Андрей Фролов - Путь наверх
– Так, – оба брата кивнули одновременно, но ответил все же Витя. – Хоть и слабой угрозы, самого низшего уровня. Другие знаки я, кстати, тоже не знаю, ни в одной книге не видел. Но ясно одно – что бы ни находилось за этой дверью, оно определенно представляет опасность. Однако у нас, как я понимаю, выбора все равно нет…
– Нет, – помотал головой Димка, кладя руку на массивный засов, но не торопясь открывать. – Во всяком случае, это нормальная поляна, а совсем не технический этаж, выходы с которого знает только старуха… Ну а угроза – ерунда, по возвращении пройдем чистку. Я согласен даже на неделю в карантине, лишь бы быстрее убраться отсюда.
– Верно, – подтвердил Виктор, вопросительно покосившись на сестру. – Ну что, открываем?
Та, решительно сжав губы, промолчала, лишь чуть заметно кивнув им обоим. Тогда, навалившись на колесо запирающего механизма всем телом, Дмитрий заставил железку выйти из пазов, с лязгом вернув в положение «ОТКР.». Потянув на себя тяжелую и очень толстую створку, дети почти сразу поняли, что эта дверь – часть внешней стены города, как и та, за которую их совсем недавно прятал Жадный.
Поляна, открывшаяся им, сначала напомнила привычный Заботинск – высоченные потолки-небосклоны, простор и сумеречный, вечерний накал Светоча. Но первое впечатление часто бывает обманчивым, и детские плечи поникли…
Многочисленных Лифтовых шахт (как и на Реакторной Станции) видно не было – вместо них в потолке зияли десятки здоровенных люков, из которых время от времени что-то сыпалось вниз. Сыпалось, с грохотом попадая в огромные, метров по двадцать высотой, контейнеры, беспрерывно перемещавшиеся по поляне с помощью специальной транспортной ленты. Лента эта была такой могучей и широкой, что могла бы переместить и целый дом. А еще кругом раскинулись горы, настоящие горы, со своими вершинами, склонами, долинами и крутыми обрывами. И лишь присмотревшись к этим горам, дети вдруг поняли, из чего те состоят.
Разом погрустнев, троица странников перешагнула порог, прикрывая за собой дверь, которую (по нанесенному на ней же предписанию) было положено не оставлять открытой. С шипением пневмоприводов тяжелая створка утонула во внешней стене Спасгорода, не оставляя после себя и единого зазорчика.
– Никогда бы не подумал, что в городе есть место, подобное этому, – с хрипотцой сказал Дмитрий, озираясь.
Ему пришлось повысить голос, потому что разговору мешали гул транспортной ленты, двигавшей огромные баки под дырки в потолке, и грохот падающего в них содержимого.
– Да уж, – согласно кивнул тому брат, – про такое в учебниках тоже не пишут…
И они еще какое-то время ошеломленно постояли у стены, разглядывая передвижение тысяч резервуаров, монотонную работу сотен полотнищ могучего вертикального транспортера, вращение черных от старой смазки шестеренок и высоченные горы, образовавшиеся там, где лента конвейера не пролегала по полу или замерла из-за поломки.
Разглядывали, отказываясь верить, потому что теперь все трое окончательно убедились, что зрение их не обмануло – горы, возвышавшиеся вокруг, целиком состояли из мусора. Из пластика и бумаги, картона и жести, из старой мебели и игрушек, из выпотрошенной бытовой техники и ветхой одежды. Именно он – всевозможный мусор – сыпался из люков в ржавом потолке яруса, попадая в заботливо подставляемые автоматизированной системой баки.
– Добро пожаловать на свалку, – безрадостно произнес Витька, осматриваясь. – Вход только для обслуживающего персонала и сотрудников «Красного» и «Оранжевого» уровней. Мне кажется, нам тут будут не рады…
Глава 4,
в которой раскрывается смысл работы на благо общества, а кое-кто получает внезапную помощь Лифта
Дети боязливо двинулись вдоль стены, не решаясь свернуть к центру поляны и углубиться в горные хребты, созданные из мусора. Конечно, где-то там наверняка работали сотрудники яруса, способные не только отругать их, но и доставить на Заботинск. Но страх перед многочисленными вершинами, созданными из прессованных отходов жизнедеятельности целого города, пока был слишком велик. А поэтому они просто шли и шли вдоль стены, стараясь смещаться в направлении ближайшей шахты Лифта, и пугливо озирались.
Мимо них в разные стороны по широким черным лентам проползали высокие металлические контейнеры, как пустые, так и заполненные свежим мусором. Останавливаясь там, где горы до сих пор не переросли определения «холм», они попадали в длинные цепкие манипуляторы специальных машин, свисавших с потолка.
Манипуляторы, похожие на огромные человеческие руки, приподнимали контейнер, забирали его с транспортера, а потом ловко переворачивали. С шумом, треском и грохотом поток ненужных и сломанных вещей сыпался вниз, делая очередную пирамиду мусора еще выше, а контейнер с лязгом возвращался на место, отправляясь за новой порцией.
А еще тут очень неприятно, до дурноты, пахло испорченной едой, которая, без всякого сомнения, также сбрасывалась сквозь специальные люки в крыше поляны. Где-то этот запах становился сильнее, повинуясь течению кондиционированного ветра, где-то слабел, а где-то – почти отсутствовал. Стараясь не дышать и зажимать носы, дети торопливо миновали особенно вонючие участки.
Но шахты редких Лифтов находились на немалом удалении от внешней стены Спасгорода, вдоль которой двигались наши путешественники, а потому в один прекрасный момент (так принято говорить «для красного словца», но уверяю вас – момент был отнюдь не прекрасный) они переглянулись, принимая непростое решение. И направились к середине поляны.
Справа от них текла толстая резиновая лента транспортера, катившая контейнеры под люки. Слева возвышался целый хребет, созданный из сломанных игрушек, амбивизоров, пустых коробок и прочего, давно не нужного хлама. В поисках заполненных баков над головами то в одну, то в другую сторону проплывали манипуляторы, перемещавшиеся по сложной потолочной системе монорельсов.
– Даже представить не могла, куда девается накопленный на полянах мусор, – вертя головой и морщась от неприятных запахов, пробормотала Настя.
– Я тоже, – кивнул Виктор. – Нам в школе рассказывали, что на любой из полян мусор проходит стадию обязательной сортировки, после чего отправляется на утилизацию или в переработку…
– Вот значит, – вставил Дима, – как проходит эта утилизация… Ой, пригнитесь!
И он вдруг сграбастал обоих в охапку, заставляя пригнуться.
Безусловно, события этого бесконечного дня (еще и не думавшего заканчиваться) многому их научили. Но в первую очередь – уносить ноги и прятаться, едва кто-то из тройки замечал хотя бы намек на опасность. А потому Витька и Настя беспрекословно подчинились брату, пригибаясь как можно ниже и перебегая за невысокий холм из сплавленных между собой пластиковых бутылок.
– Что случилось? – дрожащими губами спросил Витя, а Димка лишь показал пальцем наверх, на самую вершину горы.
Дети повернулись, ожидая увидеть что угодно (вплоть до вырвавшейся из технических лабиринтов бабки Красимиры), и вдруг удивленно замерли. Потому что на горе, неспешно копаясь в куче только что вываленного из бака мусора, находился мальчик.
Примерно их возраста и роста, большее с такого расстояния определить было сложно. Мальчишка нес за спиной огромный мешок и складывал в него особенно интересные находки. В левой руке он держал палку, на которую опирался при ходьбе.
– Это же мальчик, – прошептала Настя. – Он может сказать нам, где взрослые?
– Я бы так не торопился, сестренка, – помотал светловолосой головой Димка. – Бабка вон тоже страшной не казалась, а чуть не слопала всех троих… Тут присмотреться нужно, мало ли что.
И они продолжили наблюдать за мальчишкой, беззаботно путешествовавшим прямо по вершине шаткой мусорной горы. А тот, между тем, постепенно приближался, время от времени наклоняясь, разглядывая что-то под ногами и тщательно выбирая: отбросить это подальше или сунуть в грязный мешок. Вдруг он остановился, будто прислушиваясь, и близнецы пригнулись еще ниже. Мальчик постоял неподвижно, поворачиваясь из стороны в сторону, и теперь стало заметно, какой у него большой (огромный, по-настоящему огромный) нос. Водя по сторонам этим самым носом, он словно вынюхивал что-то в воздухе поляны. И вдруг безошибочно уставился вниз, прямо в то место, где прятались наши герои. Улыбнулся, широко и приветливо, помахал рукой и вприпрыжку начал спуск, размахивая мешком.
– Бежим? – жалобно спросила Настя, чьи ноги все еще гудели от напряжения и долгой ходьбы (а также бега и лазанья по лестницам).
– Поздно, – протянул Димка, вставая в полный рост. – Ну да ничего. Если что не так, этому-то мы бока намять сумеем…
В этот момент мальчишка с мешком спустился с горы, и теперь дети смогли внимательнее разглядеть его внешность. Он был темноволосым, кареглазым, подстриженным коротко-коротко, чтобы реже мыть голову. Огромный нос, заметный даже с немалого расстояния, смотрелся забавно и немного неестественно, но, казалось, ничуть не смущал пацаненка.
