Владислав Крапивин - Трое в «копейке», не считая зайца Митьки
— Что касается каслинского пирога, то, если вы гость города, вас без его дегустации просто не отпустят. А когда вы его отведаете, то неожиданно для себя поймете: если мужчину кормить такими пирогами, он просто не может не быть мастером своего дела…
14.30. Проезжаем город Карабаш. Иссиня-черные отвалы породы. Красные дымы над медеплавильным комбинатом, за который идет война, совсем как за екатеринбургский Химмаш. В конфликт оказались втянуты и губернатор Челябинской области, и федеральное руководство. «Страдающий залог» в таких ситуациях — всегда рабочий люд. Вообще окрестности Карабаша напоминают сталкеровскую зону Стругацких: те же мертвые реки, голые пространства, покрытые какой-то медной накипью, абсолютно безлесая гора… Поскорей отсюда!
17.20. Едем по Южному Уралу. Спуски и подъемы, горы, поросшие синим сосняком. На одном из крутых спусков за Златоустом — авария: «Джип» в лепешку и огромный грузовик поперек дороги. Милиция и «Скорая помощь», но по виду «внедорожника» помогать там уже некому. А. К. о «новых русских» — люди-однодневки. Потому и торопятся все взять от жизни: «бабки», удовольствия, власть, что жизнь у них коротка, как у насекомых…
То ли от увиденного, то ли под воздействием коньяка после отмечания дня рождения С. А. В. П. и А. К. занялись совместным стихосложением.
Какие тучи грозовыеВисят сурово над хребтом…Зовут дороги завитые,А мы же, вытянувши выи,Сидим почти уже «косые»,А именинник трезв при том.
18.17. Преодолеваем Главный Уральский хребет. А. К. выдает двустишие, с которым сложно поспорить:
Перевалив хребет Уральский,В Европе очутились мы…
В. П. присоединяется к нему, и они вместе (в основном В. П.) сочиняют следующее:
Длинней, чем очередь в сберкассуВ момент дефолта и инфляции,Казались улицы Миасса(При нашей там ориентации).Сто переулков с отворотамиИ три моста…Внизу река — одна.Богата ж ты мордоворотами,Родная наша сторона.
Что касательно «мордоворотов», не знаем, может быть, это и поэтический вымысел, а вот Миасс, на самом деле, запомнился нам как нескончаемо длинный пыльный мегаполис. С. А. и А. К. он напомнил Пермь, где они вместе когда-то служили (она протянулась вдоль Камы километров на семьдесят!). В. П. в Перми не служил и на воспоминания о ней не отвлекался, поэтому продолжил стихотворчество:
Сколь ни гляди, а впереди — гора,Чернеет мрачно, словно горб верблюда.И шашлыка мне хочется с утра…
Но тут цинично вмешался начфин А. К.:
Мы проживем и без такого блюда!
Сущая правда, средства надо экономить: вся дорога еще впереди… (Это размышления все того же А. К., не нашедшие, к слову, понимания у сотоварищей, кроме зайца Митьки, как было уже замечено, существа неприхотливого и, главное для нашего бюджета, — не плотоядного.)
18.50. Проезжаем Усть-Катав — один из городков Челябинской области. На спидометре 709 км. Заправляемся 20 литрами бензина за 170 рублей.
19.15. Дважды в течение нескольких минут пересекаем речку Ук. Два «Ук» неблагозвучно складываются вместе в один утробный звук. Показался город Аша. Как написано на въезде — город металлургов. Первая пришедшая на ум рифма: «Аша — здесь не найдем мы ни шиша» — оказалась ошибочной. Вдоль дороги — сплошные базары, на которых продают всевозможные изделия: игрушки, велосипеды, еловые веники, газовое и пневматическое оружие, спасательные круги и полотенца… Короче, что производят, то и продают (очевидно, продолжается практика отоваривания рабочих собственной продукцией вместо зарплаты, или просто воруют).
В. П. замечает: хорошо, что ядерные боеголовки еще не продают у обочин. Их ведь тоже где-то здесь производят… Действительно, хорошо! Впрочем, еще лучше, что нас не покидает лирическое настроение. С. А., которому приходится в одиночку крутить штурвал, не устает удивляться рифмованному потоку, исторгаемому А. К. и В. П. Это своего рода поэтический турнир. Вот строчки, сочиненные в эти минуты Командором:
Вперед мы смотрим озабоченно:Но где же ты, Башкирский край?Здесь только рынки по обочинам —Где все, что хочешь, выбирай!
А это А. К.:
Прозаик утирает нос поэту —На каждом километре по стиху…Но должен я заметить, что при этомОн мне не наливает коньяку!
20.00. Переезжаем границу Башкирии, но «женская тема» не отпускает. В этой связи А. К. выдал экспромт:
А в Башкирии, как в Ассирии,У брюнеток глаза в разрез…Слава Славе Курбангалиеву!Слава славе КПСС!
При чем здесь никому не известный С. Курбангалиев (хотя А. К., как автор этих строк, и утверждает, что служил в его полку такой солдат и он был отличником СА — просим не путать с С. А., Сергеем Аксененко) и тем более «Слава КПСС», который вообще нигде не служил, для нас самих остается тайной. В свое оправдание можем заметить, что о слабом поле говорим в дороге только потому, что разлука с домашними еще настолько иллюзорна, что можно говорить о женщинах шутливо и это не воспринимается пошлостью (в нашем кругу, по крайней мере). Иначе разве посмели бы мы цитировать вот эти строки, вышедшие из-под пера В. П.?
Сэкономив литр бензина,Купим даму из резины…И такой интимный штрих —Куклу делим на троих.
20.30. Мы в Башкирии. (Башкирия — это ведь Южный Урал, хоть по воле чиновников и оказалась в Приволжском федеральном округе.) Сильный и короткий дождь, похожий на штыковую атаку (невольные ассоциации с недавним рассказом). По обе стороны дороги желтые от цветов пригорки (желтое мелкоцветье, по словам В. П.). Споря о том, что за цветы, решили перейти на московское время (хотя позже выяснили, что башкиры живут по нашему, уральскому).
Первые придорожные надписи на башкирском языке: «Херлиерли юл», и тут же перевод: «Счастливого пути». Эти бы слова да Богу в уши!
18.45 мск. Справа на горизонте — столица Башкортостана Уфа. Спустя несколько минут переезжаем реку Белая. Ее когда-то форсировала армия партизан Блюхера, о котором наш общий знакомый В. Т. Станцев написал прекрасную поэму. Впрочем, кое-кто вспоминает о легендарном начдиве как об очень жестоком человеке, не жалевшем никого… Может, только так в истории становятся личностями? По крайней мере, еще одному беспощадному лидеру — Салавату Юлаеву — как национальному герою Башкирии поставлен памятник на берегу этой самой Белой в Уфе… И этот последний, как утверждают историки, был кроме всего прочего неплохим поэтом. Поди тут разберись: где — правда, где — ложь?
19.05. В. П. попросил настроить авторадиоприемник на какую-нибудь информационную программу. Уже соскучился по цивилизации. На дружескую критику зайца Митьки, произнесшего сакраментальную фразу: «Ребята, мы же договорились, никакой политики!», отреагировал тирадой: «Я просто хочу узнать, не падает ли на Землю очередной астероид».
Ну, что поделать? Человек Вселенной…
А. К. Митькино высказывание отпарировал так: «В Древней Греции людей, которые не занимаются политикой, называли идиотами. Неужели мы на последних похожи?» Заяц уклончиво промолчал.
19.07. Проехали милицейский КДП. Не остановили… Это как же негативно должна в глазах народа зарекомендовать себя ГАИ, если не только у законопослушного водителя С. А., но и у столь же законопослушных пассажиров В. П. и А. К. (не говоря уже о Митьке, который заметил, что «ментов» боится больше, чем волков) такая негативная реакция?! Кстати, кто-то вспомнил, что первые регулировщики появились в Париже в 1899 году. Следовательно, дорожная полиция (милиция) существует всего-навсего сто с хвостиком лет и так уже надоела всем, ради кого была придумана: и автолюбителям, и их друзьям… А может, мы зря о гаишниках так?..
19.20. Заправка — 25 литров АИ-92, 210 рублей. На спидометре 893 километра.
19.45. Вырвались из-под дождевой стены на солнце. Оглянулись назад — весь горизонт сиренево-свинцовый, только чуть сбоку гряда бело-серых облаков. Так и хочется сказать по-булгаковски: «Белые кипящие облака неслись впереди напоенной черной влагой и огнем тучи».
