Александр Зевайкин - Последний бункул
— Тогда найди хоть немного масла и полей вокруг меня тряпки, они уже давно сухие. Мне еще надо расти, а одних запахов недостаточно.
— Подожди, — старший попытался остановить брата, но тот не слышал его и двигаясь словно лунатик, отправился на поиски масла. — Скажи, бункул, а цель твоя изменилась? — спросил старший, внимательно всматриваясь в мутные серые глаза.
— Нет, — захрипела голова, поняв, что раскрылась окончательно. Она хотела узнать реакцию мальчика, но тот отвернулся. Ей показалось, что мальчик не расслышал ответ. «Ты покоришься мне или умрешь!» — мысленно прокричал бункул. Он задыхался от близости человека, благоухающего травами и свежим ветром. Но более он опасался независимого характера врага.
— Канистра с маслом в зеленом фургоне, — крикнул старший в спину брату.
— Понял, — неживым голосом ответил тот и свернул за угол.
Надо было действовать без промедления.
— Я помогу брату, — сказал мальчик голове и тоже скрылся за углом. Едва первый вошел в фургон, высматривая несуществующую канистру, второй быстро захлопнул дверь и защелкнул замок. «Отлично, теперь он без посторонней помощи не выберется!»
— Хочешь, я отнесу тебя туда, где целое море машинного масла? — спросил старший брат, вернувшись к ящику. — Где простому человеку невозможно дышать, так там воняет бензином.
Серые глаза вспыхнули.
— Еще остались такие места?
— Сколько угодно, — заверил мальчик, — тут совсем рядом.
— Конечно, отнеси, — согласилась голова.
— Только тебя надо понадежнее спрятать, а то у нас тут рядом медико-биологический корпус: если увидят тебя, отнимут, всего изрежут, а мне жалко, — мальчик старательно прятал глаза.
— Да, — согласилась голова, — первое время лучше попрятаться.
— Вот и хорошо. Если ты не против некоторое время посидеть в этом баке, — мальчик пододвинул ногой старый металлический термос, — через полчаса я доставлю тебя на место.
— Быстрее, — рыкнула голова, — я умираю от нетерпения.
— Ждать долго не придется, — улыбнулся мальчик, подцепил голову вместе с половиной грудной клетки, спрятанной в тряпках, совковой лопатой и перевалил в бак. Затем захлопнул его и натуго затянул крышку.
— Полный порядок, повелитель вселенной.
Бесцеремонно подкатив бак к веревке, мальчик обвязал его и стал выбираться на крышу. Это оказалось труднее, чем он предполагал. Достигнув окна, он устроил небольшой перерыв и лишь после этого решился преодолеть последний, самый трудный отрезок пути. Вытягивание веревки отняло у него последние силы, и едва бак перевалился через планку окна наружу, ослабевшие пальцы разжались. «Бедный бункул, ему наверное, пришлось несладко внутри жестянки. Ну ничего, черепушка у него крепкая».
Мальчик долго лежал на крыше, приходя в себя. Наконец встал и, слегка покачиваясь, пошел к лестнице. Легкий ветерок ворошил его волосы, ласкал лицо, заботливой ладошкой вытирая пот. На самом краю крыши мальчик остановился и несколько минут смотрел вдаль, где, окруженная горами, лежала равнина, дикая и нетронутая. Поглубже вздохнув, он принялся спускаться. О том, что еще предстоит сделать, старался не думать. Погрузив термос на тачку, он пошел прочь от станции.
Горы были так же далеки, как и в начале пути. Он обернулся. Станция уже исчезла из виду. Где-то здесь они нашли голубоватый череп. Мальчик облизал пересохшие губы, опрокинул термос и вывалил его содержимое на траву. Бункул заверещал, увидев голубое чистое небо, ослепительное солнце и зеленую траву.
— Что же ты сделал?! — закричал он, опомнившись. — Ты же убил меня!
Мальчик качнул головой.
— Я надеюсь, больше ни у кого не хватит ума прятать твою черепушку в мазутные тряпки.
Бункул затрясся в бессильной злобе, чувствуя, как порабощенная планета оплетает его тело тугими стеблями вьюнов.
Тачка катилась легко, словно не было в теле усталости. Пустой термос весело позвякивал. Мальчик торопился освободить брата.
