Вадим Чирков - Ликующий джинн
— Здравствуй, мальчик, — вежливо сказал Петюня. — Мы здесь на предмет сбора стеклотары.
— Спрашиваем, значит, про пустые бутылки, — перевел Гоша-Егор.
— Они должны быть, по нашим понятиям, в каждом доме, а выносить их, бывает, некогда. Время, видишь ли, сумасшедшей всеобщей занятости. К тому же…
— Короче, пацан, — снова перевел Гоша, — все лишнее — на помойку! Бутылки есть? — Глаза грузного дядьки шарили за спиной Славика, обшарили они и его руки. — Полные оставь — ха-ха — родителям, а пустые — еще одно ха-ха — нам. — Это, по его мнению, была шутка, потому что он показал вдобавок к ха-ха желтые зубы.
— Ты ведь нас видишь во дворе, — сладкоголосо и на редкость фальшиво пел бывший кандидат наук (с детьми он разговаривать явно не умел). — Мы не какие-нибудь пришлые, мы свои. Так что ты не беспокойся.
— Я и не беспокоюсь. Чего мне беспокоиться… — ответил Славик, чуть приходя в себя. — Вы подождите минутку… — Он не знал, удобно закрывать дверь перед носом непрошенных гостей или нет. В конце концов оставил ее открытой и поспешил в кухню. Бутылки — две из-под минералки, одна пивная и одна винная (память о недавнем визите папиного приятеля) — стояли в углу за плитой. Славик уложил их в кулек и понес в прихожую. "Гости" стояли уже там — и он испугался во второй раз.
— Топчемся, понимаешь, перед дверьми, — объяснил вторжение Гоша, — перед людьми стыдно. Подумают, попрошайки или еще кто. Мы и вошли. Мы свои ведь…
Бутылки принял Петюня и уложил их в старый рюкзак.
Казалось — все. Но сборщики бутылок не уходили. Они топтались в прихожей, оглядывая стены, вешалку и одежду на ней. Взгляд Гоши заныривал и в гостиную. Он искал какие-то слова к Славику, но все не находил.
— Тебя во дворе никто не обижает? — нашел он подходящий, по его мнению, вопрос.
— Вроде нет… — Славик пожал плечом. — А что?
— Если обидят, — уже увереннее сказал Гоша, — ты нам скажи. У тебя ведь другой защиты нет? Если нет, — повторил он, — другой защиты, ты сразу к нам.
— У меня папа есть, — ответил Славик.
— Ну, пока папа на работе, мало ли что может случиться. А мы, временно, понимаешь, безработные, мы всегда тут. Если, значит, нет другой защиты…
Славик вдруг понял, чего ждут от него эти двое, отчего так топчутся в прихожей. Чтобы он, пацан, школьник, чайник, чайничек, почувствовал к ним доверие! Почувствовал доверие и, может, в чем-то проговорился. Это им-то доверился, "аликам", ханыгам, докатившимся до услужения браткам!
Дудки вам!
Но как выставить их за дверь?
Славик нашелся. Он повернул вдруг голову к гостиной и громко спросил:
— Да? Я сейчас, Стаська! — Во дворе сигналила машина, так что "Стаськин" голос мог быть и не расслышан.
И объяснил "гостям":
— Там меня ребята ждут. Вы извините…
— Спасибо за бутылки, — вежливо пропел Петюня. — А насчет помощи — это мой коллега прав: к нам, к нам. Мы всегда… И вот еще что: у тебя с математикой все в порядке? Потому что ежели нелады — опять-таки к нам. Ко мне, скорее, я в ней, скажем так, дока, то есть я ее знаю. Знаю… — Бывший кандидат наук на целых полминуты закрыл глаза и так и постоял. Потом открыл, увидел перед собой Славика. — Ну, ладно, — повернулся он к приятелю, — пошли, Игорь. Нам еще нужно три этажа обойти… — Петюня, уходя, даже покланялся Славику, отчего у того мурашки побежали по коже от стыда за бывшего кандидата.
Как облегченно вздохнул Славик, когда за ханыгами закрылась дверь и лязгнул, отчаливая от его этажа, лифт!
Вздохнул и бросился к телефону, чтобы набрать номер Кубика. Звонки. Звонки в пустой квартире. Кубик куда-то пропал. На целый день. Куда? Что с ним? Чем он таким неотложным занят?..
Славик заставил себя подойти к письменному столу и открыл "Грамматику русского языка".
Родители не устают удивляться, если их "ребенок" так и не сделал за полдня домашнее задание, хотя ему ну ничто-ничто не мешало! Ну что может помешать ребенку, если он сыт, одет (модно!), в доме тепло, у него есть компьютер, телевизор, плеер, игры… ну все-все! Так учись! Учись! А после играй, сколько душе угодно!
Родители не знают, что у мальчишки-пятиклассника могут быть свои проблемы. Какие? О них-то мы и рассказали. О тех волнениях и треволнениях, которые мешают Славику делать "домашку". О том, как все закружилось-завертелось в его жизни с того момента, когда дядька, похожий на робота, отнял у него невидяйку.
И если какой-нибудь другой пятиклассник упорно отмалчивается, когда родители наседают на него с вопросом "Ну почему? Почему?!", если он набычился и слова от него не добьешься, — не значит ли это, что у него есть тайна, которую не доверишь даже отцу? Тайна, сходная, может быть, со Славикиной?
Славик отодвинул "Грамматику", которая сегодня написана была на китайском, и положил перед собой "Алгебру". Но цифры и буквы в алгебраической задаче стали ни с того, ни с сего прыгать друг через дружку, бегать, сбиваться в кучу, скакать, кружить в карусели и никак не хотели даже выстроиться в ряд.
Незачем, незачем браться за домашку, когда ты полчаса назад говорил с другой планетой! Когда десять минут назад пара дворовых алкашей, посланников страшноватых "братков", пыталась втереться в твое доверие. Вернись сначала на землю. Походи по комнате, посмотри в окно, окинь взглядом двор, где все знакомо: деревья, клумба, скамейки, скучный старик, что всегда в это время сидит на одной и той же скамье в одном и том же положении… Тебе, конечно, станет обидно, что ты на Земле, а не на другой планете, где все-все иначе, зато ты успокоишься.
Может быть, успокоишься, а может быть, и нет.
— Как дела? — спросил, чуть войдя в прихожую, папа.
— Ты ел? — спросила, чуть войдя, мама. — Никто не звонил? Как уроки?
— Сижу… — был ответ Славика на оба вопроса.
Переодевшись, мама вошла в комнату сына.
— Покажи, что ты сделал… Боже мой, чистые страницы! Чем ты целый день занимался?!
Вечером мама "села на телефон", пробиться к ним кому-либо было невозможно. Дневных новостей и соображений по поводу новостей, а также советов у мамы была тьма, у ее подруг — тоже, их было не переговорить ни за вечер, ни за сутки, ни за неделю.
Папа заглядывал в спальню, где уединилась с телефоном мама, заглядывал ради хотя бы минутного общения, но, постояв и чуть послушав, пожимал плечами и уходил. По дороге в гостиную, к телевизору, столкнувшись с сыном, бросал мимоходом:
— Наверно, это у них (имелись в виду женщины всей планеты) отдых. Активный отдых. Я бы от него изнемог через пять минут. Прямо сдох бы. А, сын?
Но Славик тоже пожимал плечами и скрывался в своей комнате. Там, как мамин телефон в спальне, и как папин телевизор в гостиной, помещались его тайны. Они были невидимы и не слышимы никому, но стоило Славику очутиться в своей комнате, как они сразу оживали, становились видимыми и обретали голос.
Скажем так: Кукурбита и все, что они там с Кубиком пережили, все это вселилось в сознание Славика и теперь находилось в нем чудесным островком, заглянуть на него — было тем, что взрослые называют счастьем. У кого еще на нашей планете есть такой островок? Может быть, и существуют еще счастливцы, но где они? Вот с кем бы поговорить! Да и откроются ли они кому-то еще, боясь, что их сочтут сумасшедшими? Так и ходят, так и живут, наверное, зная про островок в своем сознании, время от времени навещая его и никому о нем не говоря…
Ювелирная Работа
Кубик позвонил на следующий день, через полчаса после прихода Славика домой.
— Ну, Слава, — начал он, едва младший Стрельцов произнес "Да?". — Ну, Слава, теперь ты держись за что-нибудь!
— Что, дядя Витя? — Он хотел тут же сказать о Пите, но Кубик был настолько взбудоражен, что нужно было сначала выслушать его.
— Короче. Я выехал из дома на своем драндулете (нужно было смотаться в наш, художников, магазин), только завернул за угол — красный свет. Я торможу, дожидаюсь зеленого. И от нечего делать разглядываю соседей. Справа от меня "мерс". А в ней, Слава, тот браток, которого я срисовал в пивняке! За рулем. Узнал по носу, таких больше нет. С ним еще четверо, тоже в коже, тоже крепенькие, вроде… сборной по боксу. Я понял: бригада в полном составе, выезжает на какое-то "дело". Куда, думаю, и по какому делу? И — на зеленый свет — пристраиваюсь им в корму. Они хвоста не замечают, на моем старом "жигуле" можно ехать только на свалку. Да и я один в машине, слежка такой не бывает. Братки крутят лихо, им все на дороге, как у вас говорят, фиолетово, а я боюсь, что моя старушка сейчас закашляет и остановится. Однако вытерпела гонку; "мерс" подъехал к старому особняку. Двое из бригады пошли к дому… Я смотрю, жду…Ты меня слушаешь, Славик?
— Слушаю. Дядя Витя, я с Питей разговаривал! На Кукурбите научились и меня видеть!
— Какие у них новости?
— Пока все в порядке… — О том, что он пожаловался Пите насчет невидяйки и об обещании того "думать всей командой", Славик сказать не успел.
