Семь дней до сакуры - Светлана Аркадьевна Лаврова
– А если кузина упадёт в обморок от вида крови, то тут же, прямо в обмороке, уедет домой! – обрадованно продолжила Ксюха.
– Глупости, – неуверенно возразила мама. – С чего это она упадёт? Она же не барышня в кринолине.
– В четверг я могу сводить её на экскурсию в нашу библиотеку, – радостно предложила бабушка. – У нас будет Зайкин праздник на дошкольном абонементе. Я уже сшила восемнадцать ушей.
– Ага, тринадцатилетней девице будет безумно интересно, – фыркнула Ксюха.
– Ну и ладно, – обиделась бабушка. – Тогда сама развлекай. Музеи, выставки, хи-хи, как раз то, что ты любишь. Неизъяснимое наслаждение.
– Мя-а-а-а! – это О-Цю́ру решила выяснить, что такое интересненькое обсуждают на кухне и не выйдет ли из этого обсуждения какое-нибудь внеочередное «пожрать». – Мя-а-а-а! – басом повторила она.
Мама погладила О-Цюру и сказала:
– Да, это тоже проблема. Гости как-то не выживают в этом доме, потому что О-Цюру орёт по ночам и не даёт им спать.
– Ура! – обрадовалась Ксюха. – Кузька… то есть эта девица помучается ночку-другую, а потом улетит к себе в Питер, где никто не кричит по ночам.
– Нет, это нехорошо, – возразила мама. – Придётся мне гладить О-Цюру всё время, пока гостья у нас, прерываясь только на работу.
Когда её гладили, О-Цюру, конечно, не кричала – кто будет кричать, когда его гладят? Однажды мама сказала, что, наверное, у О-Цюру что-то болит, вот она и жалуется. Ещё она вспомнила, что, когда Ксюха была маленькая, она тоже кричала по ночам, потому что у неё «пучил животик».
– Это как? – уточнила Ксюха, уже забывшая свои проблемы трёхмесячного возраста.
– Это газы, – деликатно объяснила мама.
– О-о-о, у О-Цюру внутри газ! – восхитилась Ксюха. – Она взлетит, как аэростат, и будет парить под люстрой! Все ребята обзавидуются. Ни у кого из наших никто дома не летает.
Мама почему-то не вдохновилась такой перспективой, и они с Ксюхой потащили О-Цюру к ветеринару. Как О-Цюру понравилась поездка в маршрутке – это отдельный вопрос, и мы его касаться не будем.
– Она просто старая, – сказал ветеринар. – Шерсть тусклая, свалявшаяся, глаза слезятся, зубы стёрты. Восемнадцать лет для кошки – это как девяносто для человека. И старческие немощи, и изменение личности – всё при ней. Возможно, начинается маразм, вот она и кричит, привлекает к себе внимание. Если вас сильно беспокоят её крики по ночам, можно её усыпить.
– Ага, щаз! – возмутилась Ксюха. – Лучше вас усыпить. Посмотрим, как вам это понравится.
– Мне-то точно понравится, – устало вздохнул ветеринар. – Хоть высплюсь. А то пашу на трёх работах.
Ветеринар выписал О-Цюру успокоительное лекарство. Успокоительное О-Цюру так воодушевило, что она стала орать в два раза громче и безостановочно бегать по квартире с задранным хвостом. Она вообще была очень бодрая кошка, молниеносно взбиралась на книжные полки и занавески до самого потолка, а с пола на стол прыгала без разбега. Непонятно, с чего ветеринар взял, что она дряхлая. Ну, шерсть – это да, шерсть уже не лоснилась сплошным шёлковым покровом, а распадалась тусклыми пучками. Да и ладно, это как будто новая причёска.
– Успокоительное явно пошло О-Цюру на пользу и вдохновило на подвиги, – сказала мама, снимая О-Цюру с люстры. – Может, мне тоже это лекарство выпить? Вместе с О-Цюру будем висеть на люстре и думать о вечном.
– Тебя люстра не выдержит, тебе для этого похудеть надо, – сказала бестактная Ксюха.
– Тогда отпадает, – отказалась мама, худеть не любившая.
В общем, О-Цюру оставили в покое, чем она и пользовалась каждую ночь.
– Мя-а-а-а!
– Надо выдать гостье беруши, – предложила бабушка.
– Залить ей уши воском, как аргонавтам, – придумала Ксюха, вспомнившая прошлогодних древних греков по истории. – Раскалённым воском.
– Расплавленным, – поправила мама. – Раскалённый воск – это что ещё за зверство?
– Нет, просто надо гостью так энергично водить по достопримечательностям, чтобы она к вечеру падала и засыпала независимо от Цюрькиного крика, – сказала бабушка. – А главная достопримечательность нашего города – это Япония. Так что основная нагрузка всё равно ляжет на Ксюху. Она у нас в семье главный спец по Японии. Хай, со дес? Да, не так ли?
– Хай, – вздохнула Ксюха. – И когда приедет эта столичная штучка?
– Завтра, – преувеличенно радостно сказала мама. – Я работаю, так что встретишь ты. Я попрошу дядю Серёжу привезти вас из аэропорта.
Глава вторая
Принц без штанов под нецветущей сакурой
(понедельник, второй день каникул)
Ксюха стояла в зале прилёта и чувствовала себя очень глупо. Рейс U6 389 из Санкт-Петербурга уже давно висел на табло, пассажиры выходили и выходили из полупрозрачных дверей, волоча за собой чемоданы и сумки, а Ксюха только сейчас сообразила, что совершенно не представляет, как выглядит та, кого она встречает. За шесть лет она, наверное, изменилась. Рядом стояли люди с табличками «Унипромедь», «Медтроник», «Иванов Каргаполов», «ССПДТЗ» и даже «Драбадан» – интересно, это фамилия или название фирмы?
Ксюха высматривала высокую, сильно накрашенную девицу с большим чемоданом на колёсах, полным нарядов. Так должна была выглядеть кузина из самого Питера. «Жаль, что она не наденет те знаменитые зелёные брюки, – усмехнулась Ксюха. – Я бы её сразу узнала. Надо было мне тоже табличку написать. А на табличке – её имя… ой!»
Ксюха осознала, что она не помнит имени сестры – так привыкла называть её Кузькой.
«Ага, вон подходящая красотка в сапогах до пупа и с английским чемоданом, – отметила Ксюха. – Фу, какая противная. Лицо злющее. Сейчас она подойдёт ко мне».
– Извините, пожалуйста, – раздался слева робкий голосок. – Вы случайно не Ксения?
– Случайно Ксения, – кивнула Ксюха. – Я планировала назваться Елизаветой, но бабушка перепутала и случайно зарегистрировала меня Ксенией. А что?
– Наверное, я ваша сестра из Питера, – предположила та. – Или нет?
Красотка в высоких сапогах и с чемоданом с нарисованным Биг-Беном бросилась к лысому дяденьке с табличкой «Драбадан» и стала с ним обниматься. А рядом с Ксюхой стояла девочка ниже её, Ксюхи, на полголовы, с рюкзачком за плечами и во вполне себе затрапезных джинсиках.
– А где бархатные штаны с алмазами? – вырвалось у Ксюхи.
– Что?
– Ну, шесть лет назад у тебя были бархатные штаны, все в алмазах, – пояснила Ксюха, чувствуя себя полной дурой.
Девчонка захохотала так звонко и весело, что все обернулись и заулыбались. И та драбадановая девица тоже улыбнулась доброй счастливой улыбкой. Девчонка смутилась и, давя в себе смех, сказала:
– Они же были не мои! Я их спёрла у бабушки в костюмерной! Это были штаны Золушкиного
