Борис Батыршин - Египетский манускрипт
— Да, сынок, — невесело подтвердил Олег Иванович. — Похоже, мы таки влипли. И дернул черт нас польститься на этих лошадей… как они там, кстати?
Лошади были в порядке. Иван привязал их к жерди, заделанной одним концом в стену; животные так и стояли, отделенные от хозяев полуразрушенной перегородкой высотой по пояс. Казалось, пальба и вопли бедуинов совершенно их не беспокоили – лошади принимались крутиться и мотать головами, только когда снаружи раздавалось ржание других коней – несомненно, хорошо им знакомых.
— Может, попробуем на прорыв? — предложил Иван, проследив за взглядом отца. — А что? У них кони устали, да и подранили мы кой-кого. Дадим пару залпов – и карьером, вон в ту сторону – и он ткнул стволом револьвера на пролом в стене. — Вполне может и прокатить. Вокруг холма – и навстречу каравану. Вряд ли он так уж далеко
— Если недалеко, то зачем рисковать? — покачал головой отец. — Проще уж тут дождаться, патроны пока что есть. — Если караван далеко – то нам от арабов верхом уйти, не те мы с тобой кавалеристы. А на то, что лошади у них устали я бы на твоем месте не очень-то рассчитывал. Они же по очереди на нас кидались, да и невелика скачка – пять сотен шагов туда-сюда. Нет уж, под пули я не полезу – и тебе не дам. Ты лучше скажи, что это у тебя за чудище такое? — и Олег Иванович кивнул на револьвер, который сжимал в руке Иван.
— А это, — мальчик смутился. — Это я… ладно, потом расскажу, зарядить надо, — он засуетился, откинул предохранительную скобу своего оружия, отчего барабан вместе со стволом и половиной рамы уехал вперед, и принялся ловко насыщать гнезда патронами. Олег Иванович удивленно поднял брови – такой конструкции револьвера он еще не встречал. В вот Ваня управляется с ловкостью, говорящей о некотором опыте. Интересно, когда это он успел? А заодно – где раздобыл эдакий раритет?
Со стороны дороги раздались громкие, хотя и приглушенные расстоянием вопли, а потом – частая ружейная пальба. Олег Иванович вскинулся, но вовремя подавил порыв броситься к окну – и краем глаза увидел, как то же самое сделал сын. Иван вообще показал себя весьма достойно – видимо, сказывалась страйкбольная выучка. Мальчишка не пытался позировать в оконном проеме со стволом в руке, не переводил понапрасну патроны; стрелял из глубины комнаты, умело меняя позиции. В общем – вел себя как осторожный и, на взгляд Олега Ивановича, грамотный боец. Вот и сейчас, вместо того, чтобы метнуться к ближайшему оконному проему, Иван присел на корточки, попятился вглубь комнаты, и медленно, осторожно приподнялся, обозревая окрестности…
А посмотреть было на что. Разбойники-бедуины, уже три часа кряду удерживавшие путешественников в смертельной западне, теперь во весь опор улепетывали от всадников в алых фесках и синих мундирах. Несомненно, это были кавалеристы регулярной турецкой армии – явление достаточно редкое в этих краях, где роль стражей порядка обычно исполняли курды-иррегуляры да египетские ополченцы.
Один из кавалеристов, офицер, восседавший на высокой серой в яблоках лошади, приподнялся в седле и повелительно, на английский манер, взмахнул стеком. Солдаты, повинуясь жесту командира, широко рассыпались на галопе, подковой охватывая стремительно улепетывающих разбойников. Снова раскатилась частая дробь выстрелов – Олег Иванович увидел, как несколько беглецов слетели кувырком в дорожную пыль; еще с полдесятка бедуинов стремительно уходили прочь. Остальные поворачивали коней, останавливались и покорно спешивались; в пыль летели ружья, кинжалы, сабли.
Солдаты разделились: с десяток их продолжили погоню, другие окружили сдавшихся разбойников и принялись деловито вязать им руки их поясами. Один принялся вырываться; тогда солдат деловито взмахнул саблей, и не в меру ретивый бедуин покатился в пыль, орошая ее темно-красной струей. Олег Иванович вздрогнул и поспешно отвел глаза; впрочем, расстояние было велико и ужасных подробностей расправы он разглядеть все равно не мог.
Офицер тем временем спешился, отдал повод подскочившему рядовому и не торопясь, направился к руине. За ним следовал зверовидный, огромного роста солдат – похоже, личный телохранитель. Винтовка Ремингтона в его узловатых лапищах казалась игрушечной. Офицер вышагивал беззаботно, и, будто гулял по английскому парку, похлопывая стеком по голенищу высокого кавалерийского сапога. Другой рукой он придерживал эфес сабли в стальных, зеркально отполированных ножнах; когда офицер приблизился шагов на двадцать, Олег Иванович услышал, как гребень на их кончике весело бренькает по камням. Прятаться дальше не было смысла; Семёнов отставил в сторону винтовку и медленно подошел к проему:
— Hello, sir! — он обращался к турецкому офицеру по-английски. — We're peaceful travelers from the United States, these filthy Comanches tried to rob and probably kill us…[22]
* * *В общем, попали мы круто. И угораздило же нас польститься на этих лошаденок! Шли бы себе с караваном и шли, горя бы не знали. А все эти англичане! Если бы не они – вряд ли общие рассуждения на тему «достали уже эти паломники», которыми мы с отцом обменивались на протяжении последних двух дней, вылились бы во что-то конкретное. А так – увидели «туристический кортеж» джентльменов с берегов туманного Альбиона, обзавидовались, попечалились своему неказистому житью-бытью – да и вспомнили что мы, вообще-то, по паспорту американцы. Нет, чтобы оживить в памяти старую истину – «бьют по морде, а не по паспорту»! Потому как местные арафаты и бараевы паспортов спрашивать не стали; увидели и давай пулять из своих райфлов или как там они у них называются? Длиннющие такие ружья, украшенные бисером и перламутром по самое не могу. По моему, даже кремнёвые. Оно конечно, до отцовского «лебеля» этим раритетам как до Луны на четвереньках – но ведь их десятка два, если не больше! Да и вояки мы, признаться честно, те еще. Это ведь я потом храбрился; но сам, стоило первой пуле визгнуть над головой, сразу понял – нет, парень, здесь тебе не страйкбол, здесь не пластиковые шарики летают, здесь ты никто и звать никак, сиди и не отсвечивай, если хочешь живыми остаться
Я и не отсвечивал. Шмалял картечью по арабам, стоило им приблизиться к нашему «блокгаузу», ну, еще цельный барабан «галана» расстрелял – это уж с досады; уж очень обидно стало, как ловко они своего подранка из-под прицела у меня умыкнули.
Нет, страха не было – я попросту не успевал испугаться. То есть, когда пули у самого моего лица тыкались в кирпич, душа, конечно, проваливалась в пятки – но это, сели вдуматься, такая мелочь. А по настоящему, всерьез, я перетрусил только когда эти краснофесочники, закончив вязать арабов, двинули к нам. Я вспомнил, как кто-то из паломников рассказывал, что египетские стражники (что-то среднее между милицией и местными «братками», делающими вид, что следят за порядком во имя Блистательной Порты) при случае, охотно режут русских – и купцов и паломников, и даже монахов. А еще – припомнилось, что, вообще-то, война с турками закончилась меньше десяти лет назад и наши (ну ладно, болгары с сербами, какая разница?) отжали у османов почитай все европейские владения, за исключением клочка суши со Стамбулом. И ненависть в глазах мальчишек из того села мне тоже припомнилась.
Но – обошлось. Турки оказались вполне цивилизованными – и не милиция вовсе, а регулярная армейская часть. А может дело в том, что отец во-время сообразив, поприветствовал их по-английски, и тут же представился как гражданин United States. Тут-то и выяснилось, что внезапное, в стиле федеральной кавалерии, появление из-за холма этого краснофесочного воинства, вовсе не было голливудским «роялем». Оказывается, бедуинская банда (к слову – «гастролеры»; своих местные аксакалы держат в ежовых рукавицах и шалить на паломничьем тракте не позволяют) уже неделю как безобразила в окрестностях, отметившись парочкой кровавых эпизодов. В частности, бандосы в арафатках подчистую вырезали караван ливанских купцов. Изловить их и был послан был изловить уважаемый бимбаши – по-нашему, майор, то есть ротмистр, раз уж речь идет о кавалерии, со своей полуротой. Этот бимбаши (тот самый англизированный офицер со стеком) накануне пообщался с английскими туристами, а те выразили беспокойство о судьбе двух американцев, неосмотрительно оставивших караван.
Инициатива англичан была вполне объяснима – оказывается, примерно через два часа после нашего с отцом отбытия, эта самая бродячая банда снялась и двинула вслед за нами. Нет, не подумайте, что альбионцам было до нас какое-то дело! Им, в общем-то, на всех и всегда наплевать – и уж тем более, на американцев! Но дело в том, англичане и сами собирались направляться примерно в ту сторону; так что, узнав от бимбаши о разбойниках и связав два и два, джентльмены решили подстраховаться и помочь предупредительному турецкому офицеру сделать то, ради чего он были послан в эти дикие края. Ну а, заодно, и выручить из беды жителей своей бывшей колонии.
