Павел Шаров - Система рыжего карлика
Операция по размораживанию проводилась в спасательном космолете. Сначала решили оживить Вадима Аркадьевича, Ольгу Евгеньевну и Николая Григорьевича. Дима помогал Николаю Ивановичу в этой работе.
– Дима, – обратился к нему врач, – кто тебя научил врачеванию?
– Мама. Она у меня врач.
– А знаешь, что самое главное сейчас?
– Что?
– Не ошибиться в группе крови. Иначе неприятностей не оберешься.
– А еще поймать момент замены кровезаменителя на кровь, – добавил Дима.
– Правильно, Дима, это самый ответственный момент.
– А маму когда будить будем?
– Маму в последнюю очередь. Ей предстоит сложная операция.
– А папе тоже операция?
– Нет. Папу будем поддерживать тонизирующими средствами, пока у него не зарубцуются микроскопические раны во внутренних органах. Юрию Федоровичу, которого ты пока в рабочем состоянии не видел, тоже операция не потребуется. Для него клеточно-восстановительные процедуры после радиоактивного облучения. Что касается Эсфири Яковлевны, которую ты видел, но наверняка не помнишь, вопрос будет решать ваш экипаж.
– А почему мы не можем решить?
– Дело в том, что она старенькая и может не дожить до возвращения на Землю, если мы ее сейчас разбудим. Необходимо понять, что для нее важнее: увидеть родину или иную жизнь.
– Я лично думаю, что для нее важней увидеть родину. Открытия экспедиции она по записям увидит вместе со всеми землянами.
Размораживание первых трех космонавтов прошло успешно. Теперь они лежали в скафандрах с нормальной температурой. В организм поступали питательные вещества и лекарственные средства. В скафандры были вмонтированы микрофоны. Первым заговорил Вадим Аркадьевич. Увидев сквозь прозрачную крышку Диму, он слабым голосом спросил:
– Дима, мы где? Там, – и он показал глазами вверх, – или все еще тут?
– Тут, тут мы, Вадим Аркадьевич, только на другом космолете.
– Постарайтесь пару часов не разговаривать, – обратился к больному Николай Иванович.
Следующим очнулся Николай Григорьевич.
– Как ваше самочувствие? – спросил врач.
– Сносно. Кости очень ломит. И кислорода не хватает.
– Ничего. Это скоро пройдет. Через сутки восстановительный процесс закончится, и вы встанете. А сейчас спать.
Увидев Диму, Николай Григорьевич улыбнулся.
– Тебя уже на ноги поставили?
– Я все время на ногах был.
– Как так? Один?
– Нет, с Робом. Мы с ним решили не сдаваться.
– Ну и как он? Тоже жив остался?
– Нет. Его бактерии сожрали. Один мозг остался. Я его здешнему физику дяде Феде отдал. Он из Роба будет пилота делать.
– А как дела у других?
– О делах поговорим через сутки, – сказал врач и включил электронный аппарат, прозванный у космонавтов «сонный нокаут».
Ольга Евгеньевна, проснувшись, в первую очередь представилась:
– Здравствуйте. Я агротехник Ольга…
– Знаем, знаем, – перебил ее Николай Иванович, – нам о вас все Дима рассказал.
– Очень приятно. А как там мои оранжереи?
– Увы. Их больше нет. Но у нас есть другие, так что без работы не останетесь.
– А мы где?
– Сейчас немного поспите, – сказал врач, – а потом и разберемся.
И он отправил любопытную Ольгу Евгеньевну «в нокаут».
Затем Николай Иванович разморозил пилота Юрия Федоровича, который в самом начале путешествия «Аврала» попал в криогенный скафандр и пролежал там все время, пока с космолетом происходили трагические события.
Когда Николай Иванович и волнующийся рядом с ним Дима разморозили находящегося в тяжелом состоянии пилота Александра, он сразу же оказался в коме, а затем и в состоянии клинической смерти. Пришлось воспользоваться реанимационными мероприятиями, чтобы он пришел в сознание. Аппарат искусственного кровообращения и дыхания непрерывно работал. С помощью новейшей аппаратуры поиска дефектов кровеносной системы Николай Иванович обнаружил разрыв артерии вблизи сердца, который произошел, по-видимому, из-за скопления застрявших в теле ферробактерий в то время, когда эти бактерии под действием сильного магнитного поля выбрасывались в космос, разрушая остекленевшее при сверхнизкой температуре тело пилота. Пришлось срочно провести операцию по ликвидации этого разрыва.
Выйдя из наркоза, Александр обнаружил вокруг себя большое количество медицинских аппаратов, заменяющих работу его внутренних органов. Он хотел что-то спросить у врача, но не мог. Николай Иванович попросил Александра:
– Не двигайтесь. Все ваши жизненные органы пронизаны мелкими металлическими предметами. Вам повезло. Пучок быстролетящих ферробактерий не захватил область головного мозга. Придется полежать в реанимации, пока ваш организм не заштопает эти микропробоины.
Когда Николай Иванович приступил к операции Марии Ивановны, все поставленные на ноги космонавты, кроме Александра, были рядом. Николай Иванович поместил криогенный скафандр с Машей на операционное место. Сверху опустился большой стеклянный колпак, в котором заревом ультрафиолетовых вспышек был дезинфицирован воздух. Под колпаком была размещена необходимая аппаратура и только два человека: врач и его помощник Дима. Остальные наблюдали операцию через стекло колпака. Николай Иванович по рассказам Димы знал, что Мария была заморожена в криогенной камере уже без сознания. Естественно было предположить, что при размораживании она окажется в состоянии клинической смерти. Поэтому было предусмотрено в первую очередь обеспечить стимулирование работы головного мозга. Когда наступил момент смены кровезаменителя на кровь, заработали аппараты, дублирующие работу жизненных органов, а мама Димы не подавала признаков жизни, он преобразился. Все указания Николая Ивановича выполнял четко и быстро.
Аппарат обеспечения жизнедеятельности мозга несколько минут показывал отсутствие жизни. Экран с изображением среза головного мозга был серым. Но вот очередная доза тонизирующего состава заставила заискриться небольшую область мозга. Сначала слабо, местами, затем вспышки распространились по всей поверхности изображения и, наконец, весь экран активно заискрился. Мозг ожил. Операция была проведена успешно. И, когда она заканчивалась, Николай Иванович, сказал:
– Дима, из тебя выйдет замечательный хирург. Мама твоя будет жить.
Дима, переживший за эти часы огромное напряжение, почувствовал вдруг, как по всему телу распространяется какая-то слабость, руки опустились, колени подкосились, он сначала тихо застонал, а потом разрыдался на груди у Николая Ивановича.
Врач поднял нажимом кнопки стеклянный колпак и на руках вынес Диму к экипажу «Аврала».
– Теперь по программе, – обратился Николай Иванович к экипажу, – все мы на карантине вместе с нашим космолетом. Мы летим с торможением в одну четвертую g и, уменьшая скорость, приближаемся к неизвестной потухшей звезде-карлику. Будем там месяца через полтора. За это время будет проверен наш спасательный космолет на заражение ферробактериями. Убедившись, что космолет не заражен, нас примет на борт корабль. Здесь проверка будет ежедневной и тщательной с помощью специальной аппаратуры. Если мы все-таки заразили космолет, то он также будет уничтожен, как и «Аврал». А мы с вами в резиновых космокостюмах перейдем в другой космолет.
– Николай Иванович, – обратился к врачу Вадим Аркадьевич, – не забудьте загадочный, но очень эффективный инструмент – многогранник. Мы уже убедились в его полезности.
Разбуженный экипаж «Аврала» единогласно решил оставить Эсфирь Яковлевну в криокамере до возвращения на Землю.
Корабль и сопровождающий его на расстоянии в одну тысячу километров космолет с дистанционным управлением медленно, с тормозящим ускорением в два с половиной метра в секунду за секунду, приближались к неизвестной системе карлика.
Прошло три дня, прежде чем экипаж погибшего космолета «Аврал» окончательно пришел в себя после неожиданно свалившегося избавления. Девятилетнего Диму поздравляли все вместе и по очереди. Николай Иванович и Вадим Аркадьевич носили его на руках, а Ольга Евгеньевна старалась за обедом и ужином приготовить ему что-нибудь вкусненькое.
Александр поправлялся быстро, чего нельзя было сказать о Маше, и Дима часами просиживал в лазарете около ее постели.
