Мария Семенова - Морские чудовища и другие деликатесы
— А теперь, леди и джентльмены, главное блюдо, — с торжеством объявил барон Маракаи, — Перед вами редчайший среди известных человечеству деликатесов. Это королева всех морских чудовищ — красноспинка!
— Наше чудовище! — ахнула Тиана.
— Еще живое, — сказал Ульф.
Он заметил, что щупальца шевелились.
Кровен и Костэн вывезли котел на середину пакгауза, туда, где на толстой цепи с потолка свисал большой крюк. Они зацепили за него дужку котла и задним ходом вывели погрузчики наружу, оставив котел висеть. Щупальца красноспинки шарили в воздухе, из котла выплескивалась вода.
— А теперь позвольте представить вам шеф-повара, приготовившего для нас все эти деликатесы! — воскликнул барон, — Итак, прошу любить и жаловать — синьор Франко Равиолли!
На середину под аплодисменты гостей вразвалочку вышел толстый шеф-повар. Он катил перед собой целую клетку, заставленную шипящими газовыми баллонами. Подставив ее под котел, шеф-повар зажег спичку и подбросил ее в воздух. С ревом взвилось голубоватое пламя и заметалось под дном котла.
Гости снова зааплодировали — и вернулись к поглощению закусок, набивая животы убитыми бестиями. Они чавкали и глотали, на губах жирно блестели соусы и сок…
Между тем пламя начало нагревать воду в котле, и красноспинка взревела так, что содрогнулся весь пакгауз.
— Надо что-то делать, Тиана, — прошептал Ульф.
— Смотри!.. — сказала Тиана, и ее затрясло.
Ульф повернулся и увидел, что в ворота снова въехал погрузчик. На нем, опираясь ногами на стальные вилки, во весь рост стоял Орсон.
Ульф так и ахнул. Великан выглядел окоченевшим и твердым, точно доска, его кожа и губы были льдисто-голубого цвета.
— Он умер! — выдохнула Тиана.
— Нет, — сказал Ульф, — Он просто спит ледяным сном. Маракаи отравил его ядом морского чудовища!
Тиана кивнула и прошептала:
— Так вот почему он так добивался, чтобы ты воспользовался ядоприемником профессора Дальнодаля.
— Это последний сюрприз, леди и джентльмены, — обратился к гостям барон Маракаи, — Сегодня на десерт мы отведаем охлажденное сердце великана, работающего на КОНЖОБ!
Пирующие предвкушали и ликовали.
Барон Маракаи простер правую руку и выкрикнул:
— Смерть КОНЖОБу!
Его гости тоже вытянули правые руки, поджав перепачканные соусом мизинцы.
— Смерть КОНЖОБу!
Шеф-повар Франко Равиолли столкнул Орсона с погрузчика, и великан с глухим стуком повалился на пол пакгауза. Теперь он лежал на спине — посиневший и неподвижный.
Толстяк взял со столика большую серебряную чашу, поднял белый передник и снял с пояса поварской разделочный нож. Встал подле Орсона на колени и принялся расстегивать рубашку у него на груди.
Барон Маракаи поднял бокал.
— За морских чудовищ и другие деликатесы!
— За морских чудовищ и другие деликатесы! — дружно откликнулись гости.
Глава двадцать вторая
Ульф наблюдал, как шеф-повар ощупывал грудь Орсона, ища сердце. В его руке поблескивал нож. Доктор Филдинг извивалась и билась, пытаясь сбросить веревки. А посередине помещения висел на цепи огромный котел, и пламя уже раскаляло его дно. Там варилась живьем несчастная красноспинка.
— Пир Монстров! Пир Монстров! — хором скандировали гости, — Гросс гордура Пир Монстров! Великолепно! Чудесно! О-ля-ля, марвеллозо! Вундербар! Сугои!
Они выплевывали кости и утирали лица, лоснившиеся от жира.
— Ба-рон! Ба-рон! Слава барону!
Ульф вскочил на ноги и заорал:
— А ну прекратите!
И, единым духом пролетев через обеденный зал, вышиб нож у толстяка Равиолли.
— Оборотень, — зло прошипел барон.
Ульф перепрыгнул стол и сбил его с ног.
— Костэн, убери от меня эту тварь! — крикнул барон.
Ульф почувствовал на своих плечах сильные руки, отдиравшие его от барона. Здоровяк Костэн поднял его в воздух. Гости от изумления прекратили есть и уставились на Ульфа.
Барон Маракаи поднялся на ноги, отряхивая штаны, скроенные из шкуры жираньи.
— Так-так-так! — проговорил он, — Ну, и что тут у нас?
Ульф лягнул Костена в живот.
— Ух… — выдохнул тот, — Ах ты, маленькая дрянь!
— Нет повода для беспокойства, леди и джентльмены, — подняв руку, провозгласил барон Маракаи. Посмотрев в дверь, он увидел, что снаружи практически стемнело, и с улыбкой повернулся к Ульфу, — Ты слишком рано сделал свой ход, оборотень. Костэн! Закрой-ка ему глаза, чтобы не увидел восхода луны! Не дай ему трансформироваться!
Здоровяк перехватил Ульфа одной рукой и широкой грязной ладонью закрыл ему глаза, лишив возможности что-либо видеть.
— Шеф! — услышал он голос барона, — Расскажите нам, как правильно готовить оборотней?
— О-о, только не это, — прозвучало в ответ, — Мясо оборотней отвратительно на вкус. Его нельзя есть!
— Ну, тогда запихните его в духовку, — распорядился барон, — А потом скормите акулам.
И Ульф почувствовал, что его несут из пакгауза наружу.
— Пустите! — заорал он, брыкаясь.
Костэн только хмыкнул и стиснул его еще крепче.
Кожи Ульфа коснулся прохладный ночной ветерок. Ульф извивался и вырывался, пытаясь укусить руку Костена. Если бы он смог увидеть луну, преображение вступило бы в свои права, наделив его силой. Увы, рука Костена начисто перекрывала обзор. Ульф почувствовал, как его протащили через всю платформу.
Потом хлопнула дверь кухни. Здесь было жарко и душно, в спертом воздухе густо пахло блюдами из морских бестий.
— Свяжи его! — приказал голос Франко Равиолли, — И брось на пол, только подальше от окон!
Ульфа внесли внутрь, потом прижали к полу, носом прямо в металл. Когда Костэн убрал ладонь с его глаз, Ульф увидел, что лежит на большом противне. Он, как мог, завертел головой, ища глазами луну. Но сумел разглядеть только стеклянную дверцу огромной духовки.
Тяжелое колено уперлось ему в спину. Костэн взял веревку и связал руки и ноги. Подошел шеф Равиолли и стал смазывать его сливочным маслом, не забыв окропить противень оливковым, чтобы не пригорело. Ульф еле отплевался от жидкого масла, попавшего ему в рот и глаза.
А шеф-повар уже посыпал его солью и перцем, отчего Ульф отчаянно расчихался. После чего на противень посыпались нарубленные лук и чеснок.
Франко Равиолли указал Костену на духовку и велел:
— Засовывай! На нижний уровень!
Костэн открыл дверцу, поднял противень с Ульфом и задвинул его внутрь. Потом дверца захлопнулась.
Ульф смотрел наружу сквозь жаропрочное стекло.
Вот за ним возникла физиономия шеф-повара.
— Как пройдет десять минут, пожалуйста, перевернись, — велел он Ульфу с ухмылкой, — Надо, чтобы корочка образовалась…
И, хихикая, включил нагрев.
Ульф изо всех сил пытался освободиться.
Сливочное и оливковое масла впитывались в его одежду. Он ощущал, как в духовке становилось все горячее.
— Выпустите меня!!! — закричал он во все горло.
Сквозь стеклянную дверцу были видны ноги Франко Равиолли и здоровяка Костена, двигавшиеся в сторону двери.
— Пора заняться великаном, — сказал шеф-повар.
Вот за ними закрылась дверь кухни. Лук и чеснок, которыми обсыпали Ульфа, начали давать запах и сок. Масло растапливалось, готовясь вот-вот зашипеть. С Ульфа градом катил пот. Противень разогревался все сильнее.
Он попытался лягать ногами, но они были слишком крепко связаны. Ульф выворачивал шею, ища глазами окно, сквозь которое, может быть, удастся увидеть луну. Безуспешно! Кругом были только кухонные шкафы и буфеты.
И в этот поистине отчаянный момент перед дверцей духовки сверкнула знакомая искра.
— Тиана! — закричал Ульф.
— Ульф, они вот-вот убьют Орсона! — закричала маленькая фея.
— Мне надо увидеть луну! — крикнул в ответ Ульф, — Помоги мне выбраться отсюда!
Тиана подергала дверцу.
— Слишком тугая! — пожаловалась она.
Отлетела куда-то — и тут же вернулась, неся маленькую блестящую ложку.
Поднесла ложечку к дверце.
— Да не ложку!!! — заорал Ульф, — Луну!!! Мне нужна луна!!!
Тиана так и этак поворачивала блестящую чашечку ложки.
— Смотри как следует! — крикнула она, — В ней — луна!
И действительно, начищенная ложечка отражала свет, падавший сквозь окно. Полная луна плавала в полированном металле — яркая, круглая.
И глаза Ульфа вспыхнули серебром!
Глава двадцать третья
Связанные руки Ульфа начали мгновенно обрастать мехом. Ногти удлинились и отвердели, превращаясь в когти. Он тут же вцепился ими в противень, раздирая металл. Удлинившийся позвоночник пронизала острая боль, захрустели кости в груди… Его скелет быстро менялся, в нижней части спины отрастал хвост.
Вздувшиеся мышцы в клочья порвали футболку и джинсы, а с ними и веревки на лодыжках и на запястьях. Густой темный мех покрыл все тело, из десен высунулись клыки, с языка закапала слюна. Челюсти выдвинулись вперед, превращая его лицо в волчью морду.
