Лиз Кесслер - Правдивая история про девочку Эмили и таинственный замок
— Я видела эти тени! — воскликнула я. — В первую ночь здесь! Что это такое?
— Я их тоже не раз видел. И, как правило, в это время года. Это птицы. Они прилетают сюда миллионами.
— В это время года? Весеннее равноденствие. Но, Аарон, ведь это и есть доказательство! Они наверняка имеют отношение к кольцу! И твой прадедушка знал об этом.
— Думаю, ты права, — согласился Аарон. — Но никто из нас не понимает, что именно они хотят нам сказать.
Не помню, говорил ли он что-нибудь еще. Среди множества других фраз я вдруг заметила слово, написанное большими буквами и подчеркнутое толстой линией, как будто это было название картины. Я, не мигая, уставилась на слово. По спине побежали мурашки. Там было написано:
ВОРОНЫ.
Глава двенадцатая
Не знаю, как я дожила до конца дня. Мы с Шоной использовали каждую минуту, чтобы забиться в уголок и обсудить, как мне поступать и что из этого выйдет. Мы плавали вокруг судна.
— Значит, ты доберешься до замка, найдешь жемчужное кольцо и соединишь его с бриллиантовым, — в двадцатый раз повторила Шона.
Но, сколько бы мы ни проговаривали наш план вслух, проще он от этого не становился.
— И всё надо успеть за несколько минут полнолуния, — вздохнула я. — А иначе будет слишком поздно.
Нептун ясно сказал: в полнолуние проклятие обретет полную силу. Я перестану быть земноводной и не смогу даже прикоснуться к кольцу. Я расстанусь с ним навсегда. А также и со всем самым дорогим, что у меня есть в этой жизни, мысленно добавила я.
— Не надо об этом думать, — сказала Шона, глядя мне прямо в глаза.
— И я потеряю кого – то из родителей, — продолжила я, словно не слыша ее.
— Эмили, пожалуйста, не надо.
— А Аарон вообще останется сиротой.
— Эмили! — Шона взяла меня за плечи. — Сосредоточься. У нас всё получится. Согласна?
— Согласна, — вяло ответила я, хотя совершенно не верила в удачу, В этом деле всё было против нас.
Солнце скрылось. Пора — через несколько часов взойдет луна. Полная луна.
Но Милли никак не оставляла нас в покое. Она стояла на палубе, показывая нам созвездия по мере того, как звезды постепенно проступали на ночном небе.
— Это Малая Медведица, — сообщила Милли, указывая на несколько звезд, ничем не отличающихся от любых других. — О, а это похоже… — Она называла и называла созвездия, не замечая, что ее никто не слушает.
Я вежливо улыбалась, когда Милли обращалась ко мне, и ахала, и цокала языком, — пусть считает, что я с интересом слушаю ее болтовню. На самом деле я думала только о том, как убраться с корабля до восхода луны.
Бросила взгляд на часы — почти десять. Оставалось два часа.
Несколько раз я громко и выразительно зевала в надежде, что Милли тоже потянет в сон. Но не тут – то было.
— Почему бы тебе не пойти спать? — бодро спрашивала она.
В отчаянии я кинулась искать Шону.
— Что делать? Я не могу уйти, пока Милли на палубе. А времени почти не осталось.
— Почему ты не хочешь рассказать ей о том, что собираешься сделать? — спросила Шона.
— Не могу. Сегодня вечером она снова говорила, что не спустит с меня глаз. Лучше не рисковать. Хорошо бы ее загипнотизировать или сотворить что-нибудь в том же роде, что она делает с другими людьми.
— Слушай, — лицо Шоны медленно расплылось в улыбке, — кажется, я придумала.
Она порылась у себя в школьной сумке и с радостным возгласом извлекла оттуда свою лучшую щетку для волос Медная ручка была сделана в виде морского конька, а на тыльной ее стороне сверкало зеркало в рамочке из розовых ракушек.
— Щетка для волос? Шона, сейчас не время думать о нашей внешности! У нас остались считанные часы!
— Я думаю не о внешности! — обиделась Шона. — И меня есть план.
Послушав ее немного, я тоже невольно заулыбалась.
— Шона, ты чудо. Это может сработать.
Милли была счастлива, когда я попросила ее загипнотизировать меня.
— Я так устала, а заснуть не могу, — объяснила я. — Мне нужна помощь. Думаю, твой гипноз — это единственное средство, которое способно меня спасти.
Милли хихикнула и покраснела.
— Да ладно тебе, — проговорила она, но при этом гордо перекинула шаль через плечо и деловито направилась в мою спальню. Я шла следом.
Возле моей кровати стоял стул — специально для Милли. Он был поставлен там не случайно, так же, как и щетка для волос лежала на туалетном столике совершенно определенным образом. Если Милли ничего не сдвинет, то, возможно, она сама себя загипнотизирует, глядя на собственное отражение в зеркальце.
— Ну, хорошо, — заговорила Милли, аккуратно усаживаясь на стул.
Отлично!
Я улеглась на кровать и прикрыла глаза.
— Как тебе известно, это чрезвычайно мощное средство, поэтому не удивляйся, если будешь спать крепче и больше обычного, — предупредила Милли. — Сны могут казаться удивительно яркими или замысловатыми, но не беспокойся. Для тебя главное — хорошенько выспаться. Ну, теперь устраивайся поудобнее, и начнем.
Я немного поворочалась для виду. На самом деле для меня самым главным было не заснуть.
А вдруг ничего не выйдет, крутилось у меня в голове, но я старалась не обращать на это внимания. Должно выйти. Иного выбора у нас нет.
Милли уже бубнила низким глубоким голосом о том, как я устала.
— Представь, что ты перышко, — гудела она, — которое медленно и плавно опускается на землю. С каждым вдохом ты опускаешься все ниже и ниже, всё ближе и ближе к сну.
Я, не удержавшись, зевнула. Не смей думать о перышке и о сне, приказала я себе. Думай о том, что предстоит сделать, о маме и папе; у тебя есть только одна попытка вернуть их себе и друг другу.
Стоило мне так подумать — и сна как не бывало. Наоборот, меня охватило такое волнение, что хотелось вскочить и бежать.
— Тебе хочется спать, — совсем медленно тянула Милли. — Ужасно… хочется… спать. — Голос у нее стал как у пьяной. — Тебе… так… хочется… спать, что ты… даже думать… не можешь. — Она глубоко вздохнула и громко зевнула. — Ты думаешь только о сне.— Милли помолчала. — Сладкий сон… — Опять помолчала, потом снова зевнула. — Крепкий… сон…
На этот раз молчание затянулось, а потом вдруг раздался громкий храп. Я еще немного выждала, прежде чем открыть глаза. Пришлось зажать рот ладонью, чтобы не расхохотаться: Милли развалилась на стуле, вытянув ноги и откинув голову назад. Рот у нее приоткрылся, глаза, наоборот, закрылись.
Я поспешно села на постели. На цыпочках обошла Милли, прокралась к люку и скользнула вниз.
— Получилось! — взволнованно шепнула я Шоне. — Она отключилась.
— Хлестко! — заулыбалась Шона. — Пошли скорее. Подплыв к иллюминатору, мы на всякий случай снова прислушались. Тишина. Значит, и вправду пора.
— Подожди немного, — попросила я Шону.
Ноги никак не хотели превращаться в хвост. С каждым разом это занимало всё больше времени. Ноги «склеились», а чешуей не покрывались. Я их совсем не чувствовала, — но и хвоста не ощущала тоже. Вся нижняя половина туловища онемела, словно ее вовсе не было.
Я перепугалась. Что происходит? Может, меня парализовало и я больше не смогу ни ходить, ни плавать?
Но в конце концов хвост все – таки образовался. Внизу он по – прежнему сверкал зеленовато – синей чешуей, а выше, вокруг колен, проглядывала белая кожа. Хвост едва гнулся, словно был деревянный. Дыхание тоже было тяжелым. Уж не знаю, что так подействовало — сеанс гипноза или проклятие, — но, когда мы выбрались через иллюминатор, я уже чувствовала себя такой обессиленной, что готова была заснуть прямо в воде.
Шона скользила впереди, взмахивая хвостом, от которого разлетались мелкие брызги, сверкающие в лунном свете. Смогу ли я когда-нибудь снова так же плавать? Хотя… я никогда не умела двигаться изящно, как русалочка. Мое сердце налилось той же тяжестью, что и всё остальное тело.
— Подожди, — задыхаясь, позвала я.
— Нам надо торопиться, — проговорила Шона, замедляя ход. — Времени мало. Через час луна достигнет пика.
— Я знаю. Стараюсь… Но… просто… не поспеваю… за тобой… — пропыхтела я.
Подружка взяла меня за руку и поплыла рядом.
— Ну же, Эмили, — мягко сказала она. — Ты доплывешь. Я тебе помогу. Мы доплывем вместе.
Я промолчала. Не стоило тратить остатки сил на разговоры.
Но, как мы ни гребли, замок по – прежнему был далеко.
— Где туннель? — спросила Шона. Я покачала головой.
— Так у меня не получится. Не могу дышать. Попробуем по – другому.
Я попыталась расслабиться, чтобы, как в первый раз, позволить кольцу довести меня до туннеля, а потом принялась поглаживать золотой ободок и вертеть его на пальце, глядя на играющий бриллиант и прислушиваясь к кольцу.
И оно повело нас. Я чувствовала это, хотя течение было едва заметным и замок приближался еле – еле, как будто и не приближался вовсе. Может, я и сквозь туннель уже не смогу проплыть… Кольцо тянуло нас изо всех сил, но, возможно, оно тоже слабело вместе со мной.
