Елена Усачева - Большая книга ужасов . 37
— Ну, мое обещание может и подождать два года. — Василевский сжалился над птицей, отдал ей хлеб, но шустрый селезень успел укусить за палец. — Ах ты! — Следующий кусок прицельно полетел в серую спинку. На селезня набежало сразу несколько уток. Началась возня с возмущенным кряканьем. — А потом — я не уверен, что Танька захочет его исполнения. Ким нравишься ты. И Ленке, кстати, тоже. Их пока притягивает твой профиль Эйнштейна.
— Все это ерунда. Обещал, значит, так оно и будет.
Андрюха отрицательно покачал головой.
— Тили-тили-тесто… — прошептал он. — Танька шла узнавать имя жениха. Вряд ли среди шведских палачей в ходу были славянские имена…
Вадим как-то странно посмотрел на него и вдруг щелкнул пальцами.
— Это легко проверить, — возбужденно воскликнул он. — Сам говорил, святки!
В центр копошащихся уток упал батон. Птицы возмущенно заорали, селезень, которому досталось больше всего, захромал прочь.
— Интересный метод, — присвистнул Вадим.
На батон слетелись голуби, неподалеку приземлилась любопытная чайка.
— О! Мы снова в игре, — растянул губы в улыбке Андрюха, выискивая среди деревьев знакомую фигуру в красном. — Сейчас будет вопрос на миллион.
— По всем законам физики призраки должны бродить по ночам, — произнес Бокштейн.
Мужчина в красном вышел из-за широкой липы и мрачно, исподлобья посмотрел на ребят.
— Имя! Иначе я ее заберу.
Андрюха бросил взгляд вдоль озера — экскурсия успела далеко уйти.
— Квитанция к оплате за услуги прилагается, — хмыкнул он. — А Танька все-таки хорошая. Уговорили, я на ней женюсь. Чтобы насолить Эйнштейну. Не все же математикам жировать.
— Андрей! — тихо произнес Вадим.
— Что? — повернулся Василевский. Но Бокштейн смотрел на палача.
— Тебя зовут Андрей или как-то похоже. — Он повернулся к Андрюхе. — Имя ее жениха. Василевский, обрати внимание!
— Андреас, — зло прищурился человек в красном.
— А теперь можешь лезть на самое высокое дерево и падать башкой вниз, — ехидно посоветовал Андрюха.
— Это не полное мое имя. — Голос палача был ровный. — Так что свадьба состоится. Ты знаешь это место. Приходи в полночь. И друзей приводи. А твое обещание — обман. Через два года ничего не будет.
— Одиннадцатый класс мы закончим — вот что будет, — не сдавался Андрюха.
Мужчина развернулся и пошел прямо по траве через парк.
— В полночь! — То ли палач произнес, то ли слова эхом вернулись от деревьев.
— Газоны не топтать, — бросил ему в спину тезка.
— А ты заметил, сегодня с нами Эдика нет? — хмуро поинтересовался Вадим. Разработанная им теорема была доказана только наполовину. Если Андрюха собирается сдержать свое слово, то имя Танькиного жениха — Андрей. Но почему же оно оказалось неполным? У Василевского будут конкуренты? Кто?
— Живот прихватило, — буркнул Андрюха. Ему показалось, что вдалеке по дорожке прошла знакомая пара. Один в черном, а второй в узнаваемом парике. — Отлежится — прибежит. Пока у нас заместители.
Бокштейн проследил за взглядом приятеля.
— Он прибежит гораздо быстрее! Пошли отсюда!
— Куда? — Василевский отряхнул руки от крошек.
— Подальше от моря, — пробормотал Вадим и зашагал наверх, к видневшимся домам города. Рассуждать об аниматорах, развлекающих детишек, было легко, пока лежишь на кровати. В реальности сталкиваться с чертом не хотелось. — И выброси кольцо в какой-нибудь первый попавшийся колодец. Не к добру все это.
— Вот еще! Я тоже хочу власти. Не оригинально, но зато и без исключений из правил.
Василевский сначала все это сказал, а потом понял — с кольцом он не расстанется. Ни за что. Оно само к нему пришло. Как бонус за страдания. Андрюха сжал перстень в кулаке. Нет, шалишь! На этот раз условия игры он будет диктовать сам.
— Далеко собрались? — На них налетела Таня.
Андрюха смотрел на нее и словно впервые видел. Узкое лицо, недовольные глаза, на скулах румянец, тонкие губы, ежик волос. Она была красива. Но эта красота до поры пряталась за ежедневными джинсами и футболками, за штатной сосредоточенностью над задачкой, за вечной отгороженностью «свой — чужой».
Вадим бросил на нее короткий взгляд.
— Я был прав, — улыбнулся он. — Имя твоего жениха Андрей. Извини, не хотел тебя обидеть. Эквивалента «Вадим» в шведском не подобрали.
— Дурак! — вспыхнула Ким.
— Как скажешь, — равнодушно принял он ругательство. — Тебе же помогаем.
— А я не хочу, чтобы мне помогали. — Таня в упор смотрела на Вадима. Щеки ее полыхали.
— Мы обещали. — Бокштейн был спокоен: все задачи были решены.
— Обещали они! — Еще чуть-чуть, и взгляд Ким начнет сжигать все вокруг. — Не нужны мне ваши обещания!
— Не от твоего желания зависит.
Вадим напряженно смотрел в сторону моря, ожидая очередного подвоха. В самом воздухе чувствовалось — сейчас что-то произойдет. Вот и туристы из парка исчезли, утки с голубями пропали. Опять Старый город шалит?
— С палачом мы разобрались, — Бокштейн особенно подчеркнул местоимение. — И от смерти тебя уже спасли. Если что-то не нравится, иди, топись в пруду. Кстати, твой потенциальный жених где-то поблизости. Мечтает о встрече. На свадьбу с тобой звал. В полночь. У чертова Колодца.
Таня набрала в грудь воздуха, чтобы ответить, сжала кулаки, качнулась вперед, но вдруг отвернулась от Вадима.
— Василевский, — заорала она, догоняя Андрюху. — Знаешь, что? — Она взяла его за плечо, останавливая.
Андрюха успел улыбнуться. Он даже успел почувствовать, какая у Тани крепкая ладонь, и подумал, что это ему нравится. И что, наверное, с Танькой будет весело и надежно. Так что через два года…
— Василевский, — повторила Ким. — Я! Тебя! Освобождаю от твоего обещания!
— Чего? — Все мысли в голове у Андрюхи ссыпались. Даже о всевластии как-то забылось.
— Ты не обязан на мне жениться, понял? Все! Ты мне обещание дал, я тебе его вернула!
— Подожди! — Андрюха попытался поймать руку одноклассницы, но Ким быстро отпрыгнула назад.
— Не надо меня спасать! — заорала она, пятясь. — Без сопливых обойдемся.
— Стой! — пошел за ней Василевский, еще не понимая, что происходит. — Так нельзя! Тогда придется с палачом салатики резать. Он сказал: «Сегодня»…
— Да пошел ты!
Таня развернулась и побежала к воде, словно собиралась последовать совету Бокштейна и утопиться. Она ступила на каменную дорожку, огибающую пруд, и застыла, будто налетела на невидимое препятствие, взмахнула руками. Василевский помчался за ней.
Танин крик разнесся по парку и утонул в море. Она попыталась отступить, споткнулась о свою же ногу, брякнулась на зеленый газончик и, не вставая, начала пятиться.
Над водой что-то показалось. Небольшой бугорок.
— Э-э-э! Куда! — Андрюха с разбегу начал тормозить, проехал кроссовками по скользкой травке, отбил зад.
Из озера показалась черепушка, а следом за ней и весь скелет. Он неуклюже выбрался из пруда, зацепился костлявыми пальцами за траву и сорвался обратно в воду. Следом за ним над водой появилась голова в грязном парике, облепленном зеленой тиной. Взлетела над прудом рука с саблей, скелет попытался вынырнуть, но что-то удержало его под водой, и, выпуская шумные стайки пузыриков, он погрузился на дно. Последней исчезла сабля.
— Что за черт? — пробормотал Андрюха, быстро оглядываясь. Вадим стоял на дорожке все в той же задумчивой позе и с любопытством наблюдал за бурлением жизни в пруду.
Таня бежала к остальным.
— К машине! — махала издалека рукой Марина.
Но между Андрюхой и одноклассниками уже вылез назойливый тип в парике и, не набрав сил для вертикального положения, ловко двинулся к Василевскому на четвереньках. Эта резвость привела Андрюху в чувство. Он вскочил и помчался к Бокштейну.
— Этого не может быть, — Вадим стремительно бледнел.
— Не стой! — накинулся на него Андрюха.
— Я и не стою! — Бокштейн широкими шагами двинулся в парк, но остановился, схватил пробегающего мимо приятеля за руку.
— Мы должны вернуться к остальным. Смотри!
Призраки из озера уверенно двигались в сторону их группы. Было видно, как бегает среди девятиклассников Марина, как что-то пытается сделать Маргарита Викторовна. Но бежать им уже было некуда, потому что от моря лавиной двигались новые призраки. Те самые, что Василевский успел напридумывать.
— А вот и усовершенствованная модель, — прошептал Андрюха. — Всех и разом. Новая легенда! Десять негритят!
— Ну что, договорчик будем кровью подписывать или обыкновенными чернилами обойдемся? — вкрадчиво спросили у Василевского за спиной.
Андрюха медленно повернулся. Перед ним стоял черноволосый со своей неизменной острой улыбкой. За ним маячила мумия герцога.
