Джуд Уотсон - Королевский выкуп
Джейк отбросил учебник в сторону.
— Это они! Кэхиллы!
— Не факт, — заметил Аттикус.
— Больше некому! Вечно ты их защищаешь! — взорвался Джейк. — А они воспользуются именем и репутацией отца и еще что-нибудь украдут!
— С чего ты взял?!
— Да ладно тебе, Аттикус! Они стащили бесценную рукопись! Воры! Преступники!
— Вор не станет извиняться. А Дэн просил прощения! Взаправду! Он не хотел брать рукопись.
Джейк печально покачал головой.
— Братишка, ты просто фанатеешь от этого парня.
— Ничего подобного! — У Аттикуса перехватило дыхание.
Джейк поднялся.
— Я звоню в Интерпол.
— В прошлый раз тебе никто не поверил.
— Теперь я буду более убедителен. — Джейк в три шага пересек комнату. — Кто знает, вдруг они решили украсть останки Безумного короля?
Аттикус остолбенел.
— Что?
— Замок Нойшванштайн построил Людвиг Второй. Твои пробелы в истории после первого века нашей эры и до современности меня пугают.
Каждое слово брата обрушивалось тяжелым ударом. Аттикус вздрогнул, словно от боли: еще совсем недавно тщедушного чудика регулярно избивали одноклассники, так что родителям пришлось забрать его из школы.
Джейк снял трубку. Аттикус метнулся через комнату и бесстрашно бросился на него, будто тонкий прутик хлестнул по стволу могучего кедра.
— Не смей!
— Да что с тобой такое? — опешил Джейк.
— Не смей! — в отчаянии повторил Аттикус. Как убедить брата не обращаться к властям? Как объяснить, что все изменило одно-единственное упоминание Безумного короля…
Мысли в голове Аттикуса завертелись с бешеной скоростью. Это не совпадение, таких совпадений не бывает!
Он зажмурился, перед глазами пронеслись воспоминания. Ночь, когда умерла мама… Он всегда старался забыть, потому что картинки и звуки той ночи были невыносимы.
И все-таки вспомнить пришлось… Прямо сейчас.
В ту ночь он остался в ее палате один. Три дня Розенблюмы дежурили возле постели больной. Астрид несколько недель страдала неизвестным недугом, доктора только разводили руками. Внезапно ей стало хуже. Она потеряла сознание на работе, ее срочно отвезли в больницу. В себя она так и не пришла.
Джейк повел изможденного отца в кафетерий, чтобы напоить его кофе. Дэвид, верный помощник профессора, внял уговорам Марка и отправился спать. В палате сидел лишь Аттикус. Он тоже устал и проголодался, но не мог оставить маму в одиночестве. Ему казалось, что она умрет, если все уйдут.
Она все равно умерла.
— Вэ-Один. Он Вэ-Один! Весперы… — забормотала она, словно во сне, потом ее веки дрогнули, она слабо стиснула пальцы Аттикуса и улыбнулась.
— Мама! — Из глаз мальчика брызнули слезы.
— Аттикус… — Она облизнула губы. — Так хочется пить…
Он дал ей глоток воды.
— Я позову папу!
— Нет! Послушай, это наш последний шанс.
— Ты поправишься! — всхлипнул он.
Она крепче сжала его руку.
— Слушай внимательно. Помнишь нашу сказку?
Аттикус согласно кивнул, хотя не очень хорошо помнил сказку, которую мама любила рассказывать ему на ночь.
— Кольцо. Кольцо. Помнишь? Тебе помогут. Но они не знают, кто мы! Теперь ты должен охранять…
Охранять кого? Джейка? Джейк старше на семь лет. Разумеется, Аттикус всегда говорил, что Джейк гораздо умнее, только это была шутка. В каком-то смысле.
— Ты — Хранитель. Ты должен продолжить… традицию. Слишком многое поставлено на карту. Следуй за воробьем в замок безумного короля.
Странно было слышать ее спокойный и уверенный голос — ведь говорила она полную бессмыслицу.
— Конечно, мама, — успокоил ее Аттикус и бросил взгляд на дверь. Хоть бы отец пришел поскорее! — Замок безумного короля, я все запомнил.
— Мой мальчик… — Неожиданно взгляд ее поплыл, и она крепче вцепилась в руку сына. Видимо, боли усилились.
— Сестра! — закричал Аттикус.
— Обещай мне, — прошептала она.
— Я обещаю, мама.
— Мои записи. Ищи в моих записях. Обещай!
— Клянусь!
— Милость, — прошептала она. — Мне нужна милость…[1]
Мать никогда не отличалась особой религиозностью.
— Позвать священника?
Она покачала головой. На лице застыли боль и отчаяние.
— Весперы, — прошептала она потрескавшимися губами. — Самый старый враг. Хранитель, обещай!
— Обещаю, — повторил Аттикус.
— Не бросай Дэна Кэхилла! — из последних сил прошептала она и закрыла глаза. Рука безжизненно повисла. Два часа спустя мама умерла.
Аттикуса снова охватила мучительная боль утраты, хотелось упасть на колени и плакать. Он так и не смирился со смертью мамы.
Надо быть сильным! Он должен все разузнать. Обещания, данные у постели умирающей, вихрем пронеслись у него в голове. Он не понял ни слова… Боль в глазах матери, ее судорожное дыхание. А если она не бредила?
«Не бросай Дэна Кэхилла». Сначала он думал, будто мама хотела, чтобы он продолжал общаться со своим единственным другом и после ее смерти. Теперь он словно услышал ее голос и понял, что она имела в виду иное.
Аттикус в отчаянии посмотрел на брата. Как же ему объяснить? Джейк никогда не поверит словам Астрид. Скажет, она бредила, во всем виноваты обезболивающие препараты…
Джейк торопливо набирал номер.
— Ну, пожалуйста, Джейк!
Что-то в голосе брата заставило Джейка остановиться.
Аттикус судорожно размышлял. Только Эми и Дэн смогут ответить на его вопросы. Как же заставить брата найти Кэхиллов?
— Интерпол тебя слушать не станет, — выпалил он. — Ты прав, Эми с Дэном наверняка что-то замышляют. Вдруг они пытаются втянуть папу в какую-то аферу?
— Поэтому надо обо всем сообщить властям…
— Нет, — отрезал Аттикус. — Надо ехать в Прагу.
Глава 19
Кутна-Гора — живописный городок, возникший на месте крупнейшего серебряного рудника в Европе. В эпоху Средневековья он был вторым по величине после Праги. Туристы со всего мира приезжают сюда полюбоваться самым известным архитектурным памятником городка — готическим собором Святой Варвары. Покинув поезд, Эми и Дэн мгновенно растворились в людской толпе. Приезжие направлялись либо в собор, либо к Музею серебра в замке пятнадцатого века.
— Знаешь, что делали чехи в стародавние времена с теми, кто был им не по душе? — спросил Дэн у Эми. — Выбрасывали из окон! Кроме шуток, я в поезде об этом читал. Называется дефенестрация. Придумали в пятнадцатом веке, а в семнадцатом устроили Пражскую дефенестрацию — одни чехи вышвыривали других из окон крепости. Вообще-то обошлось без жертв, потому как внизу оказалась навозная куча. Вот это я понимаю мягкая посадка! Однако начало традиции было положено: в путеводителе даже есть отдельная статья про дефенестрацию, представляешь? Вот психи!
— С каких пор ты интересуешься историей?
— История здесь ни при чем. Просто мне нравятся дурацкие выходки вроде этой дефенестрации. Кстати, давай предложим Касперу Вайомингу встретиться с нами в Пражском Граде?
— Ага, размечтался! Ладно, пошли искать наш автобус.
Эми купила билеты в табачном киоске и спросила, откуда отправляется автобус до Седлеце. Идти было совсем недалеко, до улицы Масарика.
Ехали они тоже недолго. Эми, Дэн и еще несколько пассажиров сошли с автобуса в пригороде. Турист с фотоаппаратом и рюкзаком спросил:
— Не подскажете, как пройти к Костяной церкви?
— Вы про костел Всех Святых? — переспросила Эми. — Видите то здание впереди? Вам туда.
— Костяная церковь? — недоуменно пробормотал Дэн.
Рядом с костелом ютилось кладбище. На входе висел череп с костями, напоминающий Веселого Роджера.
Настоящий череп. С настоящими костями…
— Круто! — вырвалось у Дэна. — Похоже на пиратскую церковь.
Они заплатили за вход и вошли. Несколько посетителей неторопливо изучали декоративные гирлянды, великолепную белую люстру и скульптуры вдоль стен.
Сначала в глаза бросалась роскошь убранства, но потом Дэн сообразил, из чего все сделано…
— Ох, это же кости! — выдавил он. — Человечьи… Не пойму, то ли это невероятно круто, то ли отвратительно! Или и то и другое одновременно… — Он посмотрел на череп на куче фаланг пальцев. — Эй, чувак, дай пять!
Череп не ответил, нижней челюсти у него не было.
— Язык проглотил? — спросил Дэн.
Эми усмехнулась. Ей нравилось, когда Дэн дурачился. Она просмотрела буклет.
— Здесь собраны останки сорока тысяч человек. Многие умерли от чумы. Когда построили костел, то в этой часовне сделали оссуарий — костехранилище. Однако костей было столько, что в тысяча восемьсот семидесятом году пришлось нанять человека, чтобы… Ну, чтобы их сложить. И вот что он устроил.
— Надо же, какой затейник, — восхитился Дэн.
