Владислав Крапивин - Дырчатая Луна
И вот Гайка дернулась, замерла.
– Лесь, смотри…
На теневом склоне, в чаще орешника словно мелькнул солнечный зайчик.
– Там он… Гайка, если боишься, стой здесь.
– Нет уж. Я здесь еще больше буду обмирать.
Они полезли вверх сквозь заросли… Видимо, «самоспасательный» инстинкт у кузнечика имелся. Недаром это громадное желтое существо безошибочно отыскало такое замечательное место. Здесь была круглая – словно внутренность крепостной башни – пустота с горизонтальной площадкой. Кругом поднимались отвесы рыхлого песчаника. Со склона балки сюда вела щель, густо укрытая ветками. Вверху неровным кругом нависало небо. От него шел синий свет. И от этой синевы тело желтого гиганта казалось чуть зеленоватым…
Он сидел, занимая всю площадку, в позе обыкновенного отдыхающего кузнечика. Не удивился, когда исцарапанные мальчик и девочка выбрались из кустов и встали в метре от его передних ног (девочка пряталась у мальчика за спиной).
Они часто дышали.
Кузнечик наклонил к ним голову.
Голова была размером с бочонок.
Лесь подумал, что это не в точности кузнечиковая голова.
Дело не в том, что громадная. Были, как говорится, принципиальные отличия. У кузнечиков пять глаз – два нормальных, по бокам головы, и еще три маленьких, на макушке. У этого же была только пара глаз. И они – не сетчатые, не из мелких ячеек, как у всех кузнечиков – желтых и зеленых. Они были… ну, почти что человечьи, только большущие, как блюдца. С голубоватыми белками, с зеленой радужной оболочкой, с черными зрачками, в которых плясали искорки. И светилось в этих глазах чисто человеческое понимание.
– Умница, – сказал Лесь, будто Кузе. И погладил великана между глаз. Голова была твердая, покрытая чем-то похожим на отшлифованный янтарь. И весь кузнечик был как из желтой пластмассы…
Он мигнул от мальчишкиной ласки. Это было тоже удивительно. Кузнечики не умеют мигать, и у них нет век. А у этого были – мягкие, с похожими на швабры ресницами.
Мало того! Существо улыбнулось черным щелястым ртом и высунуло язык. Словно не насекомое, а громадная корова. Язык был красный, широкий, длиной в полметра. Этим языком кузнечик лизнул Леся. Влажная теплая мякоть пахла травой и медом. Язык снизу вверх прошел по ногам, по одежде, задрал до подбородка майку, мазнул по лицу и волосам.
Гайка тихо взвизгнула. А Лесь жмурился и смеялся. Теперь-то не было ни капельки сомнения, что это удивительное создание – друг.
– Не бойся, Гайка, он же совсем домашний…
Лесь подскочил к задней ноге «домашнего» великана. Туловище кузнечика было длиной с легковую машину. Усы тянулись назад вдоль всей спины и еще дальше, царапали за хвостом песчаник. А коленчатые суставы задних ног торчали над туловищем острыми углами на высоте трех метров. Или даже выше. Ноги были в крючках и наростах. Лесь в два счета забрался по ноге до острого сустава, а с него съехал по твердому бедру на спину. По спине добрался до затылка. Кузнечик весело косил на него глазом.
А Гайка все еще обмирала.
– Не бойся! – опять крикнул Лесь. – Смотри, здесь будто седло! Прямо как для нас! Иди сюда!
Он протянул руки, ухватил Гайку за кисти. Она задрыгала ногами и оказалась вместе с Лесем. Впереди Леся.
На затылке у кузнечика и правда был твердый щиток, по размеру и по форме похожий на широкое кавалерийское седло.
Лесь тепло дыхнул Гайке в затылок:
– Можно было бы покататься. Если бы не страшно, что увидят…
Может быть, кузнечик понял слово «покататься» как команду. Может, просто решил: раз друзья уселись верхом, значит, надо быть конем…
Ни Лесь, ни Гайка так никогда и не поняли хитрый механизм взлета. Как кузнечик сумел выскочить вертикально вверх из этого тесного убежища? Может, завращал крыльями, как вертолетным винтом? Слышно только было, как «пластмассовые» крылья с треском развернулись, а «слюдяные» – подняли вихрь. Синевшее вверху небо стремительно придвинулось. Гайка заверещала, зажмурилась и вцепилась в кромку «седла». Лесь тоже заверещал, но молча, внутри себя. И от страха, и от восторга. Тоже зажмурился. Вцепился в Гайку. И было замирательное, как во сне, ощущение полета вверх и вниз (долгое, просто бесконечное). И мягкий толчок. И, открыв глаза, Лесь и Гайка увидели себя на дороге в балке.
По-прежнему никого не было вокруг.
– Мамочка… Я хочу домой, – хныкнула Гайка.
– Ну, прыгай… А я еще прокачусь.
– Нет… Я тоже хочу…
– Велик! Прокати нас еще!
Кузнечик сделал прыжок по дуге – метров десять вверх, метров тридцать в длину. У-у-у-ух!! Это можно было сравнить лишь с аттракционом «Сумасшедшие горы» в Приморском парке.
– Ой-ой-ой!.. Мама…
– Велик, еще!
И снова были прыжки-полеты, от которых обморочно и восторженно замирала душа…
И вдруг в конце дороги показался крытый брезентом грузовик.
Лесь прыгнул с «седла» на дорогу, дернул и поймал Гайку.
– Велик! Скорей к себе!
Сверкая на солнце, трепеща, как старинный аэроплан, кузнечик-гигант умчался по воздуху и канул в заросли.
… Грузовик затормозил в пяти метрах от Гайки и Леся.
– Эй вы, юное поколение! Что тут было? – Это высунулся из кабины водитель в пятнистой майке и лиловом берете с кокардой.
– Что? – сказал Лесь.
– Вы тут ничего не видели?
– Видели, конечно. Мы же не слепые, – усмехнулся Лесь.
– Что именно?
– Все вокруг. Траву, солнце, вашу машину…
– Да нет! Желтое такое, непонятное!
Лицо у водителя было неприятное – как у сытого торговца в коммерческом киоске. И Лесь объяснил:
– Желтое – это от жары. Бывает. Особенно если человек не закусывает…
Водитель стал выбираться из кабины.
Лесь ухватил Гайку за руку, и они со смехом убежали в орешник – попробуй догони.
– Лесь… ой, я сейчас помру от всего этого…
– Не надо. Зачем же помирать, если все так славно?
– Ладно, не буду… Лесь, а почему ты кричал «Велик»?
– Имя такое придумалось. Потому что великан.
– Тогда лучше «Велька». А то как «велосипед»… Он ведь гораздо больше велосипеда. И езда на нем совсем не такая…
– Это верно, – усмехнулся Лесь. – Ну, давай еще заглянем к Вельке…
И они опять забрались в Велькино укрытие. Кузнечик смотрел на них озорно и с вопросом: «Как прогулочка?»
– Здорово, конечно, – похвалил его Лесь. – Но только больше не надо так, среди бела дня. Увидят – устроят облаву. Поймают – повезут изучать. Распотрошат…
Велька посерьезнел, мигнул понимающе.
– Когда будешь заряжаться, крылья высовывай осторожней, чтобы не заметили…
Велька кивнул.
– И сиди здесь тихо. Гуляй только ночью. Завтра мы тебя навестим.
Когда шли домой. Гайка спросила:
– Ну, и что дальше? Куда его теперь?
– Ох, не знаю. В городе такой риск. И нигде его не спрячешь, громадного…
– Лесь! А если на Безлюдных пространствах?
– Как его туда протащишь? Вспомни, какие проходы! Даже мы еле-еле пролазим в эти щели… Ладно, поживем – увидим…
– Лесь… А почему он получился такой добрый? Если в шаре было злое излучение, он должен был тоже…
– Излучение ни при чем! Оно исчезло от солнечной энергии! А Велька – он уже потом появился, в пустом шаре. Тоже от солнца. Родился там, как маленький кузнечик в обычном шарике…
– Ничего себе «шарик», – фыркнула Гайка. – Ой, Лесь, у меня такое ожидание, что за все это нам крепко достанется…
Лесь поправил на плече шнурок излучателя:
– Никто не узнает.
И вот – мама узнала.
– Выкладывай все по порядку.
Лесь – куда деваться-то? – выложил. И о рождении Вельки, и как потом катались на нем после заката, когда в Мельничной балке и на берегах за городом уже нет людей. И как познакомили с Велькой Ашотика.
Ашотик прижался щекой к Велькиной голове и долго гладил его. Словно встретил давнего друга… Жаль только, что на следующий день он, Ашотик, заболел, и бабушка его, Анна Вартановна, горько сказала Лесю и Гайке: «Ни на что не жалуется, температуры нет, просто лежит и молчит…» Лесь украдкой пустил в Ашотика излучателем маленькую дозу солнечной энергии, но и это не помогло. Наверно, солнце помогает не от всех болезней…
А Велька так и жил в своем убежище на склоне балки. С момента его рождения прошло три дня…
Мама сказала, что добром все это не кончится. Во-первых, Лесь и Гайка наверняка свихнут себе шеи, если и дальше будут скакать на таком чудовище. А кроме того, назревают неприятности. В местной газете напечатали, что ходят слухи, будто в городе завелся громадный желтый хищник, нападающий на собак, кошек и даже на людей…
– Это Велька-то?! Чушь! Ему, кроме солнца, не нужна никакая пища!
