Дмитрий Емец - Таня Гроттер и Локон Афродиты
Атлант, встревоженный жаром артефакта, стал переминаться с ноги на ногу. Таня поняла, что нужно уходить, пока ее случайно не раздавили. Золотистое сияние, которое отбрасывал локон, вело ее по лестнице наверх.
Примерно догадываясь, кто может оказаться там, наверху, но в то же время внутренне разрешая себе обманываться, Таня начала подниматься по лестнице так быстро, как позволяла ей высота ступеней.
Локон полыхал все ярче, настойчивее. Неведомый голос звал, манил. Музыка из Зала Двух Стихий доносилась едва-едва. Все размывалось тишиной, мелодия терялась. Звуки мягкими волнами накатывали и выплескивались на лестницу.
Таня поднималась по бесконечным ступеням, и вокруг ничего не было уже, кроме белых мраморных ног атлантов, которые выхватывал из темноты сияющий локон.
Довольно скоро Таня сообразила, где находится тот, кто зовет ее: на крыше. Нет, это была не та крыша Большой Башни, откуда они обычно летали ночами на Лысую Гору. По всей видимости, это была крыша Башни Привидений, потому что именно туда вела разветвляющаяся галерея.
На очередной маленькой лесенке Тане встретились старые знакомые: прикованный цепью меч-вампир и два черных надгробия. На рванувшийся к ее груди меч Таня едва обратила внимание. Зная его привычки, она заранее прижалась спиной к дальней стене, где он не мог достать ее.
Около надгробий она остановилась.
«Прямо здесь и сейчас будет похоронена Таня Гроттер!»– ехидно сообщило первое.
«Покойся с миром! Надела ли ты белые тапочки?» – спросило второе.
– А, вот вы где! Все вас ищут! – сказала Таня. – Меня послала Медузия Горгонова. Она собирается перенести вас в подвал!..
Буквы на надгробиях тревожно запрыгали.
«Она нас не поднимет! Мы тяжелые!»– сказало первое.
– Медузия сама и не будет. Для этого существуют циклопы, – ответила Таня.
Она проследовала дальше и, пройдя пару шагов, обернулась. Как она и ожидала, надгробия были в панике.
«А-а-а! Кошмар! Только не в подвал! Там темно, там мерзко! Лучше уж обратно на кладбище!»– прыгали буквы на втором.
«Перестань трястись! Мне стыдно за тебя! Как жалко, что я не могу тебе врезать!»– высветило первое нагробие.
«Умоляю, сделай что-нибудь! Не хочу в подвал! Там некого пугать!»– не унималось второе.
«Заглохни! Не унижайся перед ней!« – рассердилось первое.
– Ладно. Вы пошутили – я пошутила. Никто вас не заберет, – пожалев их, сказала Таня.
«Что? Свинья! Этим не шутят!»– возмутилось первое.
«Я чуть не раскололось от ужаса! Так за-заикой можно стать!» – высветило второе.
«Говорю тебе: выруби звук!» – рассвирепело первое.
Больше Таня не оборачивалась. Надгробия ей надоели.
Но вот наконец и крыша. Локон Афродиты вспыхнул в последний раз и погас. Лишь легкая пульсация доказывала, что сила не ушла из артефакта. На площадке перед массивным люком стоял черномагический защитный экран, установленный Поклеп Поклепычем. Эти экраны хорошо срабатывали против учеников первого-второго курсов, сдерживая их неостановимое желание лезть куда не надо и влипать в истории. Для старшекурсников, кое-что уже понимавших в магии, экраны становились только небольшой помехой.
Вот и сейчас, слегка приподняв руку с перстнем, Таня спокойно шагнула сквозь экран, ощутив лишь легкое покалывание. Эх! Эти бы умения годика три-четыре назад, когда они с Ванькой и Ягуном облазили почти весь Тибидохс, то и дело натыкаясь на такие вот экраны и другие блокирующие запуки!
Откинув люк, она выбралась на крышу. Взмывая вверх уступами, крыша Башни Привидений заканчивалась большим каменным шаром. На самом верху шара Таня увидела Глеба Бейбарсова. Он стоял и, скрестив на груди руки, смотрел на звезды.
Тане казалось, он удерживается на шаре лишь каким-то чудом. Ведь любой порыв ветра может сбросить вниз с огромной высоты.
– Эй! – крикнула она.
Бейбарсов посмотрел вниз.
– Привет! – сказал он. – Там, внизу, в Зале, слишком людно. Ты же не любишь толпу, я не ошибся?
– Чаще нет. Не люблю.
– Так же, как и я, – кивнул Бейбарсов. – Только для меня толпа начинается с трех человек. А вот двое – это оптимально. Лишь общаясь с глазу на глаз, можно действительно узнать человека.
– И кого ты хочешь узнать?
Бейбарсов не ответил. Он присел и ловко, двумя точными прыжками спустился вниз, к Тане.
– Хочешь, отметим выпускной здесь, на крыше? – предложил он.
– Здесь? Каким образом?
– Ну, вид тут неплохой, а об остальном я позаботился.
Улыбаясь, Бейбарсов указал на что-то за ее спиной. Таня увидела зависший в воздухе столик. На столике стояла пузатая бутылка зеленого стекла. Рядом – ваза с фруктами и два бокала. В центре в бронзовом подсвечнике горела черная витая свеча. Стекающие по ней капли воска были похожи на слезы.
– Я не люблю черные свечи! – сказала Таня.
– Хорошо. Любое твое желание – закон.
Бейбарсов протянул руку и коснулся свечи. Тотчас черный воск стал белым. Однако огонь остался все тем же – зловещим и голубоватым.
– Так лучше?
– Свеча только внешне изменила цвет. На самом деле она как была черной свечой, так и осталась, – упрямо сказала Таня, кое-что понимавшая в магии.
Глеб усмехнулся.
– Тебе не угодишь. Что ж, мы решим это проще…
Бейбарсов взял свечу и сбросил ее с крыши. Обычная свеча сразу бы погасла, но магическая, даже падая, продолжала гореть, и, провожая ее взглядом, Таня подумала, как же высока Башня Привидений. Только истинному некромагу могло прийти в голову устроить здесь, на пронизывающем ветру, ужин.
– Ну вот, свечи больше нет, – заметил Глеб. – Теперь нам ничто не мешает, не так ли?
Он взял высокую бутыль и ловко, с негромким хлопком, открыл ее. Бокалы наполнились чем-то красным, пенящимся.
– Ну, за окончание Тибидохса! – сказал он, протягивая Тане бокал.
– Я не пью вино.
– Я тоже, но это не вино, – произнес Глеб.
– А что же?
Бейбарсов посмотрел на нее с досадой:
– Ты действительно хочешь знать?
– Да.
– Это кровь магического вепря. Я сам убил его когда-то. Люди, которые выпьют ее вместе, будут неразлучны всю жизнь…
– Что-о?
Пальцы Тани разжались. Бокал осколками разлетелся у ног.
– Ничего. Мы будем пить из одного. Не думаю, что для людей, которые любят друг друга, это принципиально, – хладнокровно сказал Бейбарсов.
– ГЛЕБ! Ты просто наглец! С чего ты решил, что я стану пить эту кровь вепря? И вообще, что я способна тебя полюбить?
Бейбарсов задумчиво поднял бокал и посмотрел на Таню сквозь его стекло. Она увидела его выпуклый глаз. Увеличенный стеклом, он, казалось, плавал в крови.
– Ну хотя бы потому, что я все время думаю о тебе. Или все дело в том, что я здесь недавно и не ухаживаю за тобой пять лет, как этот робкий юноша Валялкин? Ну погоди, не отвечай пока!.. Я хотел показать тебе кое-что… Видишь вон ту звезду?
Таня неохотно подняла голову. Она ощущала, что ее загоняют в угол. Никогда прежде ей не доводилось ощущать себя дичью. И Пуппер, и Ванька – они были совершенно другие. Бейбарсов скорее напоминал насмешливого и лукавого Урга, хотя тот и не был некромагом.
– Видишь? – нетерпеливо повторил Бейбарсов.
– Что именно? Там довольно много звезд, – сказала Таня.
– Много. Но твоя только одна.
– Моя?
– Смотри слева от Большой Медведицы… Нет, ближе к ковшу… Следи за моим пальцем!
– Там несколько мелких звезд.
– Смотри между третьей и четвертой! Вглядись, напряги зрение!
– Что-то совсем крошечное, – сказала Таня не очень уверенно.
– Не такое уж крошечное. На самом деле это большая звезда, просто она безумно далеко. Я назвал ее звездой Тани Гроттер.
– А другого названия у нее что, нет? – осторожно спросила Таня.
– Нет. Лопухоиды ничего о ней не знают. Она появляется на небе раз в четыреста двенадцать лет и всего на одну ночь – эту самую. В остальное время ее затмевает свет тех звезд, что находятся ближе к нам.
– Бедная! – сказала Таня, жалея свою звезду.
– Эта звезда – как ты. Ты тоже бываешь видна очень редко. Чаще тебя затеняют более броские, более громкие, более уверенные… Но они не ты. Они гораздо скучнее и бледнее тебя. Просто они находятся гораздо ближе к тем, кто смотрит… И опять же, поддельный и ограненный бриллиант всегда ярче настоящего, но неограненного. Но наступает момент, другие звезды расступаются, и появляется она, блестящая и яркая звезда Татьяны Гроттер!
Таня ощутила, как у нее перехватывает дыхание. Никто никогда не понимал ее так, как этот некромаг. Ни восторженно-практический Пуппер, в глазах которого так и стояли нолики чековой книжки и который даже на стул садился будто назло своей тете, ни Ванька, требовавший, чтобы она ходила в пыльном свитере и джинсах. Бейбарсов же, лишь недавно появившийся в Тибидохсе, понимал ее так, словно читал по книге.
