Кэрол Мэтас - Клонирование Миранды
— Я как раз придумала имя для тебя, — сказала я. — Настоящее имя. Ты будешь Ариэль.
— Что это такое?
— Такой сказочный дух. В пьесе «Буря». Он помогает спасти Миранду. Это имя очень подходит для тебя.
— Но я девочка.
— Это не важно. Тебе нравится новое имя?
— Да, пожалуй, — кивнула она, улыбнувшись мне.
— Ты очень смелая, раз готова пойти на такую операцию, — сказал я.
— Как раз об этом я хочу поговорить с тобой... — заговорила она. Ее лицо стало серьезным.
— В чем дело?
— Я хочу, чтобы ты взяла всю мою печень. Так для тебя будет гораздо безопаснее.
— Но не для тебя!
— Я нахожусь здесь лишь для того, чтобы принести пользу тебе. То, что вы хотите сделать, противоречит всему, ради чего я живу.
Я молча смотрела на нее, а потом подумала, насколько правильно недавно рассуждала Эмма.
Ариэль не появилась на свет с убеждением, что должна пожертвовать жизнью ради меня. Ее так воспитывали с самого начала. Доктор Муллен внушил ей, что она существует только для того, чтобы спасти меня. А если бы она росла в нашей семье, она смотрела бы на жизнь совсем по-другому. А если бы в семье Эммы, то, наверно, была бы довольно строптивым ребенком, потому что (я только сейчас об этом подумала) родным Эммы нравится ее независимый характер, хотя она и заставляет их сердиться.
— Тебе отныне придется найти другую цель в жизни, — сказала я. — Я не могу принять твое предложение: это очень великодушно с твоей стороны. Видишь ли, ты ведь больше ничего в жизни не знала. У тебя нет свободы выбора.
— Свободы выбора?
— Да, именно это делает нас людьми. А ты не можешь сделать свой выбор свободно, потому что тебя приучили мыслить односторонне.
Тут я вдруг поняла, насколько это касается всех нас.
— В этом нет ничего страшного. Все мы порой так мыслим. Ну, например, некоторых детей учат ненавидеть черных или евреев; других ненавидеть правительство; а кого-то воспитывают в строгих религиозных правилах.
Я вскочила с постели.
— Все мы так или иначе на что-то запрограммированы. Главное, вовремя понять, на что именно.
Она посмотрела на меня, озадаченная.
— Мне кажется, это невозможно. Если ты запрограммирована, ты не можешь избавиться от этой программы. Ты сама и есть программа.
— Нет! — воскликнула я. — Мы не должны быть программой.
Она с сомнением покачала головой.
— В нас намешано столько всего: что-то нам передалось по наследству, что-то в нас воспитали, — продолжала я. — Просто надо в этом разобраться!
— Мне трудно разобраться и понять и все кажется очень сложным и запутанным, — заметила она. — Но я по-прежнему хочу, чтобы ты взяла мою печень.
— Нет. Не возьму. Тебе придется с этим смириться.
— Я чувствую, что очень сердита на тебя, — сказала она с удивлением.
— Однако я все равно не позволю тебе сделать то, что ты хочешь, — настаивала я. — Ты к этому привыкнешь.
— Зачем мне к этому привыкать?
— Потому что ты, конечно, не останешься здесь, когда все закончится.
— Не останусь?
— Нет! Уж я об этом позабочусь. Ты будешь моей младшей сестрой.
— Сестрой? Родной сестрой?
— Да, родной сестрой, — улыбнулась я.
— Здесь мой дом, — сказала она со слезами на глазах. — Я не могу покинуть его.
— Придется, — заверила ее я. — Тебе понравится все за этими стенами. Ты ведь там никогда не была?
— Нет.
— Там нет ничего страшного.
Джин, стоявшая в дверях, подошла и положила руку ей на плечо.
— Пора. Завтра важный день.
Я взяла девочку за руку.
— Если бы не ты, я бы точно умерла. А теперь у меня есть шанс. Верный шанс.
Она явно еще сомневалась, однако кивнула мне.
— Надеюсь, этого будет достаточно. По крайней мере, теперь я не боюсь, что меня не станет.
— Правильно, ты останешься жить, и, возможно, я тоже.
— Прими таблетки, Миранда, — сказала Джин и вышла, уводя Ариэль, а я потянулась за своим снотворным.
Глава 15
Я пролежала в больнице месяц. Операция прошла успешно, и генная терапия тоже сделала свое дело. Мои опухоли полностью исчезли. Я чувствовала себя почти нормально. Достаточно нормально, чтобы завтра меня отпустили домой. Достаточно нормально, чтобы попытаться решить, как быть с моими родителями и доктором Мул леном.
Я все еще не была уверена, что они сказали мне всю правду. Ведь они столько врали! Пока я сама все не вытянула из них. Но ведь я не могу контролировать, чем они здесь занимаются. А это необходимо. Хотели же они убить Ариэль.
Поэтому мне предстояло принять решение — наверно, самое трудное в моей жизни. И вот я сидела, прикидывала так и этак. И чем больше я думала, тем больше...
В дверь внезапно просунулась голова Эммы:
— Эй!
— Эмма! Ты меня напугала!
— Что ты так нервничаешь?
— Я решаю...
— Что?
— Стоит ли вызывать полицию.
Она опустилась в кресло.
— А что ты им скажешь?
— Расскажу им все, что произошло.
— Они арестуют твоих родителей.
— Знаю.
Мы помолчали.
— Ты сможешь это сделать? Сможешь жить одна?
— Не знаю. Я ничего не знаю! — закричала я. — Но ведь они собирались убить Ариэль! Эмма, что если есть другие?!
— Другие клоны?
— Ведь они могут быть? Мы не знаем, что еще они прячут. Мы не знаем, на что еще способен доктор Муллен. Кто будет их контролировать? Не могу же я делать вид, что ничего не было!
— Наверно, нет.
— Но если я выдам их... Своих родителей... Они любят меня. Они делали все это из любви ко мне.
Я замолчала и посмотрела на Эмму.
— Я сейчас не могу смотреть на них и говорить с ним. Я должна позвонить в полицию. Как я буду жить, если они не остановятся?
И тут меня словно током ударило. Я уставилась на Эмму.
— Ведь тогда это станет известно?!
— Ты имеешь в виду, станет известно, что ты клон?
— Первый клон! Первый клонированный человек! Я стану...
— Ты станешь знаменитостью!
— Да, знаменитостью. За мной будут охотиться репортеры, мои фото на страницах бульварных изданий...
— И у тебя не будет ни минуты покоя.
— Никогда. Для всех я навсегда останусь клоном. Уродом!
Голова у меня пошла кругом. Я не знала, что мне делать. Эмма положила мне руку на плечо.
— Так, — решительно сказала она. — Самое время включить те выдающиеся мозги, которыми они тебя обеспечили. Думай. Должен быть другой выход. Если ты выдашь их, ты возненавидишь себя и будешь несчастна. Если оставишь все, как есть, ты никогда не сможешь им доверять. Нужно найти какое-то иное решение.
— Ты права.
Я встала и начала расхаживать по комнате.
— Они хорошие родители, когда они дома, со мной, — пыталась я рассуждать логически. —
Единственное место — это клиника. С обычными больницами у них все в порядке, но им нельзя руководить исследовательскими клиниками.
— Звучит разумно, — кивнула Эмма.
— Значит, мне надо заставить их передать эту клинику кому-нибудь другому.
— Мой отец работает в окружной больнице. Они там проводят исследования, которые финансируются благотворительными фондами. Твои родители могли бы создать благотворительный фонд для финансирования клиники; и тот, кто его возглавит, будет контролировать доктора Муллена.
— Им придется согласиться, иначе я все расскажу полиции, — подхватила я. — Они понимают, что тогда их арестуют, и моя жизнь будет разрушена.
— А вдруг все же не согласятся?
— Согласятся. Они достаточно умны. Им некуда деваться.
***— Миранда! Миранда! Просыпайся. Уже утро! Пора идти плавать!
Я открыла глаза.
— Заткнись!
— Заткнись? Это звучит невежливо.
— Отстань! Я сплю.
— Но нам пора идти в бассейн на терапевтические процедуры. Мисс Ричарде вот-вот подойдет.
Я вздохнула. Иметь младшую сестру — не всегда сплошное удовольствие.
— Может, я сегодня пропущу, — пробормотала я в подушку.
Вчера мы с Эммой проболтали до двух часов ночи, обсуждая чувства, внезапно возникшие у Майкла Лейбовица к Эмме. Майкл, надо сказать, симпатичный парень.
— Ты должна идти, — настаивала Ариэль. — Еще неделя — и ты сможешь вернуться в школу. И я тоже пойду. Я не хочу откладывать.
А я-то боялась, что ей будет трудно привыкнуть к жизни за стенами клиники. Она так спешит все узнать, все попробовать... Возможно, это наследственное. Я всегда с нетерпением жду все новое: новые события, новые ощущения, новый класс, новую поездку... Мы очень похожи. Я, правда, стараюсь поменьше думать об этом. О своей генетической программе. Я стараюсь просто радоваться жизни. Всего несколько месяцев назад я не верила, что так будет.
Я все еще пытаюсь заставить себя простить моих родителей. Я очень сердита на них. Конечно, они делали это из любви ко мне, но это их не оправдывает. Они поступали очень плохо. Сейчас я много времени провожу в семье Эммы. Ее родители, похоже, знают разницу между хорошим и плохим.
