Эрик Ниланд - Слуги света, воины тьмы
В кухню вошла Фиона. Вид у нее был такой, словно она вот-вот расплачется.
Футболка, фартук и розовое платье пропитались потом. От подбородка до коленей она была перемазана соусом маринара.
— Двойной столик с детишками из «Повелителя мух», — сказала Фиона и тяжело вздохнула. — Мне нужен перерыв.
— И я как раз собирался выйти, — сказал ей Элиот. — Пошли, подышим свежим воздухом.
Фиона кивнула, и они вместе пошли к задней двери. Элиот решил, что на улице поговорит с сестрой о Майке и они вместе придумают, как от него избавиться. В этот самый момент в кухню ввалился Майк.
— Фиона, подожди! — крикнул он.
Девочка остановилась и обернулась, сжав кулаки с такой силой, что костяшки ее пальцев побелели.
Майк выглядел чистым, свежим. Казалось, этот парень с курчавыми волосами и крепким подбородком всецело предан работе. На самом деле он не был ни чистым, ни свежим, ни преданным работе.
— Мне надо поговорить с тобой, — объявил Майк и выразительно посмотрел на Джонни и Элиота. — Надеюсь, вы позволите нам потолковать наедине?
Джонни потер щеку. Элиоту совсем не хотелось оставлять сестру наедине с Майком. Но Майк был его начальником, а повар кормил семью благодаря своей работе. Джонни вытащил из фритюрницы корзину, чтобы картошка не подгорела. На пол упало еще несколько капель жира.
— Пойду перекурю.
Элиот скрестил руки на груди. Он не собирался оставлять Фиону одну.
Майк уставился на Элиота и смотрел на него секунд пять.
— Ладно, — со вздохом проговорил он. — И ты тоже послушай, молокосос.
Фиона выпрямилась и встала ближе к Элиоту, но при этом не смогла оторвать глаз от пола.
— Что тебе нужно? — спросила она.
Майк поднял руки вверх. Он снова как бы призывал Фиону успокоиться.
— Хотел извиниться перед тобой. Я и не думал, что сделаю тебе больно.
Но правая рука Майка непроизвольно сжалась. Элиот подумал, не вспомнил ли он, как схватил Фиону за локоть. Судя по тому, как сверкнули глаза менеджера, было похоже на то, что ему это понравилось.
Элиот хотел, чтобы этот урод исчез из их жизни. Навсегда.
Маленькая мелодичная детская песенка зазвучала у него в ушах.
— Позволь, я посмотрю на твою руку, — сказал Майк, шагнув ближе к Фионе и изобразив очаровательную улыбку. — Синяков нет?
Фиона прижала руку к груди.
— Не подходи!
Улыбка сползла с лица Майка.
— Если вы собираетесь что-то рассказать Ринго… Я-то хотел по-человечески поговорить, но, видно, с вами по-человечески не получится. — Он поджал губы. — Знаете что? Покончим с этим. Просто собирайте манатки и проваливайте.
— Ты… Ты нас увольняешь? — ахнула Фиона. — За что?
Элиот понял за что. Чтобы они не рассказали Ринго о том, что его менеджер напал на одну из работниц. Майк их уволит, а если им вздумается потом что-то рассказать хозяину, получится, будто они хотят отомстить. По крайней мере, Майк мог так представить дело, и это бы ему ничего не стоило. Он вышел бы сухим из воды.
Такие, как он, всегда выходят сухими из воды. Губы Майка тронула жестокая ухмылка. Он наслаждался ситуацией.
— За что? — переспросил Майк, глядя на Фиону. — Да за то, что вы оба уроды. За то, что никто здесь не желает с вами работать. И еще потому, что я сказал: вы уволены.
За всю жизнь Элиот никого не ненавидел так сильно, как в это мгновение Майка. Он пожелал ему смерти.
Менеджер шагнул к ним — наверное, хотел еще поиздеваться — и наступил на маленькую лужицу пролитого масла.
Он поскользнулся, упал возле фритюрницы, выставил перед собой руку…
И она угодила в кипящее масло.
Майк вскрикнул и откатился в сторону. Дымящееся масло покрыло его руку до локтя. Кожа покраснела, образовались волдыри.
Он начал кататься по полу, прижимая к себе обожженную руку, но тут же резко выпрямил ее, чтобы не обжечь грудь.
Элиот и Фиона пару секунд ошеломленно смотрели на Майка, а потом бросились к нему.
Паника, парализовавшая Элиота, улетучилась. Он знал, что нужно делать. Они с Фионой не раз читали и перечитывали «Практическое руководство по оказанию первой помощи» Марселлюса Мастерса.[16]
— Воды, — сказала Фиона.
— В мойке, — ответил Элиот. — Осторожно, не прикасайся к его руке.
Они подняли Майка, ухватив его под мышки. Он стонал и дрожал. Фиона и Элиот подтащили Майка к мойке и наклонили так, чтобы рука попала в раковину.
Джонни вошел в кухню с сигаретой в зубах. Увидев Майка, он перекрестился.
— Звоните девять-один-один! — крикнул ему Элиот. — Скорей!
Джонни бросился к телефону, висящему на стене.
Элиот направил струю холодной воды из крана на плечо Майка.
Как только вода потекла по обожженной руке, Майк снова закричал и попытался вырваться.
— Нет, — прошептала Фиона. — Так нужно, иначе ты потеряешь руку.
— Нужно охладить кожу, — сказал Майку Элиот. — Рукав пропитался жиром.
Менеджер кричал и хныкал, но вырываться перестал, обмяк и повис на руках у близнецов.
Элиот посмотрел на сестру, а она — на него. Он знал, что Фиона думает о том же, о чем и он: Майк обжег правую руку — ту, которой он схватил Фиону.
9
Прерванный отпуск
Селия нежилась под сенью пальм на своем личном пляже на острове Бора-Бора,[17] в собственном «доме вдали от дома».[18]
Аборигены побаивались этого места. Они считали, что над ним властвует «злое колдовство», — а все из-за того, что после кораблекрушений течения выбрасывали раздувшиеся трупы утопленников именно на этот берег. Конечно, Селия ничего не предпринимала, чтобы развеять слухи. Уединение было драгоценностью, сокровищем, об утрате которого она бы горько сожалела.
Золотые солнечные лучи отражались от белого, как тальк, песка. Зной проникал даже сквозь листву пальм и москитную сетку.
Кожа Селии напоминала цветом раскаленную бронзу. Скрученные в жгут влажные медно-рыжие волосы обвивали ее шею, словно змея. При пышных формах она была довольно стройна и могла бы стать манекенщицей. Такая карьера пришлась бы ей по душе, поскольку льстила бы ее тщеславию, но мужчины и женщины и без того падали к ее ногам.
Селия промокнула полотенцем лоб, еще влажный после недавнего купания. Она играла с мирными серыми рифовыми акулами и дразнила их до тех пор, пока они не разозлились и не начали нападать друг на друга. Вода стала красной от крови и кусков плоти. Селия облизнула губы, почувствовала кровавый привкус и улыбнулась. Улыбалась она редко.
Чудесный выдался вечер…
Но его вот-вот должны были испортить.
На ее берегу появился непрошеный гость.
Селия чуть-чуть приподняла веки и краешком глаза заметила тень на тропинке, там, где пляж переходил в джунгли. Кто бы ни отбрасывал тень, этот человек явно хотел, чтобы она увидела его.
Селия поиграла с изумрудом, вставленным в ее пупок, и сделала вид, что не замечает темнокожего гостя. Возможно, это любопытный турист. Ему наскучит тут торчать. И он уйдет.
Но человек стоял, переминаясь с ноги на ногу, и ждал.
— Подойди, — проговорила Селия, тяжело вздохнув.
Почему помехи возникали именно в те мгновения, когда она собиралась полностью расслабиться? Как будто следуя точным атомным часам?
Она приподнялась и села. На ней не было ничего — только изумруд в пупке и нож на ремешке, застегнутом на щиколотке.
Ее последний любовник, хвастаясь перед своими друзьями, называл ее красоту «звериной». Комплимент пришелся Селии по сердцу, но болтливость любовника понравилась ей гораздо меньше. Пришлось на деле продемонстрировать ему, сколько именно в ней «звериного».
Тень вышла из джунглей и превратилась в мужчину-самоанца в черном шелковом плаще, шортах и бейсболке. Он подобострастно упал к ногам Селии, опустил лицо к ее ступням и поцеловал бы их, если бы она позволила.
— Хватит, — махнула рукой Селия. — Вставай! Говори, зачем пришел, и уходи.
Мужчина подчинился. Он был на две головы выше Селии. Его звали Уракабарамеель, иногда — мистер Ури Крамбл, иногда — просто Ури, если Селия пребывала в хорошем настроении. Он был ее правой рукой при проведении специальных операций.
Почтительно отступив на пару шагов и опустив глаза, он сунул руку в карман, достал и раскрыл как бы наобум маленькую черную записную книжку, изрядно разбухшую от обилия вклеенных в нее дополнительных страничек и листочков разноцветной липкой бумаги.
— Миледи Селия, — прочел Ури рокочущим баритоном, — при открытии торгов на лондонской бирже акции упали на восемь процентов. Наши оксфордские партнеры нервничают. Они требуют, чтобы вы поддержали их капиталовложения.
— Вот как? Терпеть не могу тех, кто от меня чего-то «требует», когда я в отпуске, — сморщила нос Селия. — Продай мою долю. Сегодня же сниму проценты.
