Ястреб Черной королевы - Татьяна Владимировна Томах
– Спасибо, – вежливо сказал он приветливому старичку. – Я только что вспомнил, куда мне надо. Извините.
– Точно? – не поверил тот, но все же сказал: – Тогда не буду вас задерживать. Хотя смею рекомендовать вначале заглянуть в аптеку или скорую магпомощь. У вас кровь на щеке и на лбу.
И, приподняв на секунду шляпу в знак приветствия, старичок неспешно пошел дальше, постукивая тростью.
Верно говорил историк: в Софиенграде много вежливых жителей.
Андрей перевел дух и быстро, но уже не бегом, стараясь не привлекать внимания, пошел по бульвару. А через некоторое время вдруг почувствовал то самое, что мешало ему весь нынешний день. Чужой взгляд на спине. Он обернулся. Позади, расталкивая прохожих, за ним спешили Бритый и Стриж. Лица обоих были решительны.
Андрей резко побежал.
Через кусты, газон, улицу, перекресток. Свернув в узкий проулок, он нырнул в подворотню, пробежал через двор, пометался между запертыми дверьми подъездов и вдруг понял, что, запаниковав, похоже, сам себя загнал в ловушку. Даже если эти двое немного отстали, скоро они будут тут. А здесь тупик.
Он было рванулся, чтобы выбежать обратно в переулок, но вовремя увидел две фигуры, как раз заворачивающие в подворотню, и еле успел спрятаться за мусорными баками возле дальнего подъезда.
– Кажется, он свернул сюда, – сказал Бритый запыхавшимся голосом.
– Стой здесь, перекрывай выход, а я все осмотрю, – велел ему Стриж. Вид у него был бледноватый, но очень злой.
Андрей присел на корточки, осторожно выглядывая из-за баков. Сердце колотилось, в горле пересохло. Он понимал, что через несколько минут Стриж его найдет.
«Выход, мне нужен выход», – отчаянно подумал Андрей и зажмурился, пытаясь вспомнить, снова воспроизвести то, чего и сам толком не понимал. То, что случилось с ним возле воды, когда он сумел как-то отшвырнуть проклятую птицу, намеревавшуюся выклевать ему глаза, а заодно что-то сделать с самим Стрижом.
Андрей представил, что опять ныряет в ту ледяную воду – только теперь по своей воле – и зовет на помощь. И сердце снова гулко застучало, вспыхнуло огнем горячо и больно. Андрей открыл глаза и вдруг увидел прямо перед собой мерцающую серебряную бабочку, будто сплетенную из огненной проволоки. Он завороженно протянул руку – и она села на его ладонь. А потом опять вспорхнула и отлетела чуть в сторону, зависнув в воздухе, словно приглашая его за собой. Андрей осторожно выглянул из-за бака. Бритый по-прежнему стоял в подворотне, перекрывая выход, Стриж проверял двери: останавливался, прикладывал ладонь и ждал пару минут. Потом кивал и шел к следующей.
Андрей осторожно приподнялся, так, чтобы из-за баков его не было видно, и шагнул за бабочкой. Ее ажурные крылья сияли, освещая то, к чему она приближалась. Так Андрей увидел и другую дверь, спрятанную в небольшой нише, которую он раньше не заметил.
Бабочка села на эту дверь и терпеливо ждала, пока Андрей подойдет и возьмется за ручку, потом вспорхнула и влетела внутрь, в темноту. «Вот это да! – восхищенно подумал Андрей. – Она и правда показывает мне выход, как я и просил!» И он, больше не раздумывая, двинулся за бабочкой, стараясь не шуметь. Проход вел через дом насквозь, в следующий двор, оказавшийся большим и разветвленным, с несколькими проходами. Бабочка уверенно указывала дорогу. Через некоторое время она вывела Андрея на людную улицу, но не остановилась, а полетела дальше. Кажется, никто, кроме Андрея, ее не видел. Люди проходили мимо, сосредоточенные, увлеченные своими мыслями или разговорами. Только один раз девочка лет десяти воскликнула:
– Мам, смотри, какая красивая бабочка! Она светится!
Андрей похолодел.
Но мама девочки с досадой сказала:
– Хватит уже выдумывать, детка, – и потащила дочь за собой.
Сам Андрей уже не очень понимал, где находится. Оставалось надеяться, что бабочка, которая так уверенно вывела его из ловушки двора, знает правильную дорогу и в конце концов приведет его к фургону.
Но крылатая проводница неожиданно вывела его к историческому музею и там, вспорхнув выше, вдруг взлетела к памятнику над входом, о котором рассказывала экскурсовод. Покружив над головой царицы Софьи, бабочка уселась на ее ладонь, протянутую к коленопреклоненному князю Ястребову. Андрей, следивший за полетом бабочки, ахнул. Потому что над головой князя, распахнув бронзовые крылья, чуть тронутые зеленью, в воздухе висела птица. Просто так, без всяких опор и подвесов, попирая все физические законы. Голова с хищным клювом была наклонена вниз, а лапы с растопыренными когтями вытянуты вперед, будто она собиралась опуститься на плечо Ястребова или, наоборот, взлететь. Миг начатого движения был так искусно передан магом-скульптором, что казалось, будто птица сейчас оживет и, гулко хлопая бронзовыми крыльями, унесется в высокое сумрачное небо Софиенграда.
Андрей так засмотрелся на чудесную птицу, что не сразу заметил ворона на плече инквизитора. Ворон сидел, вцепившись когтями в мантию, – теперь становилось понятно, почему она так смята в этом месте. В прошлый раз, разглядывая памятник, Андрей обратил на это внимание, и ему показалась странной такая несуразность. Но тогда этих двух птиц не было, Андрей помнил точно!
Между тем бабочка, видно, утомившись сидеть на руке бронзовой царицы, слетела вниз и порхнула к музейной двери, на которой висела табличка, в прошлый раз извещавшая о том, что музей закрыт. Теперь же там было написано: «Индивидуальные экскурсии до восемнадцати ноль-ноль». Часы над входом показывали половину шестого – как раз еще полчаса до окончания этих самых экскурсий.
Андрей, спохватившись, что совсем забыл о своих преследователях, встревоженно обернулся. И ему вдруг почудились вдалеке две темные тени, как раз сейчас сворачивающие на музейную улочку. С заколотившимся сердцем Андрей дернул на себя тяжелую дверь. Бабочка первой нырнула внутрь.
Глава 5. Истинное лицо Сехмет
В пустынном и гулком вестибюле стояла одинокая билетная касса, в которой удобно устроился седой сухощавый билетер. Уткнувшись в газету, он ел мед, щедро зачерпывая его столовыми ложками прямо из банки. Рядом на столе дымилась паром чашка чая с золотистым лимонным ломтиком на блюдце.
– Мы закрыты, юноша, – сообщил он, не отрывая глаз от газеты. – Там, на двери, специально написано.
– Там написано про индивидуальные экскурсии, – поправил его Андрей. – Мне, пожалуйста, такую экскурсию, если можно, – тихо добавил он, испугавшись, что сейчас этот старик его отсюда прогонит и придется выходить обратно на улицу, а там как раз эти бандиты. А бабочка… Кстати, где она? Куда исчезла? Решила, что ее помощь больше не нужна?
– Да? – старик удивился так сильно, что забыл донести до рта ложку. Золотистая капелька меда шлепнулась на стол. Старик хмыкнул, отправил ложку обратно в банку, ловко подцепил каплю кончиком пальца и слизнул.
– Хм, – сказал он, – надо же.
И удивленно посмотрел на Андрея. Глаза у него неожиданно оказались молодыми и ясными.
«Сейчас скажет, что это ошибка, – с тоской понял Андрей, – и таблички перепутали. Мне бы хоть немного времени тут переждать, пока эти двое пройдут мимо…»
– А скажите, – быстро спросил он, пока билетер не сказал насчет перепутанной таблички, – что это у вас за странности с памятником, с тем, который над входом?
– Какие странности?
– Как это может быть, чтобы бронзовая птица висела в воздухе? Ну та, которая висит над князем Ястребовым?
– Хм, – повторил старик, точь-в-точь как в первый раз, – надо же.
И его взгляд, изучавший Андрея, стал еще более удивленным.
– А еще, – продолжил Андрей, чтобы закрепить успех, отвлечь старика разговором и выиграть еще немного времени, – интересно, что часа три назад, когда я первый раз увидел этот памятник, там не было этой птицы. И ворона не было. Так что, бывает, что некоторые элементы памятника появляются по определенным часам? Я вот слышал про коней Клодта, которые, случается, уходят погулять. Значит, птицы на магических памятниках тоже могут иногда улетать?
– Хм… – начал старик в третий раз, но не успел договорить.
– Так-так, вот ведь какая удача! – воскликнул кто-то так неожиданно, что Андрей вздрогнул. Он мог поспорить: только что тут никого не было, кроме его и билетера. Как этот… тип подкрался так незаметно?..
Он был одет в щегольской черный костюм с белоснежной рубашкой и черной же бабочкой. В одной руке
