он, почуяв рядом присутствие чьей-то могучей воли, остановился и, как зачарованный, смотрел вверх. Оттуда на него веяло дикой силой и родным запахом преисподней.
Глава 23. Маленькие Химу
Эйприл была почти счастлива, что это чудовище наконец оставило её. Пусть связанную, пусть ненадолго, но Хищник наконец оставил её. Девушка была так измучена его запахом, к которому невозможно привыкнуть, самим его видом, рядом с которым исчадие Ада показалось бы добрым Квазимодо, что отсутствие Хищника она воспринимала как подарок судьбы.
– Боже мой, у меня было такое ощущение, что ещё мгновение, и я умру от ужаса. Это даже не просто ужас, это какое-то запредельное чувство отвращения. Смерть от отвращения, пожалуй, самая незавидная смерть, – так рассуждала вслух Эйприл, лёжа, связанная, на земляном полу пещеры.
Последнее время она часто разговаривала сама с собой. От этого было не так тоскливо и одиноко, и ещё это помогало ей бороться со страхом. Эйприл уже почти не испытывала его. Наверное, потому, что устала бояться. Сейчас она понимала, что раз Хищник её связал, значит, «час икс» приблизился ещё на шаг. Но как ни удивительно, она совсем не встревожилась.
