Питер Леранжис - Семь чудес и гробница теней

Эти огоньки слились в единое марево, когда Торквин свернул на боковую дорогу и, поддав газу, начал подниматься на холм.

Профессор Бегад прерывисто вздохнул:

– Нападение Масса… Вождение Торквина… даже не знаю, что хуже.

Торквин резко затормозил у обнесенной со всех сторон забором территории, и фургон занесло из стороны в сторону, прежде чем мы наконец остановились.

– Мы на месте, – угрюмо объявил он. – По навигатору.

– Аллилуйя, – сказал Касс.

Торквин, нахмурившись, посмотрел на него.

– Галикарнас, – медленно и четко произнес он.

Я только успел расстегнуть ремень безопасности, когда папа протянул мне телефон:

– Держи, вдруг мы разделимся.

Я взял сотовый, и мы покинули фургон. Сбоку от дороги стояла будка охранников, а так перед нами простирался совершенно пустой участок земли, если не считать большой дыры в центре да нескольких груд камней вокруг нее.

– Это оно? – спросил Касс.

– Здесь не хватит материала даже для одного нормального дворика, – протянула Эли.

Я прижался к железным прутьям и замер. Попытался уловить присутствие локулуса. Почувствовать Песню гептакиклоса.

Каждый раз, когда мы оказывались неподалеку – от локули или от самого гептакиклоса, который находится в центре острова, – я чувствовал ее. Не музыку в прямом смысле этого слова, хотя это и правда была изумительная по своей красоте мелодия. Но она звучала многим глубже обычных звуков, будто некто играл прямо на моих сухожилиях и нервах.

Я ожидал, что вот-вот ее почувствую, и изо всех сил напрягал внимание.

Наконец я помотал головой:

– Его здесь нет. Я его не чувствую.

– А ты можешь… просто чувствовать его? – спросил папа. – Как экстрасенс?

– Давайте подойдем ближе, – предложил Касс. – На всякий случай.

– Можно отключить сигнализацию, – сказала Эли. – Или пролезть между прутьями.

– У меня есть идея получше, – Касс бросился назад к фургону и вернулся, паря в воздухе и с летающим локулусом в руках. Он опустился на землю рядом с нами, и я коснулся сферы.

Вместе мы зависли над нагромождениями камня и разрушенных колонн. Их было куда меньше, чем я ожидал увидеть.

– Чувствуешь что-нибудь? – спросил Касс. – Скрипки? Трубы?

Я покачал головой. Все мои ощущения сводились к влажному морскому воздуху и легкому пощипыванию кожи от соли.

Мы вернулись к ожидавшим нас папе, Эли и Торквину.

– Что теперь? – спросил папа. – Летим домой?

Я посмотрел вдоль прибрежного шоссе. Вдалеке на обрыве, наполовину скрытое деревьями, виднелось огромное сооружение.

– Это и есть тот самый рыцарский замок?

– Ага, – ответил Касс. – Хочешь попробовать там?

– Но… мавзолей же здесь, – возразил папа. – Значит, там вы ничего не найдете, правильно?

– Если рыцари использовали камни мавзолея при строительстве стен замка, – сказал я, – может, они нашли применение и обломкам локулуса?

Эли кивнула:

– Всякое бывает.

– По мне, так это притянуто за уши, – вздохнул папа, – но у вас в этом опыта побольше моего…

Мы загрузились в фургон. Я сочувствовал отцу. Еще никогда мне не приходилось видеть его настолько сбитым с толку.

Торквин ударил по газам. Пока мы подъезжали, маленькие окна замка, словно черные глазки жуков, неотрывно следили за нами. Его башни были соединены зубчатой крышей, и я представил стражников в доспехах, нацеливших на нас арбалеты.

– Ну и жуткое место, – поежился Касс.

– Его строили крестоносцы, а не богатенькие строительные кооперативы, – отозвалась Эли.

Я вылез из фургона и подошел к входу в музей – закрытые на висячий замок ворота – массивные и производящие куда более значительное впечатление, чем те, что стерегли мавзолей, – за которыми открывался залитый лунным светом двор. У самого края обрыва я заметил неогороженную кучу мусора, очень напоминающего камни.

Древние камни.

Мой пульс заметно участился. Я схватился за прутья и на несколько секунд ушел глубоко в себя. Он наверняка где-то там…

Вскоре я заметил рядом с собой Эли и Касса. Они молча стояли и ждали, не желая мне мешать. Я посмотрел в сторону от музея, туда, где начинался обрыв. До моего слуха доносился далекий ритмичный шорох волн внизу. Ветер с моря не просто освежал, от него было по-настоящему холодно.

Сон!

Постепенно он восставал из глубин памяти, перед глазами закрутились размытые образы… Я иду к обрыву… Море ревет, а ветер хлещет по коже… Я ранен… дрожу… сжимаю в руках… что?

– Локулус… – пробормотал я.

– Что? – тут же среагировал Касс.

– Ты сказал «локулус». Ты его чувствуешь? – спросила Эли.

– Нет, но, кажется, я видел это место во сне, – ответил я.

– Мне тоже кажется, что я это уже видел, – сказал Касс, дрожа. Он поднял глаза на тянущуюся поверх забора колючую проволоку. – Я пошел за летающим локулусом.

– Нет, – остановила его Эли. – Это открытое место. Вдруг сторож или еще кто увидит странных детишек, повисших на летающем мяче для пляжного волейбола? – Она достала из рюкзака пару «невидимок» и осторожно сунула их в замок. Прижавшись ухом к механизму, она начала в нем ковыряться.

Неожиданный металлический звон заставил нас троих замереть. Мы затаились, пока откуда-то из внутреннего двора замка доносилось ритмичное «звяк… звяк… звяк…». Я всмотрелся в том направлении, откуда исходил звук, и заметил оранжевую вспышку.

– Что это? – одними губами спросил Касс.

Эли пожала плечами. Замок открылся. Касс, Эли, Торквин, папа и я на цыпочках зашли внутрь. Доктор Бредли осталась в фургоне вместе с профессором Бегадом. Мы прокрались мимо скрытого в тени главного входа в музей и пошли вдоль стены. Рев волн стал громче и какое-то время заглушал все остальные звуки, но стоило нам приблизиться к обрыву, как я застыл на месте.

Звяк… Звяк… Звяк…

Я поднял вверх указательный палец, призывая остальных не двигаться. Сам же я со всеми предосторожностями подошел к концу стены.

Позади замка начинался засыпанный щебнем небольшой прямоугольный дворик, который тянулся до самого края обрыва.

Мои глаза осмотрели стену и высокую гору камней на другой стороне дворика. Звук, как мне показалось, исходил оттуда. Низко пригнувшись, я спрятался в темном дверном проеме. В лунном свете стал виден силуэт скрюченной фигуры не больше четырех с половиной футов в высоту. Я даже не мог определить, кто это был, мужчина или женщина. При ходьбе силуэт качался, носки ботинок смотрели в стороны, а колени соприкасались, будто его ноги были переставлены местами. Я наблюдал, как он бесшумно подошел к краю обрыва, оставив гору камней без внимания, и повернулся лицом к морю.

Я на цыпочках направился к куче каменных обломков. Казалось, они светились. Меня охватило странное ощущение, похожее на невесомость. В ушах завывал ветер, отрезая все остальные звуки. Но Песню я так и не чувствовал. Я оглянулся на обрыв, но странной фигуры там уже не было.

Может, это был вор и мы его спугнули?

Я подходил все ближе. В лунном свете камни казались бледно-желтыми. Их покрывали остатки барельефов, но никаких вычурных орнаментов – сплошные прямые линии. Я вытянул руку и коснулся одного из камней. Он был теплым на ощупь и будто живым, пульсирующим.

– Псс! – раздался позади предупреждающий свист. Я обернулся: Касс, Эли и Торквин выглядывали из-за угла.

Зажав камень в руке, я побежал к ним.

– Джек, берегись! – вдруг закричала Эли.

Краем глаза я заметил какое-то движение со стороны обрыва. Я повернул голову как раз вовремя, чтобы заметить нечто несущееся в мою сторону. Я резко пригнулся, выронив камень.

Над моей головой пронесся обломок размером с мяч для бейсбола, он с глухим звуком отскочил от стены замка и упал на землю. Ко мне метнулась тень, черная и низкая, по манере передвижения похожая на медвежонка.

Прежде чем я успел подняться на ноги, она встала надо мной, поставив ноги мне по бокам. Это оказался человек – мужчина со странным лицом, глаза, нос и рот которого были сконцентрированы в центре. Волосы торчали во все стороны подобно иглам для акупунктуры, только на самой макушке была лысина, вся испещренная линиями, точно каналами на поверхности умершей планеты. Один глаз был повернут вбок, будто привлеченный происходящим в той стороне. Но второй смотрел прямо на меня.

Эли, Касс и Торквин бросились к нам, но мужчина среагировал удивительно быстро. Он отвел назад руку, в которой был зажат булыжник размером с канталупу.

– М-мы пришли с м-миром, – взвизгнул Касс.

Рот мужчины приоткрылся. Из его уголка вытекла струйка слюны и, покачиваясь, повисла на подбородке.

– И с миром вам следует покинуть сие место, – высокопарно, но с идеальным британским выговором четко и ясно произнес он.

– Кто вы? – спросил я.

Мужчина посмотрел на меня со странным выражением на лице, которое могло означать как брезгливость, так и интерес.