Владимир Кузьмин - Зачёт по выживанию
— Анастасия Никитична! По возвращении на Землю предлагаю вам организовать совместное предприятие по благоустройству дорог.
— Я жадная, сама фирму открою и ни с кем делиться не стану.
— Ты заранее знала, что у меня все в рытвинах и ухабах будет?
— Думаешь, трудно догадаться?
— Не трудно. Пойдем, что ли, смотреть, там наша ягодная поляна или не там.
— Пойдем.
Они шагнули на просеку, Семка наконец удосужился повнимательнее рассмотреть растения, что еще полчаса назад стояли перед ними непреодолимой преградой, и присвистнул.
— Настя, да это же та самая крапива! Только вымахала вон какая! До древовидного размера!
— Ты к стрекательным нитям не прикасайся.
— Слушаюсь.
Оказалось, что Семену повезло. Место, где делать просеку, он не выбирал, начал ее корчевать там, куда они подошли. Но оказалось, что именно здесь ширина зарослей древовидной крапивы самая маленькая. С их стороны она росла почти ровной стеной, с противоположной — прихотливо то расширялась, то сужалась. Но насколько помнил Семен, именно так и располагались заросли самой обычной, как тогда казалось, крапивы, обрамлявшие полукругом ягодную поляну. Впрочем, если приглядеться, то крапива только размерами и изменилась. Сама этажей в пять высотой, листья — не у всякого лопуха встретишь. Как умудрилась вымахать?
И ягодная поляна тоже изменилась. Даже не скажешь в какую сторону. Когда-то она была не сплошь, конечно, но густо поросшей невысокими, по колено кустиками травы, на верхушке каждого кустика росли две-три оранжевые ягоды чуть крупнее ягод шиповника. И такие же безвкусные и не сладкие. Но по уверениям Алены очень полезные и богатые витаминами не менее шиповника.
Сейчас эти травяные кустики подросли почти по пояс, а вместо ягод их верхушки украшали крупные, с кедровую шишку размером орехи.
— Будем надеяться, что и в них витаминов много, — почесал затылок Семка. — Насобираем или сначала Алене покажем?
— Давай, раз пришли, собирать. Ого, вот это след! Прямо медвежий!
— И помет, — добавил Семен, хотя Настя помет и сама должна была увидеть. — Надеюсь, зверюга не поблизости бродит.
Они, как сумели, быстро насобирали пару авосек орехов и отправились к стоянке.
Алена орехи похвалила, а за беспечность обругала, сказала, что, увидев свежие следы большого животного, следовало сразу вернуться.
— Так мы на тебя надеялись, — стал оправдываться Семен. — Ты бы такого крупного зверя издалека почувствовала.
— Может и почувствовала. Может, нет. А вдруг я бы до вас не докричалась? Ладно, на вторую ходку я с Семеном пойду, проверю там все. Ой!
Алена неожиданно умолкла, и взгляд у нее сделался внутрь себя направленным.
— Там кто-то зовет, — растерянно сказала она. — Почти как человек зовет. Помочь просит.
— Ага! Разбежались помогать, — сказала Настя. — Кому там помощь может быть нужна? Скорее заманивают.
— Нет, — уверенно ответила Алена. — Там серьезная драка идет. Несколько крупных зверей напали на еще более крупного. Но нападающих много, а он один. Или. Нет, не пойму, то один, то не один.
Семен всмотрелся в направление, в котором, по мнению Алены, кто-то с кем-то дрался и кто-то звал на помощь. И увидел в небе за ягодной поляной знакомые трапециевидные силуэты. Те взлетали над деревьями и пикировали с высоты вниз.
— Наши птички со скалы прилетели! — сказал он. — Они, помнится, и нас примерно сюда гнали. Предлагаю пойти посмотреть.
— Пошли, — неожиданно согласилась Настя. — Ты, Алена, оставайся здесь, и постарайтесь купол поставить.
Через просеку и по ягодной поляне они промчались бегом, правда, старались бежать по своим следам, чтобы, не дай бог, не нарваться на какую неприятность. А достигнув небольшой рощицы, из-за которой доносились грозное рычание и мерзкие скрипящие крики птичек, стали приближаться к месту схватки осторожно.
За рощицей была поляна, поросшая густой и высокой травой. Вот на кого-то в этой траве и набрасывались всей стаей их старые недобрые знакомые. Те самые, что первыми в этом мире попытались их сожрать.
— Бей наверняка! — приказала Настя.
Семка едва не ввернул кое-что про доброту, о которой она недавно твердила, но счел разумным промолчать и ударил жгутом пара, как не столь давно ударил по падавшей им на головы льдине. Ну и промахнулся. Зато Настя на лету схватила одну из летающих образин, и та, застряв на мгновение в воздухе, рухнула на землю.
Семка, поняв, что с такого расстояния его копье в летающую цель вряд ли попадет, решил сменить тактику, действовать не столь стремительно, зато наверняка.
Над травой потекли струи тумана, стали подниматься вверх облаком. Птиц это сбило с толку, они прекратили пикировать, закружились над облаком. А облако вдруг разорвалось на сотни клубов, каждый сжался до размера снежка и взорвался тысячами ледяных игл. Если телам и головам летающих тварей они особого вреда не смогли причинить, то их тонкие кожистые перепонки, служившие крыльями, оказались продырявленными буквально в решето. Вся стая начала сваливаться вниз, но похоже, большинство из них, еще не упав на землю, оказались раздавленными Настиными ежовыми рукавицами.
— Подойдем? — спросил Семка отчего-то охрипнувшим голосом.
— Подойдем, — кивнула Настя. — Очень осторожно.
По пути им пришлось обойти вырытый кем-то довольно большим подземный ход и добить одну поверженную, но все еще трепыхающуюся тварь с изорванными в лоскутья перепонками.
Дошли до места, где трава была смята, а земля истерзана когтями. Но сразу ничего не увидели.
— Да где же он? — спросил Семка.
— Не он, а она.
— Ты откуда.
— Знаю. Пока не спрашивай. Вон она!
— Не вижу. Теперь вижу.
Зверь лежал на боку, и окраска его шкуры сливалась с фоном. А тут он начал светлеть, а затем и просто белеть, пока не сделался белым как снег. Получилось на сугроб похоже. Сугроб, окропленный во многих местах кровью.
Белый зверь поднял голову, посмотрел на них так, что у Семена слезы на глаза навернулись, потому что читалась во взгляде смертная тоска. Он проглотил подступивший к горлу комок.
— Кхм. На медведя похож.
— На медведицу.
— Или на огромную собаку. Зовет, кажется?
— Зовет.
— Не подходи, Настя, вдруг...
— Я не могу не подойти. Я пообещала.
Настя шагнула вперед, Семен на негнущихся ногах зашагал рядом. Подошли прямо к голове, Настя в полушаге от пасти остановилась. Зверь вновь глянул на них и вновь от этого почти человеческого взгляда Семену захотелось плакать. Голова бессильно упала, но передняя лапа зашевелилась, медведица провела ею по своему животу.
У Семена не хватило духу спросить, с кем и о чем она говорит. А медведица, уже не поднимая головы, приоткрыла глаз, и из него скатилась слеза. По ее большому телу прокатилась дрожь, она вытянулась и замерла. Семка решил, что это уже все, что зверь, который позвал их на помощь, несмотря на эту помощь, погиб. Но тут лапа, прижатая к животу, шевельнулась.
— Она еще жива, — удивился вслух Семка.
— Хорошо, — непонятно произнесла Настя. — Я обещаю.
— Не она, а он, — опять как-то невпопад и непонятно ответила Настя. — А она умерла.
Настя присела возле живота медведицы и отодвинула ее лапу. Почти сразу из складки на животе на свет появилась мордочка крохотного белого щенка. Или все же медвежонка? Щенок-медвежонок замер и стал смотреть Насте прямо в глаза. Они очень долго играли в эти непонятные Семке гляделки, но наконец эта страшноватая игра закончилась. Медвежонок окончательно выбрался из сумки, где, видимо, жил и не тужил до последнего часа и заскулил, словно заплакал. Настя взяла его на руки и поднялась.
— Ого, какой крупненький, — просипел еле сдерживающий слезы Семен. — Пока у тебя на руках не оказался, вроде совсем малышом выглядел.По щекам Насти текли слезы, а руки были заняты, и утереть их не получалось.
Семка потянулся к этим мокрым дорожкам рукой, чего-то вдруг устыдился и высушил слезы так, как умел только он — подул на них теплым ветерком.
— Спасибо, — сказала Настя.
— Не за что, — буркнул не слишком вежливо Семка. — И что мы станем делать с этим сыном полка?
— Воспитывать. Пошли в стойбище.
— Подожди. Не знаю почему, но я не могу его. ее, то есть просто так оставить.
Нужно похоронить.
— Как?
— Тут вода близко. Подземный пласт.
Настя понимающе кивнула, а Семен Кольцов заставил подземную воду вырваться наружу и размыть прямо под боком медведицы глубокую яму. Она сама в нее завалилась, сверху мигом нанесло толстый слой глины, смешавшейся с почвой. Семен заставил подземную воду вернуться на место, немного подсушил глину и молча развернулся к могиле спиной.
— Пошли, Настена Никитична. Вашего приемного медведя не позволите понести, сударыня?
