Александр Етоев - Полосатая зебра в клеточку
– Типичное поведение эстрадных жуликов, – сказала «королю» супердевочка. – Настричь денег и унести ноги.
– Да мои компакт-диски самые продаваемые в России и в странах ближнего зарубежья по Израиль включительно, – замахал руками свергнутый эстрадный король.
– Откуда такая точная информация? – усмехнулась коза Бахана, вылезая из суфлерской дыры и нацелившись на кумира рогом.
– Слон ты бурый! – сказал кумир, не разобрав породу животного. – Это данные интернет-магазина «Музон», крупнейшего из сетевых магазинов мира!
– Интересно, – заметил лысый, – а на этих ваших компактах вы поете или дублер?
М. Квадратный ничего не ответил, только фыркнул зловещим фырканьем. Телепалов, посеревший от гнева, весь затрясся и заорал на лысого:
– Что вы, собственно, себе позволяете? И вообще, откуда вы такой появились?
– Я? – ответил лысый спокойно. – Уля, ну-ка объясни публике.
Супердевочка Уля Ляпина быстрым шагом подошла к микрофону.
– А сейчас перед вами выступит звезда питерской рок-тусовки группа «Крем-брюле андеграунд» и ее постоянный лидер Лысый Брюнет!
Теперь-то вы, наверное, догадались, куда направила свой полет супердевочка после памятных вчерашних событий на террасе кафе «Баланда» и что это была за таинственная точка на горизонте, блеск которой привлек внимание нашей маленькой героини.
Конечно, это был он, Лысый Брюнет, старинный знакомый Ули, которого и вы, дорогие мои читатели, тоже хорошо знаете по первой книжке о приключениях супердевочки. Именно его голова сияла, как церковная маковка, над белой полосой автотрассы. Остались в прошлом и длинный плащ, заметающий любые следы, и пиратская серьга в ухе, и не чищенные лет двести ботинки. Это был уже не тот отпетый прохиндей и мошенник, промышляющий порошком злости. И злость, и порошок, и сама отпетость пребывали в печальном прошлом. В веселом настоящем были музыка и любовь к людям, а еще – повышенное чувство ответственности за творящиеся в жизни несправедливости. Когда Лысый и его музыканты, ехавшие на концерт в Феодосию, узнали о больших безобразиях, имевших место в маленькой Богатырке, они, нисколечко не раздумывая, согласились прийти на помощь. Результат же этой их помощи вы, читатели, сами видите.
Едва Ульяна объявила о выступлении, как зал взорвался фейерверком аплодисментов.
– Йес! – закричали в публике знакомыми читателям голосами. Это Мыкола, Юсуп, Японец и их команды приветствовали знаменитую супергруппу.
– Даешь позитивный рок вместо барачно-баландного пессимизма Мишки Квадратного! – проблеяла в микрофон Бахана.
– Йес! – отозвалась публика.
– Не йес! – перекрыл ее чей-то крик. Прямо к сцене, нервно пыхтя, пробирался профессор Омохундроедов. – Как главный спонсор концерта, требую прекратить безобразие! А вы, в смысле ты, девчонка, – ткнул он пальцем в супердевочку Улю Ляпину, – вообще не имеешь права находиться на этой сцене. Ты похитила зебру Чуню, принадлежащую лично мне! Заявляю это прилюдно и требую возвратить животное! Иначе ты будешь сурово наказана за срыв величайшего в истории мировой науки эксперимента по выведению зебры в клеточку.
Ответила профессору не Ульяна, ответил ему Лысый Брюнет.
– Где-то ваш голос, уважаемый профессор кислых щей, я уже слышал. И разговоры эти про лошадь в клеточку тоже слышал. В тех местах, где я эти разговоры слышал, все мечты только в клеточку да в квадратик. Ну, иногда – в полоску, это у тех, у кого воображение побогаче. Где эти места, вслух говорить не буду, молодежи это знать рановато, а вы, профессор, и без меня хорошо знаете.
– Не понимаю ваших провокационных намеков, – ответил ему профессор.
– Жаль, что не понимаете, – со вздохом сказал Брюнет. – Вообще-то основное мое оружие это щелбан. Но ради вас я не пожалел бы своей любимой гитары, за которую Костя Кинчев предлагал мне неделю бесплатных записей в студии у Юрика Шевчука.
– Угрожаете? – воскликнул профессор, напряженно уставясь в зал в поисках представителей власти. Но вместо представителей власти получил лобовой удар упавшей к нему с неба стрелы. Стрела была, конечно, не боевая, а с резиновой пришлепкой на наконечнике. С полминуты изумленный профессор простоял перед возбужденной публикой в роли жертвы неизвестного лучника. Затем в ярости отлепил стрелу от пустого полукружия лба. На стреле, на оперенном конце, прикрученная тугой резинкой, виднелась серая полоска бумаги. Профессор тупо уставился на нее, унял трясучку в непослушных руках и отцепил от стрелы послание.
Это была вырезка из газеты. Жирными, тяжелыми буквами, украшенными восклицательным знаком, газета «Деловой Крым» сообщала Омохундроедову следующее:
«Крупнейшая за последние двести лет афера с килькой в томате! Известная в деловых кругах компания „Хурхангырь-бразерс“ и местный килечно-томатный магнат, выдающий себя за профессора неизвестно каких наук, оказались ни чем иным, как шайкой аферистов и махинаторов…»
На полоске вверху фломастером была выведена фамилия отправителя: «Федоров Мщу-за-Всех».
Профессор пожелтел, покоричневел и отбросил газету в сторону.
– Разорен, – сказал он печально. Затем вырвал из связки ключ от трехэтажной своей недвижимости и швырнул его в удивленный зал.
Сидевший в предпоследнем ряду незаметный маэстро Клейкель, как вратарь, перехватил ключ.
«Неужели, – подумал он, – сбывается мечта моей жизни?»
И только он так подумал, как откуда-то из первых рядов подмигнули ему приятельски две пары голодных глаз. Крокодилы Егор и Гена – конечно, это были они – улыбались маэстро нежно, а их скользкие змеиные языки хищно рыскали меж острых зубов.
– Вон отсюда! – крутясь над сценой, гнал профессора кулак Телепалова. Дальновидный хозяин бала вмиг почуял перемену погоды. – «Крем-брюле»! Салют «Крем-брюле»!
– Погодите! – сказала Уля. – Перед тем как знаменитая группа даст свой сольный богатырский концерт, я хочу вам кое-что рассказать. Герка, Чуня, сюда, на сцену! – Супердевочка махнула рукой, и из темной суфлерской дырки появились сначала зебра, а за ней и ее хозяин. – Миша Семечкин, ты что там, заснул? – Уля Ляпина посмотрела вверх, на овальный козырек сцены, и оттуда, семеня по-паучьи, показался освобожденный пленник. – Ди-Ви-Ди, Васильев Кожаные Штаны, вам что, требуется особое приглашение? – И на сцену из-за разных кулис скромно вышли человек и животное.
Уля Ляпина взглянула на Телепалова и рассказала притихшим зрителям обо всех его сомнительных «подвигах».
Когда она закончила свой рассказ, небо над головами публики закрыла треугольная тень. Люлькин, властелин воздуха и по совместительству богатырский Бэтмен, шумно приземлился на сцену.
– Ну так вот, – прогрохотал Люлькин голосом капитана Крюка, обращаясь непосредственно к Телепалову. – Крышка твоей «Баланде»! Накрылась твоя «Баланда» медным – кхе-кхе-кхе – унитазом!
У ошарашенного новостью Телепалова от неожиданности отклеился ус.
– Что ты мелешь? – спросил он строго. – Почему – кхе-кхе – унитазом?
– А потому, что «однорукий бандит» выдал мне в твоем заведении сто одиннадцать джекпотов подряд. И все денежки, вложенные тобой в твой вонючий игорный бизнес, перешли по наследству мне.
Победитель, горделиво осклабившись, взирал на поверженного противника.
– Это правда? – дрожащим голосом Телепалов обратился к Долорес. Та стояла возле с амой эстрады и терзала в руках платочек.
– Да, – ответила она и расплакалась.
Телепалов рванулся к Люлькину, теряя на бегу свои сабо. Освобожденные от ига ступней, они с секунду наблюдали за ситуацией, потом помчались, обгоняя друг друга, в направлении мексиканской границы.
– Обезглавлю! – закричал Телепалов, хватая Люлькина за тощую шею. – Сейчас же отдавай мои деньги!
– Не дождетесь! – ответил Чучельщик, освобождаясь от клещей его рук. – Потому что я сегодня по почте переправил их телеграфом в Африку, чтобы мне прислали оттуда чучело неправильной зебры. Такой же, как ваша Чуня.
Последнюю фразу Люлькин адресовал Герке и супердевочке. Они стояли в глубине сцены, а рядом с ними, смущаясь от взглядов публики, стояли их четвероногие подопечные, Чуня и Ди-ви-ди.
Телепалов, опустив плечи, скорбно покинул сцену – точно так же как до этого сделали М. Квадратный и его шайка-лейка, а вслед за ними разоблаченный профессор.
На сцене остались те, кому не стыдно было здесь оставаться.
– Музыку! – Нетерпеливые слушатели уже ерзали на тесных скамейках.
И забойный «Крем-брюле андеграунд» выдал им настоящую музыку.
Глава 20. Фотография на память
Неделя промелькнула, как облачко. До отъезда оставались полдня, вечер и короткая ночь. Супердевочка Уля Ляпина лежала на пляже на полотенце и смотрела через щелочки век на Черное не черное море. Сегодня море было особенное – более солоноватое, что ли. И волны были не такими, как были, и медузы, и крабы, и ветерок. Все было какое-то грустное и ласковое и тянулось к руке. Вообще-то супердевочка понимала причину всех этих сегодняшних перемен. Раз она его полюбила, то и море отвечало ей тем же. А если ты кого-нибудь любишь, то разве можно не грустить оттого, что завтра вам придется расстаться?
