Владимир Малов - Поваровка под колпаком
– Да, взрыва на самом деле не было, – согласилась неуверенным голосом Верочка. – Ладно, пойду продолжать урок.
Она тоже вышла из физического кабинета.
Петр Ильич взял со стола свое заявление и очень аккуратно сложил его пополам. Несколько мгновений он о чем-то размышлял, целиком уйдя в себя. Затем сложил заявление еще раз.
После этого, похоже, он вернулся к жизни и словно бы только сейчас заметил Петра и Костю.
– Вы ведь из седьмого «А»? – спросил учитель с заметным сомнением. – С моего урока?
– Пойдемте, Петр Ильич, – со вздохом отозвался Костя. – Еще минут семь до конца урока.
Однако, как оказалось, полностью Петр Ильич в себя еще не пришел.
– Нет, друзья мои, – задумчиво проговорил он. – Ничего мы за семь минут не успеем. У вас ведь последний урок? Так идите себе домой, идите! А мне еще о многом подумать надо.
Учитель литературы в третий раз сложил заявление об уходе на пенсию, убрал маленький бумажный прямоугольничек в карман, но уходить из кабинета физики не стал, а сел за стол для отличников, где только что сидел директор школы, и неподвижным взглядом стал смотреть перед собой.
Петр и Костя поняли, что сейчас его лучше не трогать, и тихонечко вышли в коридор.
Теперь он был пуст: учительница физкультуры, разумеется, твердой рукой быстро навела порядок.
Некоторое время друзья послонялись возле дверей кабинета директора, ожидая Изобретателя, но тот все никак не выходил. Должно быть, объяснения Лаэрту Анатольевичу предстояли долгие.
Потом прозвенел звонок с урока, коридор вновь наполнился взволнованным шумом. Все от мала до велика продолжали обсуждать неожиданное происшествие, в воздухе так и носились обрывки самых неожиданных версий. Двери директорского кабинета по-прежнему не открывались.
В конце концов Петр и Костя действительно пошли домой. Можно было попозже связаться с Изобретателем по видеотелефону (оба аппарата, подаренные им Косте и Петру после совместного путешествия в двадцать третий век, до сих пор работали вполне исправно) и узнать, что же такое он изобрел на этот раз, и чем закончилось его объяснение со Степаном Алексеевичем.
Но в этот день Костю и Петра ожидал еще один сюрприз. Когда они пришли домой к Петру, то увидели, что в знаменитой комнате со шкурами леопардов, африканскими луками и стрелами, боевыми барабанами и прочими экзотическими вещами, привезенными Трофименко-папой и Трофименко-мамой из долгих заграничных командировок, за большим столом по-хозяйски расположились Златко и Бренк.
Доктор педагогических наук угощала их ароматным дымящимся чаем со смородиновым вареньем, и глаза Александры Михайловны светились от радости.
Увидев своих друзей из двадцать третьего века, Костя и Петр тоже страшно обрадовались, забыв обо всем на свете. Раз появились Златко и Бренк, значит, впереди какое-то очередное головокружительное приключение.
Бренк с сияющим лицом поднялся им навстречу.
– Мы на этот раз к вам без предупреждения, – сказал он, широко улыбаясь. – Решили сюрприз сделать. А то жизнь у вас, как нам кажется, скучная, однообразная.
– Да нет, – пробормотал в ответ Костя, – как раз сегодня…
Он хотел было сказать, что мощный шумовой эффект в кабинете физики именно сегодня внес некоторое разнообразие в беспросветную школьную жизнь, но Петр и Бренк уже обнимались, шумно колотя друг друга по плечам и спинам. Костя принялся проделывать то же самое со Златко.
Доктор педагогических наук смотрела на эту веселую кутерьму с очень большим удовольствием.
Наконец восторги от неожиданной встречи утихли, все четверо уселись за стол. Бабушка достала еще две чашки.
– Так мы опять куда-нибудь отправляемся? – спросил Костя с замирающим от предвкушения чего-то необычного сердцем.
– Конечно, – подмигнул ему Бренк. – Мы здесь, чтобы забрать вас с собой в… на этот раз совсем недалеко, всего на несколько лет вперед от вашего времени.
– Что же такого там может быть интересного? – спросил Петр с заметным разочарованием. – Всего-то несколько лет!
– Сами увидите, – неопределенно ответил Златко. – Но одно можем пока сказать: несколько лет спустя человечеству предстоит кое-что пережить. Вот мы и увидим все это своими глазами.
– Само собой, – вмешался Бренк, – будут и приключения. А иначе и путешествовать во времени не стоит.
– Когда отправляемся? – не вдаваясь в дальнейшие подробности, спросил Петр.
– Скоро, совсем скоро, – ответил Златко. – Вернемся же, как обычно, в этот самый день, в эту самую минуту. Никто и не заметит нашего отсутствия.
Александра Михайловна помешала чай. В наступившей после слов Златко тишине ложка громко звякнула о край чашки.
Петр взглянул на бабушку и все понял.
– А взять нам с собой кого-нибудь на этот раз можно? – спросил он.
– В этот раз мы собираемся взять с собой Лаэрта Анатольевича и Веру Владимировну, – сказал Бренк. – Если Александра Михайловна не против, она тоже может к нам присоединиться.
– Еще бы, конечно, не против, – тут же ответила доктор педагогических наук. – Кто ж его знает, что там еще у нас стрясется через несколько лет! Никто бы на моем месте не отказался от возможности увидеть все это своими глазами.
– А почему надо брать с собой Лаэрта? – сгорая от любопытства, спросил Костя.
– Там увидите, – уклончиво ответил Бренк. – Хотя можем заранее сказать: Лаэрт Анатольевич имеет самое непосредственное отношение к тому, что произойдет. Об этом потом во всех энциклопедиях написано будет, во всех учебниках.
От таких слов повеяло какой-то тайной. На минуту в комнате воцарилась тишина.
Потом Костя спохватился.
– Слушайте! – сказал он. – Вы, конечно, все можете! Нельзя ли как-нибудь прямо сейчас узнать, что там в кабинете Степана Алексеевича происходит? Мы очень беспокоимся. Дело в том, что как раз сегодня Лаэрт Анатольевич…
– Можем, – с улыбкой оборвал его Златко. – Забегая вперед, скажу: то, что сейчас изобретает Лаэрт Анатольевич, тоже имеет прямое отношение к цели нашего путешествия. Правда, над изобретением ему еще предстоит немало поработать. А заглянуть в кабинет к Степану Алексеевичу? Да ничего нет проще! У нас с собой направляемый симмер с большим радиусом действия.
Бренк извлек из своей объемистой сумки аппарат, похожий на крошечный телевизор. Экран его осветился, появился директорский стол, на котором сидел Лаэрт Анатольевич, непринужденно поставив ноги на стул.
Учитель что-то увлеченно чертил на бумажном листе, не переставая одновременно что-то говорить. Даже на крошечном экране прекрасно было видно, насколько увлечен его объяснениями Степан Алексеевич. Директор не мог усидеть в своем кресле, он то и дело вскакивал, ударял Изобретателя по плечу, снова садился и наконец опять все повторялось с начала.
– Обошлось все у них, – с облегчением молвил Петр. – Зря только Вера Владимировна волновалась! Однако аппаратура у вас! Прямо, как у шпионов! А что ж вы звук не включили?
Бренк потянулся было к какой-то кнопке на симмере, но тут Петру пришла новая мысль:
– Послушайте, может, нам и директора с собой взять? Он человек все-таки неплохой, просто его должность иногда обязывает. А вдобавок, если помните, он теперь в соседней квартире живет.
Бренк и Златко переглянулись.
– Ну ладно, – сказал потом Златко, – Если хотите, возьмем и вашего директора. Мощности у нас хватит, тут всего-то несколько лет.
– Можно и не брать, – рассеянно отозвался Костя. Говоря по правде, гораздо больше его волновало сейчас другое. – Так что же такого изобрел на этот раз Лаэрт? – изнывая от жгучего любопытства, спросил он. – Неужели в самом деле что-то такое, о чем потом в энциклопедиях напишут?
– Подожди, – сказал Златко, – еще немного, и вы все узнаете. Для начала подождем, пока он домой вернется.
2. Лауреат Нобелевской премии
Видеотелефон Лаэрта Анатольевича был очень долго занят. Когда же Костя, потерявший терпение, попытался связаться с Верой Владимировной, ее аппарат тоже ответил частыми гудками.
Сомнений не было: Изобретатель, вернувшийся наконец домой, обсуждал с Верочкой сегодняшнее происшествие. А поскольку преподавателю истории оно стоило немалых душевных сил, ясно было, что беседа окажется не из коротких.
Однако четверо друзей не теряли времени даром.
Бренк извлек из сумки карту Подмосковья. Вид у нее оказался очень древним, музейным, однако, как тут же выяснилось из выходных данных, издана она была в начале двадцать первого века.
Выходило таким образом, что карта дожила до двадцать третьего века, сильно состарившись за двести с лишним лет, а потом вместе со Златко и Бренком оказалась в том времени, когда до ее появления на свет оставалось еще несколько лет.
