Лиз Кесслер - Правдивая история про девочку Эмили и ее хвост
— Мам?
— Мм?
Я набрала в грудь побольше воздуха.
— Ты веришь в русалок?
— Русалок? — она рассмеялась. — Ну, ты и вопросы… — и вдруг умолкла на полуслове.
Выронив подорожник, она не отрываясь смотрела на море.
— Ты чего? — осторожно спросила я.
— Где мы? — прошептала мама.
— На берегу. Я подумала, что здесь должно быть очень хорошо…
— Что это за место?
Вот чего я совершенно не продумала, так это что говорить и что делать, когда мы доберемся до места. Как она поведет себя, когда обо всём узнает — не только про Джейка, но и про меня? А вдруг она вспомнит, но не до конца? Или решит, что мы с ним оба уроды? Начнет нас стыдиться? Ну почему я не подумала обо всём этом заранее!?
Я откашлялась.
— Это… просто скалы. Разве нет?
— Я здесь уже была, — проговорила мама. Лицо у нее скривилось, будто от боли.
— Когда?
— Не знаю. Но я помню это место.
— Хочешь подойти поближе к воде?
— Нет! — Мама отпрянула назад. — Эмили, нам пора возвращаться. Мистер Бистон будет ждать.
— Но ведь мы только приехали. Мы сто раз успеем вернуться!
— Я не могу здесь оставаться, — отрезала мама. — Мне здесь нехорошо. Мы возвращаемся домой!
И так стремительно пошла вверх по тропинке, что я едва поспевала следом.
В конце концов мы всё же съели наши бутерброды на увитой плющом скамейке. Автобус укатил у нас прямо из-под носа, так что — хочешь не хочешь — пришлось ждать следующего. Мы жевали молча. Я не знала, что сказать; мама же тупо смотрела в пространство.
Мне ужасно хотелось расспросить ее или самой рассказать то, что знаю, но я понятия не имела, с чего начать.
Наконец появился следующий автобус, и мы всё так же молча тронулись в обратный путь. До Брайтпорта добрались только к четырем.
— Ты на меня не сердишься? — спросила я, переходя с мостков на палубу «Короля».
— Сержусь? С какой стати? Ты ведь ничего такого не сделала? — мама вопросительно заглянула мне в лицо.
— Я хотела, чтобы у нас получилась веселая прогулка, а ты вдруг расстроилась…
— Просто задумалась, милая, — мама покачала головой. — Что-то с этим местом… — она замолчала.
— Что? Что с ним?
— Какое-то смутное воспоминание… Но я никак не могу вспомнить. — Она сняла куртку. — Опять я какую-то чушь несу…
— Вовсе нет, — горячо возразила я. — Что ты вспомнила?
Мама стояла, крепко прижав куртку к груди.
— Понимаешь, это даже не воспоминание о каком-то событии, а, скорее, о чувстве или ощущении… как будто я испытывала чувство необыкновенной… любви…
— Любви?
— И чего-то еще. Грусти… ужасной тоски. — Мама прошла в соседнюю комнату. — В общем, я же говорю, что полная чушь, — крикнула она из-за стены. — А теперь ставь-ка чайник, а я сбегаю за мистером Бистоном. Он нас, наверное, потерял.
Наполняя чайник водой, я выглянула в окошко. Мистер Бистон был уже тут как тут: топал вовсю по пристани. Мне стало не по себе. Шел он очень быстро, и вид у него был весьма недовольный.
Бум, бум, бум.
Это он постучал в дверь.
— Он уже пришел, — сообщила мама, выбегая из своей комнаты. — Вот и славно. Привет! — улыбаясь, она распахнула дверь. — А я как раз собиралась…
— Где вы были? — резко спросил мистер Бистон.
— Ездили на прогулку, правда, Эмили? Вдоль…
— Я пришел в три, — мистер Бистон постучал пальцем по своим наручным часам. — Ждал целый час. Что это значит? — Он одарил меня сумрачным взглядом.
Я вся сжалась. Мама удивленно посмотрела на мистера Бистона.
— К чему так нервничать? — подойдя к буфету, она достала чашки и блюдца. — Сейчас мы все выпьем по чашечке чаю. Что вы нам сегодня принесли, мистер Бистон? Кексы с глазурью или булочки с корицей?
— Пончики, — ответил он, продолжая буравить меня взглядом.
— Я тут ни при чём, — не выдержала я.
— Конечно, нет, Эмили. Будешь пить чай?
Мистер Бистон наконец отвернулся и, сняв куртку, повесил ее на спинку стула.
— Нет, спасибо.
Я валялась на диване, прислушиваясь к их разговору и пытаясь понять, когда же мистер Бистон подсыплет маме зелья. Необходимо было застукать его на месте преступления, чтобы мама, наконец, поняла, что никакой он ей не друг. А если он и до меня доберется? Вдруг он и меня своим зельем опоит?
Но мистер Бистон держался как обычно. Усевшись за стол, он повел себя так, словно ничего не произошло. Они пили чай, уплетали пончики и болтали о ценах на мини-гольф и прочей ерунде.
Прожевав последний кусок, мистер Бистон бросил взгляд на часы.
— Ну, мне пора, — сказал он.
— Как, уже? — удивилась я.
Но он ведь так и не подсыпал ей зелья! Может, он не каждую неделю эту делает? Ну ничего, я с него теперь глаз не спущу…
— На 4.45 у меня назначена встреча, — буркнул он, дернув кривым ртом. — Не люблю заставлять людей ждать.
Я промолчала.
— До свидания, Мэри. — Мэри зовут мою маму.
Мистер Бистон торопливо вышел. Мама принялась мыть чашки, а я схватила кухонное полотенце.
— Ну, ты так и не договорила, — сказала я, принимая у мамы мокрое блюдце.
— Что именно?
— Про нашу поездку.
— Ах, да, — мама заулыбалась. — Конечно. Замечательная прогулка.
— Ты говорила про скалы, — напомнила я.
Она уставилась на меня с искренним недоумением.
— Радужные Камни, — внезапно у меня перехватило дыхание.
— Радужные что?
— Мама! Только не говори, что ты всё забыла! Скалы с радужными брызгами! Ты рассказывала, что почувствовала, когда увидела их. Любовь, и грусть, и всё такое.
Мама рассмеялась.
— Миссис Партингтон на прошлом родительском собрании сказала, что у тебя богатое воображение. Теперь я понимаю, что она имела в виду.
Она деловито разгладила скатерть на столе, стряхнула ладонью крошки. Я смотрела на нее не отрываясь.
— Ты чего? — удивилась мама.
— Мам, ты вообще помнишь, о чём мы с тобой говорили до прихода мистера Бистона?
Мама прищурила один глаз и задумчиво потерла подбородок.
— Погоди… — Лицо ее приняло озабоченное выражение, но она тут же снова рассмеялась. — Представляешь, ничего не помню. Абсолютно. Ну ничегошеньки! Принеси-ка мне щетку и совок. Посмотри только, на что похож ковер!
Я продолжала стоять и смотреть. Она всё забыла! Он все-таки подсыпал ей зелья! Но как?! Когда?
— Эмили, очнись. Щетку и совок. Или мне самой за ними идти?
Я вынула из шкафчика щетку и совок и протянула маме.
— Мам, — попыталась я снова. — Ты что, правда не пом…
— Эмили. — Мама подняла голову. — Пошутили, и будя. Я больше не желаю слушать о разноцветных скалах. У меня есть дела поважнее, чем выслушивать твои выдумки.
— Но это не…
— ЭМИЛИ!
Мне хорошо знаком этот тон. Он означает, что лучше заткнуться. Взяв со стола пакеты от пончиков, я потащилась к мусорному ведру. На одном из пакетов была надпись: «МПВ».
— Почему на этом пакете твои инициалы? — удивилась я.
— Понятия не имею. Наверное, чтобы знать, какой из них для меня.
— А какая разница?
— Всем известно, какая я сластена. На моем пончике сахарной пудры больше.
— Но ведь это и так видно.
— Эмили, да что с тобой сегодня? Я не допущу, чтобы ты говорила о мистере Бистоне в таком тоне.
— Но я правда не понимаю! Почему он не может просто заглянуть в пакетик?
Вместо ответа мама начала насвистывать, и я, плюнув на это дело, отправилась к себе в комнату, прихватив с собой пакеты. Они подскажут мне разгадку, наверняка, только надо сообразить, что к чему.
Я так внимательно вглядывалась в мамины инициалы, что начали слезиться глаза И тут до меня дошло. Ну конечно же! 3-зелье!
Оно было не в чае. Оно было в пончиках!
Глава одиннадцатая
Вернувшись в понедельник из школы, я кинула сумку на пол и завалилась на диван. Мама читала.
— Как прошел день? — поинтересовалась она, поднимая глаза от книги.
— М-м. — Встав, я подошла к холодильнику и налила себе стакан молока.
Я боялась встретиться с ней взглядом. Ну как мне ее убедить?! Как рассказать про мистера Бистона? А ведь мне еще папу надо найти. Как же быть?
Кто-то легонько постучал нам по крыше. Я аж подпрыгнула. Если это мистер Бистон, я…
— Привет, Эмили, — как всегда загадочно произнесла Милли, выпутываясь из складок своего обширного черного одеяния.
Я обернулась к маме.
— Ты что, куда-то уходишь?
— На общее собрание жителей района. Я же тебе говорила на прошлой неделе…
— Правда?
— Как приятно, что не у меня одной куриная память, — проходя мимо, мама легонько потрепала меня по щеке.
Я посмотрела на часы.
