Евгений Гаглоев - Бегущий в ночи
– Есть! – удовлетворенно воскликнул Мебиус.
Парень упал в залив, и черная вода сомкнулась над его головой.
Вертолет обогнул кран и завис над поверхностью водоема.
– Сейчас он всплывет, и мы подберем его, – сказал Мебиус.
– Сомневаюсь, что он жив. Шутка ли – свалиться с такой высоты. Вспомни, что было с предыдущим.
– Помню. Его нашли только на третий день. Но давай все же подождем немного.
Они кружили над заливом почти полчаса, но на поверхности воды так ничего и не показалось.
– А вдруг ты все же убил его своим разрядом? – предположил пилот. – Может, он отцепился от вышки слишком поздно?
– Похоже на то, – недовольно процедил сквозь зубы Мебиус. – Совсем как тот, другой… Ладно, давай сюда рацию…
И он сообщил обо всем Гордецкому. Тот пришел в неописуемую ярость. Профессор Клебин и доктор Греков, которые как раз находились в кабинете управляющего, могли наблюдать, как он швырнул трубку с такой силой, что новый телефонный аппарат раскололся.
– Вы упустили его! – шипел Гордецкий. – Кретины! Недоумки! Вам следовало сразу поставить меня в известность! Откуда вообще взялся этот мальчишка?!
– Пришел вместе со школьной экскурсией, – виновато сказал Клебин. – А потом, видимо, отбился от своих, когда началась суматоха. Парень узнал слишком много лишнего. Вот мы и решили использовать его для эксперимента. Никто не ожидал, что он придет в себя так быстро…
– Ваша проблема в том, что вы никогда не задумываетесь о последствиях! Не способны ничего предпринять! Светила науки! Кстати, что там с Винником? – резко спросил Гордецкий. – Говорят, он взбунтовался?
– Мы заперли его в подземной лаборатории, – сказал Греков. – Пусть посидит, подумает о своем поведении! На работу это никак не повлияет – у нас есть все необходимое для завершения его исследований. Правда, он отказывается заканчивать сыворотку…
– Так найдите способ заставить его! – взорвался Гордецкий. – Мне что, и этому учить вас?! Работа уже почти завершена!
– Если бы нам удалось схватить мальчишку, – задумчиво произнес Греков, – мы бы поняли, в чем дело. Мы бы узнали, почему он так легко перенес действие сыворотки и усвоил гены животного…
– Ничего он не усвоил! – мрачно сказал Клебин.
– То есть как это? – не понял Греков.
– Я ввел ДНК только тому, что лежит в коме. Мальчишке я ничего не успел вколоть. Сыворотка плохо на него подействовала, и я решил немного подождать.
– Что?! – изумился Гордецкий. Он потрясенно уставился на Клебина. – Но, по словам Мебиуса, его способности резко отличаются от человеческих… Мальчишка очень силен, ловок и ведет себя, словно дикий зверь!
– Повторяю, я ничего ему не вводил! Показатели были нестабильны. Да и работа с первым подопытным порядком меня вымотала, я хотел немного передохнуть, прежде чем заниматься мальчишкой.
– Как такое возможно?! – воскликнул Греков.
– Вы меня спрашиваете?! – раздраженно крикнул Клебин. – Я сам ничего не понимаю!
Эммануил Гордецкий с ошарашенным видом уставился на ученых.
– А что, если… Нет. Этого просто не может быть!
– Вам что-то пришло на ум? – спросил Греков.
– Что, если мальчишка – из настоящих оборотней? – почти шепотом спросил Гордецкий.
Клебин и Греков лишились дара речи.
Гордецкий не сводил с них расширенных глаз.
– Вы прекрасно знаете, что именно стояло у истоков исследования Штерна, – хрипло проговорил он. – Он раздобыл где-то кровь настоящего живого оборотня. ДНК монстра! Ген, ответственный за превращение человеческого тела в… – он замялся, – во что-то более фантастическое. И уже на основе крови создал самый первый вариант сыворотки.
– Вы полагаете, – прервал молчание Греков, – что оборотни могли вернуться в город? Но это невозможно! О них ничего не было слышно столько лет…
– А что здесь удивительного? – раздраженно спросил Гордецкий. – Эти бестии очень осторожны! Они бы не стали афишировать свое возвращение. Особенно после того, что случилось шестнадцать лет назад!
– Думаете, мальчишка из них? Лазутчик? – спросил Клебин.
– А как еще вы можете объяснить эти его прыжки? Насколько я помню из записей Штерна, первое превращение в зверя происходит у оборотней как раз в этом возрасте. В четырнадцать-пятнадцать лет. Так что все сходится.
– Настоящий живой оборотень! – восторженно произнес Клебин. – В моей лаборатории! И где были мои глаза?! Если бы он только не сбежал! Мы смогли бы довести сыворотку до ума!
– Завтра же исследовать дно залива, – жестко проговорил Гордецкий. – Если парень там, обследуйте его тело. Если нет – ищите среди живых. Дар оборотня передается по наследству, а значит, кто-то из его родителей тоже может превращаться в зверя. В ваших интересах вернуть мальчишку в корпорацию и продолжить исследования. Или его, или кого-то из членов его семьи. В противном случае… Директорат «Экстрополиса» будет искать виновных в том, что произошло. Я отдам вас людям барона Ашера, и уж они-то не посмотрят на то, что вы – светила науки!
Доктор Греков закашлялся. Клебин невольно содрогнулся. Он хорошо представлял, на что способны Фредерик Ашер и его коллеги по директорату. Да и управляющий «Экстрополиса» никогда не бросал слов на ветер.
– А теперь убирайтесь отсюда! – жестко приказал Гордецкий, отворачиваясь к окну. – И займитесь делом. У меня назначена встреча. Я присоединюсь к вам, как только отделаюсь от этого субъекта.
Ученые, послушно кивнув, вышли из кабинета. Гордецкий глянул на наручные часы, – до прихода посетителя оставались считаные минуты. Управляющий корпорации не был знаком с ним лично. Человек позвонил ему вскоре после взрыва на нижнем ярусе и попросил о срочной аудиенции. Гордецкий хотел было отказаться от разговора, но незнакомец пообещал сообщить нечто важное.
– Это в ваших интересах, – заявил он.
Гордецкий скривился. Как будто мало ему сегодня важных сообщений!
В назначенное время дверь кабинета управляющего беззвучно открылась, и на пороге выросла высокая, несколько бесформенная фигура в длинном мятом плаще. Голову незнакомца покрывала такая же мятая широкополая шляпа непонятного цвета. Полумрак, царящий в приемной, не давал разглядеть лица пришельца.
– Господин Гордецкий? – надтреснуто заклокотал голос.
– Он самый, – прищурился Гордецкий. – Кто вы такой?
– Я хочу рассказать вам о взрыве в лаборатории… Поведать о подробностях случившегося.
– Наши специалисты уже разбираются с этим досадным несчастным случаем!
– Но кое-чего они не знают. А значит, и вам об этом неизвестно.
– Проходите, – пригласил незнакомца Гордецкий. – Признаться, вам удалось меня заинтриговать. Так что же вы хотите рассказать мне такого, чего я до сих пор не знаю?
Посетитель, покачнувшись, шагнул в кабинет и снял шляпу. Увидев его лицо, Гордецкий едва сдержался, чтобы не завопить от ужаса.
Глава тринадцатая
Родители меня убьют!
Отфыркиваясь и отплевываясь, Никита с трудом выбрался на скользкий пологий берег и обессиленно опустился на траву. Вся его одежда была перепачкана тиной, водорослями и еще чем-то неприятным. В кроссовках хлюпала вода.
Свалившись с крана, он долго плыл под водой, стараясь убраться как можно дальше от преследователей. Так долго, насколько хватило запаса воздуха в легких. А затем все время, пока вертолет кружил над заливом, освещая окрестности мощным прожектором, он ждал, сидя по шею в воде в зарослях тростника на мелководье.
Никита замерз так, что зуб на зуб не попадал, а они все летали и летали над водой – исключительное свинство с их стороны. Занимательная вышла экскурсия, ничего не скажешь!
Легостаев медленно сел, и у него тут же закружилась голова. Странно, ведь он только что чувствовал себя отлично. Даже когда скакал по крышам «Экстрополиса». Он попытался встать на ноги – стало еще хуже. Никита постоял некоторое время, уперев руки в колени, затем попробовал выпрямиться.
И тут его стошнило. Потом еще раз. А потом он взглянул на свою футболку и увидел, что она стала еще грязнее, чем была до этого.
Но вроде полегчало.
Никита стащил с себя грязную одежду, снова вошел в воду и, как мог, прополоскал вещи. Затем отжал и вновь надел. Ощущение было омерзительное. Холодно, сыро. К горлу вновь подкатывала тошнота, все тело болело, как после тяжелой работы. Мало того, голова кружилась все сильнее, мышцы то сводило судорогой, то отпускало. А еще что-то неладное творилось со зрением: все как будто расплывалось перед глазами, а затем снова обретало четкие очертания.
– Что за гадость они мне вкололи? – сам себя спросил Никита.
И что там с Еленой Владимировной? И с профессором Винником? Но время было уже позднее, и эти вопросы он решил оставить на завтра. Сейчас следовало подумать, как попасть домой.
