Пол Стюарт - Опасный рейс
Константин засмеялся и пошел вверх по улице, выкрикивая на ходу:
— Сегодня в Доралакии состоится «Длиннейший вечер»! Передайте всем! Длиннейший вечер из всех!
— Как это понимать — «поверните назад», Корби Пчелка? — недоверчиво спросил Спиро.
— Мы уже почти приплыли на большой корабль, — сказал Нико.
— Я знаю, знаю, — простонала Корби, до боли в пальцах сжимая путеводитель Хоффендинка. — Но Братство Клоунов! Они приплыли сюда! Нужно предупредить мэра!
— А как же твоя семья? — спросил Спиро.
— Твоя мама, твой папа, твоя сестра и твои братья? — добавил Нико.
— Я знаю, знаю, — повторила Корби, и по ее лицу потекли слезы. Это было самым тяжелым решением в ее жизни, но она знала, что не сможет взойти на борт «Королевы Риты Второй» и запросто отсюда уплыть. Только не тогда, когда Братство Клоунов спокойно разгуливает на свободе. — Поверните назад! — всхлипнула Корби. — Просто поверните назад!
Спиро потряс головой, а Нико проговорил что-то на языке, которого Корби не понимала, но они развернули лодку по широкой дуге и, оставив громадный океанский лайнер у себя за спиной, направились в сторону берега.
Тут-то и произошла неприятность.
Старенький мотор издал хриплый захлебывающийся звук, фыркнул и заглох. Лодку начало сносить в открытое море.
— И что же теперь? — спросила Корби, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойнее, чем она себя чувствовала на самом деле.
Нико и Спиро достали со дна лодки два маленьких весла.
— Поплывем, как это сказать…
— Своим ходом. — сказал Спиро.
— Вот только, — добавил Нико, — это займет много времени!
19. «Длиннейший вечер»
Меня выкупали, а кожу смазали маслом. На меня надели гирлянды из ароматнейших цветов. Все это так, точно я вновь очутился в дворцовых садах, только еще лучше…
Но что это? Сладкий белый лепесток? Откуда, он взялся?
Вкусно… А вот еще один, и еще…
Мммм!
Доралакия впечатляла. Все утро жители города лихорадочно трудились, делая цветочные гирлянды и готовя разноцветные ленты, которые украшали теперь каждый городской дом.
Между высокими стенами домов были протянуты веревки с бумажными фонариками, а по всей набережной расставлены длинные столы, которые ломились от всевозможных изысканных блюд, какие только могла предложить Доралакия.
Гирлянды ароматных сосисок и большие банки сочнейших оливок стояли среди огромных тарелок, на которых стопками лежали медовые оладьи и громоздились сладкие огурцы. Свежий, только что из печи, хлеб наполнял гавань восхитительным ароматом, который соперничал с запахом эспадоритов — огромных пирогов с заварным кремом, которыми Далькреция по праву гордилась.
Почетное место занимал стол перед Столетней Бакалейной Лавкой, на который Мама Месаполики выставила свои самые бережно хранимые консервные банки: «Тушеные сливы Амберсайда», «Рагу из говяжьей солонины с луком Шотландца Боба» и великолепную рифленую банку квадратной формы с двумя ключами на крышке — «Сардины на тосте с маслом, с добавочным тостом эрцгерцога Фердинанда»!
Фасад Столетней Бакалейной Лавки был украшен гирляндами высокогорных луговых цветов, а на площади перед ней была сооружена деревянная сцена, покрытая красным ковром. Там музыканты городского оркестра в свежепостиранных красных шапочках с кисточками, настраивали свои восемнадцатиструнные балуки — большие медные трубы, на которых можно было играть смычком и одновременно в них дуть.
Люди повсюду разговаривали и пели, танцевали и хлопали в ладоши, смеялись и обменивались поздравлениями. И там были не только жители Доралакии, ибо новость о «Длиннейшем вечере» невероятно быстро распространилась по всему побережью Далькреции. В течение всего утра в Доралакию небольшими группами прибывали люди из Федруна, Лиссари и Месаполи, принося с собой подарки и праздничные гостинцы.
Среди них были и рыбаки в высоких федрунских шапках, несущие банки с медом, и домохозяйки в живописных тюрбанах с рулонами разноцветной материи, и компания из пятерых старушек в длинных черных плащах и больших месаполианских тюрбанах, несущая гигантский свернутый ковер. Было похоже, что старушки весьма озабочены какими-то своими проблемами, так что никто не обращал на них особого внимания.
Улицы и дома Доралакии буквально гудели от слухов и пересудов, касающихся удивительного существа в бакалейной лавке. Одни говорили, что это чихающий медведь, другие — что это читающая собака, тогда как большинство было твердо убеждено, что это Смеющаяся Коза, которая вернулась в Доралакию.
Достоверность всех этих слухов могла вызывать сомнения, но в одном можно было быть уверенными: ни мэр. Павел, ни Мама Месаполики, ни часовщик со своей красавицей дочерью Ларой никому не сказали об этом ни слова. А что же касается Спиро и Нико Месаполики, то их никто не видел с тех нор, как они повезли маленькую девочку в костюме пчелы на большой корабль.
— Ждите полудня, — вот все, что отвечал мэр Павел любопытствующим, улыбаясь и помахивая своей белой бородой. — Но одно я могу сказать вам уже сейчас: вы не будете разочарованы!
Солнце уже светило высоко в небе, когда голубая лодка наконец-то достигла берега. Хотя Спиро и Нико гребли изо всех сил, мощные далькрецианские течения отнесли их довольно далеко в сторону от Доралакии.
— По крайней мере, — проговорил запыхавшийся Спиро, вытаскивая лодку на каменистый пляж, — на суше мы сможем двигаться быстрее.
— Теперь мы пойдем козьими тропами, — сказал Нико, нагибаясь, чтобы Корби могла забраться ему на плечи. — Спиро, он знает кратчайший путь в Доралакию.
Они начали восхождение, прыгая с валуна на валуи, все выше забираясь в гору. Корби оглянулась назад. Нико был прав: двигались они действительно быстро. Берег остался далеко позади, а через несколько минут они были уже почти на вершине горы. Перевалив через вершину, они увидели множество горных коз, которые тревожно блеяли, завидев людей. Вдали уже показались верхушки домов-башен Доралакии.
Словно горные козы, братья уверенно сбежали с горы и стали забираться на следующий склон. Через полчаса Корби могла уже видеть не только верхушки домов, но и улицы между ними, а также нарядно украшенную набережную, запруженную разноцветной толпой, собравшейся на «Длиннейший вечер».
— Теперь недалёко, — пропыхтел Спиро.
— Почти уже там, — с трудом выговорил Нйко.
— Смотрите! — воскликнула Корби.
Там, куда указывала Корби, посреди козьей тропы, сидели пять маленьких старушек в желтоватых нижних рубашках и с крепко связанными за спиной руками.
— Тетушки! — резко остановившись, закричали в один голос Нико и Спиро. — А где же ваши черные плащи, ваши большие тюрбаны?..
Наступил полдень, и огромная толпа на площади уже с трудом сдерживала возбуждение. Мэр Павел поднял руку, и доралакский городской оркестр грянул «Элегию Святого Джорджа» в бравурной интерпретации. Когда оркестр закончил, Мама Месаполики открыла дверь Столетней Бакалейной Лавки и люди замерли в ожидании…
Ожидание длилось… и длилось… и длилось..
В толпе возник ропот. Где же удивительное существо? Мэр Павел и Мама Месаполики озадаченно переглянулись и исчезли внутри лавки. Через несколько мгновений они вновь появились на улице.
— Мама Месаполики, она говорит, — выдохнул мэр Павел, — что задняя дверь распахнута. А это существо, оно исчезло!
Б этот момент послышался хор негодующих голосов и все увидели стайку старушек в желтоватых нижних рубашках, сбегающих к ним по крутой мощеной улице, а также Нико и Спиро, несущего на плечах Корби Флад.
— Мамины сестры из Месаполи, — кричал Нико. — Они говорят, пятеро мужчин в зеленых шляпах цвета бутылочного стекла, они похитили их одежду и их почти самый лучший ковер для пикника!
— Смотрите! — закричала Корби, тыкая пальцем. — Вот они!
Толпа обернулась в сторону, куда показывала Корби, и там, на набережной, все увидели пятерых пожилых женщин, пришедших, как все до сих пор считали, из Месаполи. Они пытались незаметно выбраться из города, унося с собой гигантский свернутый ковер. Люди смотрели то на крошечных старушек в нижних рубашках, окруживших Маму Месаполики и размахивающих руками, как миниатюрные ветряные мельницы, то вновь обращали взгляды на старушек на набережной. Толпа разгневанно загудела.
— Не стойте же просто так! — в отчаянии закричала Корби, видя, как Нико и Спиро с трудом проталкиваются сквозь толпу. — Сделайте что-нибудь!
