Александр Зорич - Денис Котик и царица крылатых лошадей
— Но почему тогда Кусачий молчит?
— Кажется, он тоже что-то заметил! Посмотри! Он тоже смотрит на землю!
— Может быть, Хитрая снова сломала ногу? — предположил Бубенций.
— Тогда почему теперь и Кусачий делает знаки крыльями?
— Что-то там произошло!
— Но что?
Наконец Кусачий подошел к краю пропасти и закричал:
— Стойте на месте!
— Что-что? Не слышим! — Быстрый подошел так близко к краю, что между кромкой его передних копыт и ложем Звонкого Ручья не осталось и миллиметра.
— Ни в коем случае не прыгайте! — закричал в ответ Кусачий как можно более громко.
— А что случилось?
— Тут везде стекло!
— Что стекло? Куда стекло?
— Да не стекло, а стекло! — выкрикнул Кусачий. — Они разбили стекло и разбросали его всюду. В траве сразу и не углядишь! Если вы прыгнете следом, вы изрежете себе ноги!
— А что с Хитрой?
— Она порезала себе стрелку этим проклятым стеклом!
— Что же делать?
— Не знаю! Но этим путем идти нельзя!
— Тогда летите назад, к нам!
— Но Хитрая не может прыгнуть! Она поранила себе стрелки на обеих ногах. Ей больно! Я боюсь, она не сможет как следует оттолкнуться. И потом, у нее совсем нет возможности разогнаться!
— Но ты же можешь прыгнуть! У тебя же железные копыта!
— Я могу. Но я же не брошу Хитрую в одиночестве!
Быстрый, Печальный и Бубенций переглянулись. Они-то на собственном опыте знали что такое поранить стрелку — мягкое место на роговом копыте! Это гораздо хуже, чем вывихнутое крыло. И даже хуже, чем больной зуб!
Ну что за день?! На расстоянии нескольких метров от них затаилась волчья шайка (теперь-то ясно, на что они рассчитывали!). Впереди — обрыв. Да еще и Хитрая покалечилась…
— Что же делать? Что же делать? — вслух твердил Быстрый, нервно перетаптываясь на месте. Ему, как командиру отряда, требовалось срочно принять решение… Но, как назло, у него в мозгах будто бы щелкнули выключателем, ответственным за сообразительность…
Так продолжалось бы довольно долго, если бы голос снова не подал Печальный.
— Послушай, Быстрый, а помнишь ты обмолвился о каких-то заклинаниях, которым тебя обучила Снежная…
— Ну… обмолвился, — понуро откликнулся Быстрый.
— И что это были за заклинания?
— Да разные… Заклинание, прибавляющее легкости полету… Заклинание, делающее овес слаще… Заклинание, очищающее воду от грязи…
— А заклинания, вылечивающего раненую ногу, среди них случайно не было?
— Раненую ногу? Нет… Такого что-то не припомню… — безнадежно вздохнул Быстрый. — А впрочем, постой… Было среди них одно такое… "Заклинание, усыпляющее боль" называлось!
— Усыпляющее?
— Да! Только ногу оно не лечит. Оно лишь заставляет боль на время замолчать…
— Но разве нам сейчас есть разница — лечит или не лечит? Если б боль в ноге у Хитрой заснула хотя бы на час, она смогла бы перепрыгнуть к нам! — воскликнул Печальный. — Вспоминай живее свое заклинание!
— Сейчас… Сейчас вспомню, — Быстрый нахмурил лоб и быстро-быстро завращал ушами — он делал так всякий раз, когда умственно напрягался. — Так… Слушайте…
Засыпает в поле клевер,
Засыпают ветры,
Спи-усни и ты на время,
Боль лошадки бедной!
Быстрый окончил читать заклинание и все трое — Быстрый, Бубенций и Печальный — уставились на Хитрую.
Она больше не ржала и не плакала от боли. Только стояла, высоко подняв переднюю правую ногу, с которой на землю капала алая кровь.
На морде у Хитрой по-прежнему лежала печать страдания. Было очевидно, что стихи Быстрого не облегчили ее боль ни на йоту.
Кусачий нервно топтался рядом с ней. Он, охрипший от крика, явно не знал, что предпринять. И мучительно гадал, что замышляют его товарищи на том берегу.
— Может быть, заклинание неправильное? — предположил Бубенций.
— Но это заклинание мне дала сама Снежная! — возразил Быстрый. — Заклинание Снежной не может быть неправильным!
— Подумаешь, не может, — скептически скривился Бубенций. — А может и может!
— Как ты смеешь так говорить?! — Быстрый сердито оскалил зубы, словно бы хотел укусить Бубенция. По правде говоря, он очень не любил, когда кто-то позволяет себе усомниться в безупречности Снежной.
— Не ссорьтесь. Только, пожалуйста, не ссорьтесь, — авторитетно заявил Печальный и оба задиры тотчас притихли. — Сейчас не время выяснять, у кого острее зубы. Лучше давайте опробуем мое предположение.
— А какое у тебя предположение, Печальный? — поинтересовался Быстрый.
— Я думаю, что заклинание правильное.
— А если оно правильное, чего ж оно тогда не работает? — не сдавался Бубенций.
— Оно не работает, потому, что боль Хитрой, та самая, которая должна услышать заклинание и уснуть, просто-напросто Быстрого не услышала! Ведь расстояние-то немаленькое!
— И что теперь делать?
— Мы должны повторить заклинание все втроем. И как можно громче!
И они грянули разом:
Засыпает в поле клевер,
Засыпают ветры,
Спи-усни и ты на время,
Боль лошадки бедной!
Странное это было зрелище. Трое лошадей — вороная, чубарая и буланая — стоят на краю пропасти и во все глотки орут стих-заклинание, далеко вытянув шеи.
Волки, вообще большие любители посмеяться, чуть животики себе от хохота не надорвали, сидя в своих кустах.
Но только когда раненая лошадь, имя которой они, конечно же, не знали, вдруг прыгнула, взлетела и спустя минуту очутилась по их сторону от пропасти, где никакого стекла уже не было, смеяться они перестали. Ведь четверо лошадей — это совсем не то же самое, что трое.
А когда за Хитрой прыгнул Кусачий, волки и вовсе попятились. Потому что пятеро лошадей — это совсем не то же самое, что четверо.
Нужно ли говорить, что у половины волков тут же пропала охота драться?
ИСТОРИЯ ШЕСТАЯ. О КОРОЛЯХ, ПИВЕ И ЭЛЕКТРИЧЕСТВЕ
Промчались майские праздники, вместе со всеми своими Очень Торжественными Концертами, поздравлениями ветеранов, живущими в окрестных домах, и несварениями желудка по поводу хронического праздничного переедания.
Воспряла и снова перешла в скрытую форму влюбленность Дениса в Кристину Заграйскую.
7-"Б" успел съездить на вылазку с шашлыками (роль которых, правда, выполняли свиные сардельки, насаженные на обструганные липовые веточки). А после вылазки — проведать в больнице Петра Притворяхина, вот уже вторую неделю умело симулировавшего не-понятно-какое-заболевание.
Футбольный матч с командой шестиклассников был проигран с позорным счетом 3:0.
А бабушка в который раз категорически отвергла идею Дениса об обзаведении немецкой овчаркой.
Казалось бы, интересных событий произошло хоть отбавляй.
Но Денис по-прежнему мечтал о волшебстве и вспоминал коронованную ящерку Марвина и Берендея Кузьмича. Не исключено даже, что Ромео думал о своей возлюбленной Джульетте ничуть не реже.
Денис даже на Тигру дуться перестал.
Теперь он винил в утере драгоценного емелефонного номера только одного себя. Зачем было раскладывать записку на столе? Почему он не отошел в сторонку, чтобы прочесть ее? Как говорится в шпионских фильмах, "без посторонних глаз"?
Одна мысль не давала покою Денису — вот если бы Тигра не был таким неуклюжим слонопотамом, если бы Тигра не опрокинул тогда липовый чай, он бы позвонил Берендею и Марвину и… и…
Что именно "и" Денис точно не знал.
Но он чувствовал — сердцем чувствовал — простой болтовней о погоде дело бы не ограничилось.
Однажды после обеда бабушка послала Дениса в родительскую квартиру — как всегда нужно было полить цветы, протереть мебель от пыли и проверить почтовый ящик.
С тех пор, как родители уехали в Сибирь, в свою геологоразведочную экспедицию, для Дениса, который временно переселился в квартиру к бабушке, это стало еженедельной обязанностью.
Нельзя сказать, чтобы это было так уж трудно — полить любимые мамины цветы.
Ободрать пожухшие листики с гераней, взрыхлить землю под фикусом, протереть глянцевитые листья вьющейся комнатной лианы. Это было пустяковое дело.
И все-таки, Денис не очень-то любил ходить домой.
Потому, что стоило переступить порог — как ему делалось грустно и одиноко.
Знакомые с раннего детства кровати и шкафы, любимые африканские маски на стенах — и гробовая тишина.
Не слышно ни радиоприемника, ни грудного голоса мамы, болтающей по телефону. Ни запаха дорогого табака, которым отец набивал свою трубку.
Покинутая родителями квартира напоминала Денису кладбище. А кто же любит ходить на кладбища?
"Пожалуй, только Алек Шляпин! Интересно, врет он, что ночью на кладбище ходил? Или все-таки не врет?" — подумал Денис.
