Петроний Аматуни - Кащеево время
— Не следует забывать, — заметил он, — что один из них (Шуликовский) сочиняет стихи, а другой (Амелин) увлекается фантастикой…»
А теперь вновь обратимся к путнику, что появился в самом пекле описываемого мной дня. Стоило читателю взглянуть на него поближе, как он узнал бы Кащея Бессмертного! Но почему, а главное — как он очутился здесь?
Вернемся к тому моменту, когда Мур-Вей замуровал Кащея в его логове, засыпав ущелье, где жил Бессмертный, камнями, и отправился странствовать по свету вместе с Чао…
Поначалу Кащей просто отсиживался, потом послал летучих мышей в ночную разведку. Вернувшись, они доложили, что Мур-Вея нигде не видно и не слышно. Осмелел разбойник и задумал выбраться на волю. Всю свою силу волшебную напряг злодей; заходили, как волны, громадные камни над ним, по всему ущелью. Будто кто-то мешал невидимой ложкой пшенную кашу великанов. Снова и снова напрягался Кащей, да все без толку. И почувствовал он, что выдыхается, а волшебная сила его здорово поубавилась.
«Надо бы подкрепиться…» — подумал Кащей и подошел к крану. Отвернул колесико и подставил кружку. Но в нее упало всего несколько капель черной воды. Дрогнуло трусливое сердце Кащея. Видать, волшебный колодец во дворе разрушен, и вся черная вода вытекла!
Зарычал злодей от гнева, заскулил в отчаянии, но чем сильнее злился, тем больше слабел. И вдруг вспомнил: «У меня же есть аварийный запас черной воды. На первое время хватит, а там посмотрим…»
По шатким скрипучим ступеням спустился он в подвал с горящей свечой в руке и, подняв ее до уровня глаз, принялся шарить по полкам. На каждой бутылке или банке с черной жидкостью была приклеена этикетка, и Кащей стал читать: «Срок годности 1903 год», «Срок годности 1917 год», «Срок годности 1975 год» и так далее.
И этому не удивляйтесь, друзья мои, ведь Кащеево время главным образом появляется там, где еще не решены какие-то научные, технические или житейские проблемы. Но Кащей не знал этого: он просто собирал наше с вами непроизводительное время, особенно то, которое, если можно так сказать, само лезло ему в руки. Однако в наш век высокого развития науки, автоматизации и растущей сознательности людей многие проблемы уже решены, и как раз те, что раньше в первую очередь давали силу Кащею и продлевали его дни…
Заскрипел зубами злодей, расшвырял уже бесполезный ему «аварийный запас» и, кряхтя, выбрался из подвала.
«Как же быть теперь? — подумал он и вдруг снова повеселел. — Да ведь у меня есть Страна Испытаний! Там застряли многие, в том числе и Пожиратель Халвы; но я-то без труда выберусь на свободу… Забывчив я стал на старости лет, забывчив…»
* * *— Как в парном молоке живу я сейчас, — вдохновенно говорил Абдул-Надул своим неутомимым слушателям. — Чем меньше желаний у человека, тем проще ему стать счастливым. А у меня лишь одна потребность — рассказывать и думать только о себе самом, и нет во мне струны, порождающей иные звуки…
— О Великий Рассказчик, поведай нам о прошлом Мироздания…
— Мир устроен в виде воронки, — пояснил Абдул-Надул, — поэтому все, что происходит, бесследно проваливается в нее. Это и есть прошлое. О чем тут можно говорить?
— Тогда расскажи о будущем, Правдивейший из Правдивых.
— А оно подобно сундуку, куда мы прячем то, что не хочется делать сегодня…
— Ты не совсем прав, Пожиратель Халвы, — вдруг раздался чей-то старческий голос.
— Кто посмел прервать меня?! — возмутился Абдул-Надул, но, увидев Кащея, почтительно проговорил: — О Имеющий право возражать, с чем не согласен ты?
— Прошлое — это подушка, на которой мы сидим, а будущее — крыша над головой…
— Будь по-твоему, — кивнул Абдул-Надул, — но у кого есть коврик, тому незачем оборачиваться назад, а если есть и тюрбан на голове, то нечего вытягивать шею, чтобы разглядеть, что впереди…
— Хороший ответ, — усмехнулся Кащей. — Собирайся в путь, Пожиратель Халвы.
— Но я всем доволен и здесь, — возразил Абдул-Надул.
— Дорога — это соль жизни…
— …а насиженное место — ее сахар!
— И все-таки придется тебе на некоторое время забыть о сладостях бытия.
— О Дрессировщик Столетий, — взмолился Великий Рассказчик, — позволь мне остаться…
— Со мной ты повидаешь немало стран и людей.
— Но ведь это им интересно увидеть меня, а не наоборот, — скромно ответил Мудрейший из Мудрых. — Лучше путешествовать в самом себе.
— Ты просто обыватель, — сказал Кащей, надеясь задеть самолюбие Абдула-Надула.
— О Владелец самых длинных воспоминаний, ты прав, но только отчасти: я не простой, а Великий Обыватель!
— Так не хочешь составить мне компанию?
— Пощади меня, Факир Истории: разве тебе нужен компаньон мечтающий избавиться от тебя, Эмир Долгожителей?
— Как знаешь, — махнул рукой Кащей и направился к выходу.
Ну, а сейчас, когда вам уже известно, как и почему появился Кащей на первой странице Послесловия, я позволю себе вновь направиться с вами по Основной Дороге нашего повествования.
— Тарабар-барабар, — произнес Кащей, и перед ним появился оседланный черный ишак. Усевшись поудобнее, Кащей ударил его пятками, крикнул «гош! — гош!» и неторопливо тронулся в путь.
— Кто придумал этот срок годности?!. - огорченно произнес Кащей вслух, но тут ишак шарахнулся в сторону.
— Куда?! — зло ударил его Кащей пятками и осекся. Перед ним стояли… кто бы вы думали? Мур-Вей и Чао!
— Приветствую Старейшего из Старцев, — насмешливо произнес волшебник. — Ты все-таки выбрался?
— Уйди, — зашипел Кащей. — Сгинь с глаз моих, пока я еще добр.
— «Доброту» твою мы уже знаем, — спокойно сказал Мур-Вей. — У меня на руке прибор, указывающий, где есть Кащеево время, а уж где находишься ты сам, он показывает мгновенно.
— Ложь!
— Нет, Кащей, это верно, — сказал Чао. — С его помощью мы уже собрали и уничтожили все твои семечки…
— А сейчас, — продолжал Мур-Вей, — мы измерим твои возможности. — И они с Чао склонились над циферблатом.
— Э, да ведь в тебе волшебной силы осталось совсем немного…
— На сотню лет хватит!
— Ишь, чего захотел, — усмехнулся Мур-Вей. — Пожалуй, не хватит, — и оторвался наконец от стрелок.
Но Кащея уже не было: ишак стоял на месте, а злодей исчез.
— Это ты… Кащей? — на всякий случай, спросил Мур-Вей и щелкнул пальцами.
— Нет, — ответил ишак и честно посмотрел в глаза волшебнику.
— А где же он?
— Не знаю, — с той же искренностью признался ишак.
— Так у нас же есть прибор, — напомнил Чао.
— Ах да… — Мур-Вей снова глянул на стрелки и произнес: — Чох!
В ту же секунду он очутился в высокой пещере, а Кащей метнулся из нее. Но теперь преследование длилось не более трех-четырех минут: Кащей снова выдохся и вернулся к ишаку, с которым беседовал Чао.
— Ф-фу… — шумно вздохнул злодей. — Устал немного, а тут еще эта жара.
— Ну что, убедился теперь, каков наш прибор? — спросил Мур-Вей.
— Проси, что хочешь, за него!
— Не надейся, Кащей, — посерьезнел Мур-Вей. — Давай померяемся… Теперь я тебе спуску не дам…
Не успел на этот раз Кащей произнести волшебное заклинание — Мур-Вей опередил его.
— Чилим-нилим, — повелительно произнес волшебник, подняв руки, — отныне, Кащей, ты будешь вечным всадником своего ишака… Бир, ики, уч! И поменяешься с ним головами… Чох!
— Ой! — Вскрикнул в испуге Чао и спрятался за волшебника: Кащей восседал в седле, как и прежде, но голова у него стала ослиной, а черный ишак его взамен получил… бородатую голову Кащея!
— Никогда не придумал бы такого, — признался Чао.
— А я еще и не такое придумаю! — сказал Мур-Вей, довольный своей решительной победой над коварным противником. — Пойдем… А ты смотри у меня, — повернулся он к Кащею, — не вздумай прятаться: все равно каждый раз мы с Чао будем находить тебя и вытаскивать напоказ людям! Пусть они всегда видят зло и питают к нему отвращение…
Кащей, вернее его голова, хотел что-то ответить, но из глотки злодея вырвался вопль: и-го, и-го, и-го!..
— Уйдем скорее, — попросил Чао, отшатнувшись.
— Что поделаешь: ишакам особенно достается… Чох! — весело крикнул Мур-Вей, и они с роботом исчезли.
С той поры Кащей нигде не находит себе покоя, а люди гонят его прочь. Он бы и рад теперь сам укрыться где-нибудь, прийти в себя и придумать что-либо для своего спасения. Но, если порой ему удается это, Чао и Мур-Вей непременно находят его и выгоняют из укрытия. А ведь любое зло, друзья мои, бессильно, если мы знаем, где оно, и если не будем молчать или делать вид, будто не замечаем его. Где-то, конечно, еще есть Кащеево время, да теперь сам Кащей не может им воспользоваться. Но соль, как говорится, в другом: Мур-Вей и Чао вольно или невольно, но все время следят за ним и немало тратят на это своей энергии и способностей. Вот за что мне обидно больше всего! Одна надежда: Кащеево время постоянно уменьшается. Не знаю, долго ли еще проживет Кащей, так ли уж он бессмертен, как хвалился, — важно помнить нам с вами, что зло добру лишь помеха, но добро злу — смерть! И еще прошу вас: не давайте Кащею передышки ни на мгновение; если встретите его, гоните прочь; слушайтесь взрослых — они выше ростом, раньше увидят его и предупредят. Тем же, кто надеется, что мы, мол, хоть маленькие, зато молодые да зоркие, скажу: орел еще зорче, да не все понимает и оценивает; каждый лучше видит то, что знает. Ну, а уже кто знает, тот и невидимое увидит. Вот почему на прощание я от души желаю своим читателям: пусть при одном вашем появлении все двойки в ужасе разбегаются кто куда, тройки стоят по стойке «смирно» в почтительном отдалении, лишь четверки окружают вас, ну, а пятерки… так те пусть кидаются вам на шею, обнимают вас и целуют как родных. Чох!
