Антон Иванов - Чародеи на даче
Потом стрелки остановились. Дверца с треском раскрылась, из нее вылетела летучая мышь и, пробив оконное стекло, унеслась прочь.
- Кажись, обошлось, - облегченно выдохнул Ничмоглот.
Ходики, спустившись со стропил, проковыляли обратно к своему привычному месту на жердочке. Кукушка внутри кашлянула и, отворив дверцу, обиженно произнесла:
Кому обошлось, а кому и не очень. Ремонтироваться буду. А потому до завтра не кукую.
Ягуля Янусовна горестно заохала и, топнув в сердцах метеоритной ногой, раздавила куда-то бежавшего по своим делам огромного черного таракана. Вид раздавленного насекомого поверг ее в еще большее расстройство.
Если уж день не заладился, так уж не заладился. Все наперекосяк.
Дурной знак, - цыкнув зубом, подтвердила Ядвига.
Бросьте каркать, - плачущим голосом проговорила Луша.
Каркай не каркай, а когда колдовство из-под контроля выходит, хорошего мало. Жди беды, - вздохнула Ягуля.
Интересно, что это еще у нас из-под контроля вышло? - спросила Татаноча, уперев руки в бока.
Козлавр, - откликнулась Ядвига.
Никуда не денется, - небрежно махнула рукой Тата. - Порезвится, позлится, а оголодает - вернется.
Напрасно надеешься, - задумчиво протянул Ничмоглот. - Голодом его сюда не заманишь. Ему наша еда страсть как не нравится. Эх, а мне бы сейчас пирожка с козявками.
Он с мечтательным видом запустил пятерню в зеленую шевелюру и тут же с воплем подпрыгнул:
- Ой, и что это у меня тут такое понавырастало?
Где? - хромая, кинулась к нему Ядвига.
Ему даже показывать не пришлось. Она уже
все заметила сама и заголосила на всю избушку:
Зубы! Зубы у него на башке! И откуда что зялось?
Оттуда, - многозначительно указала на таз Ягуля. - Зуб даю.
Не надо про зубы! - воскликнула сестра. - У нас этого добра и так перебор.
Ничмоглот, подбежав к мутному зеркалу, висевшему на стене, уставился на свое отражение. Желтые зубы уже порядком подросли и напоминали рожки на зеленой полянке. Леший истошно завыл.
Что же мне теперь делать? Порченый я теперь. Никто в лесу за своего признавать не будет.
Не горюй, - начала успокаивать его Луша - самая добрая и сердобольная из трех сестер- ведьм. - Сейчас уберем.
Она поколдовала над Ничмоглотовой головой. Зубы послушно отвалились. Луша поймала их в воздухе и протянула лешему:
Возьми на память.
Однако она поторопилась. Не успел еще Ничмоглот принять из ее рук сувенир, как зубы выросли вновь на тех же местах, и к тому же гораздо толще, выше и острее прежних.
От горя леший схватился за голову и заухал филином.
- Ната, помоги, - позвала на помощь среднюю сестру Луша. - Вместе уж точно справимся.
Но не только вдвоем, а даже втроем у ведьм ничего не вышло. Зубы отваливались только затем, чтобы вырасти вновь еще острее и крепче. Татаноча в отличие от Ничмоглота осталась очень довольна:
Знатное колдовство сотворили. Оно уж точно проклятого чародея одолеет.
А я, например, сомневаюсь, - ехидно проговорил Ничмоглот Берендеевич, продолжавший ощупывать зубы на голове. - Часть силы на Коз- лавра потратилась.
Не потратилась! - воскликнула Тата.
А вот и потратилась, - упорствовал Ничмог- лот.
Цыц! Не лешему с ведьмой спорить о колдовстве!
В нормальном состоянии Ничмоглот покорился бы и умолк, так как всегда уважал волшебную иерархию. Однако, видимо, вместе с зубами на голове ему досталась и какая-то толика козлиного упрямства. И он запальчиво провозгласил:
А почему бы мне и не поспорить. Тоже, между прочим, разбираемся.
Татаноча на мгновенье оторопела от такой наглости, а потом громче прежнего взвизгнула:
Мо-олчать! - И что было силы врезала кулаком но столу.
Таз покачнулся и вторично обрызгал лешего черной жижей. Остальные Темные охнули и в предчувствии недоброго на всякий случай замерли там, где стояли или сидели.
Зубы на голове Ничмоглота неожиданно исчезли. Их КН.К не бывало. Леший обрадовался. Однако Ядвига Янусовна не торопилась разделять его ликование.
Ты сперва проверь, не отросло ли у тебя чего другого лишнего. .
Ничмоглот в панике принялся себя ощупывать.
Вроде полный комплект, - наконец не слишком уверенно произнес он. - Ни больше, ни меньше.
Хорошо проверял?
Да уж, наверное, свой организм как-нибудь знаю, - даже немного обиделся Ничмоглот Берендеевич.
Теперь, когда он пришел в норму, Темные, на всякий случай плотно прикрыв коварный таз, с большими предосторожностями оттащили его в дальний угол до следующей ночи.
А завтра в полночь продолжим, - сказала Тата.
Это ж еще Козлавра надо найти, - обеспоко- енно проговорил Ничмоглот.
Да вернется, вернется, некуда ему от нас деться, - заверила старшая ведьма.
Коли к полудню сам не придет, отыщем и силою воротим, - в голосе Татаночи послышались
А о о
угрожающие нотки. - А сейчас спать пойдем, силы копить будем.
Ничмоглот зевнул:
- Ох и вправду: ночка тяжелая, нервная выдалась.
И он украдкой провел пятерней по голове. Вдруг зубы ненароком снова проклюнулись? Но, к его большому облегчению, их не оказалось...
Оставшуюся часть ночи до самого рассвета Козлавр носился по темному лесу в тщетных поисках хоть какого-нибудь жилья и только к утру набрел на поселок «Китеж». Некоторые дачники уже успели проснуться и вовсю трудились на своих участках. Однако садовые работы поэта- сатирика волновали мало. Его манило другое. Из распахнутого окна маленького уютного розового домика, стоявшего на самом краю поселка, явственно тянуло запахом свежесваренного кофе.
Козлавр всхрапнул. «Чистая арабика! - пронеслось в его голове. - Мне нужен один, лишь один глоток. Иначе я умру».
В следующий миг он одним прыжком преодолел забор и, не разбирая дороги, по клумбам, по грядкам, ринулся к заветному окну.
В домике в это время пожилая супружеская чета как раз собиралась сесть завтракать. Жена налила из кофейника кофе, а муж намазывал маслом круглую булочку, обсыпанную кунжутом.
Когда в окно просунулась черная козлиная морда, пожилая женщина замахала на нее полотенцем:
- Кыш! Кыш! Марш домой! Назаводили животных, а следить не следят. А ну пошел! - снова
прикрикнула она на козла.
В нормальном своем состоянии поэт-сатирик смирился бы и, извинившись, быть может, даже стихами, ушел восвояси. Однако сегодня в его душе царил черный козел, и мотающееся в руке хозяйки полотенце подействовало на него как красная тряпка на быка. А женщина, на свое несчастье, еще добавила:
Мало того, что собаки кусаются и лают, кошки рыбу чуть ли не со сковородок воруют, так теперь еще козы в окна лезут.
Козы, пожалуй, хуже всего, - лениво отозвался муж. - Они бодаются и все подряд едят. Не только рыбу. Не животные, а саранча.
Слова двух пожилых супругов ранили Коз- лавра в самое сердце. А тут еще завораживающий запах вожделенных «кофэ-э с булочкой».
Поэт-сатирик взревел, комья земли разлетелись из-под его копыт и, вращая налитыми кровью глазами, он впорхнул в окно. Не успел Козлавр приземлиться, дверь кухни уже захлопнулась. Пожилую чету как ветром сдуло. Да поэту-сатирику их общество и не требовалось. Его вполне устраивала компания кофе и булочек.
Едва он проглотил содержимое двух чашек, с ним произошла счастливая, с его точки зрения, метаморфоза. Шея вытянулась, расширилась и вновь превратилась в торс с двумя руками. Правда, окрас по-прежнему оставался черным, однако жить стало гораздо лучше и веселее.
Воспользовавшись так кстати отросшими верхними конечностями, поэт-сатирик схватил
кофейник и вновь наполнил чашки.
Говорил ведь: кофэ-э мне просто необходим, - совершенно членораздельно произнес он в пустоту кухни. - Вот, вот. И речь снова появилась, - ликуя, отметил он. - По-моему, скоро я наконец вернусь к творчеству.
Ожидая счастливого мига, он намазал еще одну булку толстым слоем масла, но тут в окне показались испуганные лица супругов.
Пошли вон! - грянул Козлавр.
Супруги ошарашенно хлопали глазами. Коз- лавр, мстительно хмыкнув, схватил полотенце, которым только что гнали его, и замахал на хозяев домика:
Кыш! Кыш! Кому говорю! Дайте кофэ-э спокойно попить!
Глава XVIII
ВОЛШЕБНЫЙ СОН ИЛИ ВЕЧНЫЙ?
Борьба с исчезающим домом длилась без остановки целых два часа. Не успевал Тимка создать очередную иллюзию, как брешь появлялась в другой части дома, и бой продолжался. Мишка старался помочь как мог. В основном советами, которые лишь отвлекали от дела ученика чародея. Наконец в короткой паузе Тимофей пригрозил: если Чугаев скажет еще хоть слово, то он его во что-нибудь превратит. Мишка поинтересовался, во что.
- В статую, - бросил Тимка, хотя на самом деле еще не умел превращать во что-нибудь людей.
Правда, Чугаев об этом не знал и страшно перепугался.
