Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Орден Феникса (Анна Соколова)
— Что будем делать? — дрожа все телом, спросила Гермиона у Гарри.
— Ну, для начала, не будем тут торчать, и ждать, пока они нас найдут, — решил Гарри. — Бежим подальше от двери!
Стараясь производить как можно меньше шума, они бросились мимо бликующего стеклянного колпака, где птичка то вылуплялась из крошечного яичка, то попадала в него обратно, в противоположный конец комнаты, в круглую залу. И почти добежали туда, как в магическим образом запечатанную Гермионой дверь врезалось что-то большое и тяжелое.
— Посторонись! — донесся грубый оклик. — Alohomora!
Дверь распахнулась, но Гарри, Гермиона и Невилл уже нырнули под столы. От двух Искушённых Смертью видны были только подолы мантий, которые приближались все ближе, да торопливо переступающие ноги.
— Могли прямо в холл пробежать, — предположил грубый голос.
— Проверь под столами, — ответил другой.
Гарри увидел, как сгибаются колени Искушённых Смертью, и выставив палочку из-под стола, завопил:
— STUPEFY!
Сноп красного света ударил в ближайшего Искушённого Смертью, он упал на напольные часы и вместе с ними рухнул на пол, но второй Искушённый Смертью, отскочив в сторону, увернулся от заклинания Гарри, и навел палочку на Гермиону, которая, чтобы лучше прицелиться, выползала из-под стола:
— Avada…
Гарри, не вставая, метнулся всем телом в колени Искушённому Смертью, обхватил обеими руками, и тот повалился на пол, теряя из виду свою мишень. Невилл так спешил помочь, что перевернул стол, неистово ткнул палочкой в боровшихся и закричал:
— EXPELLIARMUS!
И у Гарри, и у Искушённого Смертью палочки выскочили из рук и улетели к входу в Зал Пророчеств, и один, и другой, отбиваясь, вскочили на ноги и бросились за ними, — Искушённый Смертью первым, сразу следом за ним Гарри, а вдогонку — Невилл, в полном ужасе от того, что натворил.
— Гарри, с дороги! — завопил Невилл, явно намереваясь исправить свою ошибку.
Гарри шарахнулся в сторону, Невилл прицелился еще раз и воскликнул:
— STUPEFY!
Красный луч пролетел над плечом Искушённого Смертью и угодил в подвесной застекленный шкафчик, заставленный разнообразными песочными часами. Шкафчик упал на пол и вдребезги разбился так, что стекла полетели во все стороны, потом опять взлетел на стену, целый и невредимый, а затем снова упал и развалился…
Искушённый Смертью подхватил свою палочку, которая валялась на полу рядом с бликующим часовым колпаком. Когда выпрямился, Гарри уже скрылся под очередным столом. Маска у Искушённого Смертью сползла и мешала смотреть. Он свободной рукой сорвал ее и закричал:
— STUP…
— STUPEFY! — завопила подоспевшая Гермиона.
Красный луч попал Искушённому Смертью прямо в грудь: он застыл с поднятой рукой, палочка с дребезгом покатилась по полу, а потом — повалился назад, на стеклянный колпак. Гарри приготовился услышать звон, с которым тело мужчины врежется в массивное стекло часового колпака и сползет по нему на пол, но вместо этого увидел, что голова Искушённого Смертью прошла сквозь стеклянную стенку, будто сквозь мыльный пузырь, он распростерся навзничь на столе, а голова так осталась в колпаке, где крутился сверкающий вихрь.
— Accio, палочка! — воскликнула Гермиона.
Из темного угла прямо ей в руку вылетела палочка Гарри, Гермиона перебросила ее владельцу.
— Спасибо, — поблагодарил Гарри. — Ладно, давайте выбираться…
— Посмотрите, — испуганно вскричал Невилл.
Его внимание было приковано к голове Искушённого Смертью в стеклянном колпаке.
Все трое вскинули палочки, но заклинания никто не выкрикнул: открыв рты, они так и уставились на голову мужчины, в ужасе от того, что с ней происходило.
Голова стремительно уменьшалась, волос становилось все меньше и меньше, черная шевелюра и щетина втягивались в кожу, щеки разглаживались, череп округлялся и покрывался персиковым пушком…
Массивную, мускулистую шею Искушённого Смертью, старательно пытавшегося подняться на ноги, теперь причудливым образом венчала голова младенца. Но, прямо на глазах ошарашенных зрителей, голова снова стала вырастать до прежних размеров, на макушке и на подбородке опять появилась жесткая черная щетина…
— Это Время, — в благоговейном ужасе проговорила Гермиона. — Время…
Искушённый Смертью замотал уродливой головой, пытаясь прийти в себя, но не успел он дернуться наружу, как голова опять начала сморщиваться до младенческого состояния…
Из соседней комнаты раздался крик, затем грохот и визг.
— РОН? — во весь голос заорал Гарри, мигом забыв разворачивающуюся перед ними отвратительную метаморфозу. — ДЖИННИ? ЛУНА?
— Гарри! — завизжала Гермиона.
Искушённый Смертью вытащил-таки голову из стеклянного колпака. Выглядел он более чем странно: младенческая головка надрывалась от плача, а могучие ручищи грозно молотили в разные стороны, и едва не задели Гарри, который успел вовремя пригнуться. Гарри вскинул палочку, но, к его удивлению, Гермиона вцепилась ему в руку:
— Не трогай ребенка!
На обсуждение различных точек зрения времени не хватило: из Зала Пророчеств донесся дружный топот, шаги становились громче с каждой секундой, и Гарри с опозданием понял, что орать и выдавать свое местоположение не стоило.
— Быстрей! — скомандовал он, и бросив пошатывающегося изуродованного Искушённого Смертью с головой младенца, они бросились в противоположный конец комнаты, к открытой двери, ведущей в черный холл.
Добежав до середины комнаты, Гарри увидел, как из черноты дверного проема навстречу им выскочили еще два Искушённых Смертью. Он резко свернул влево, вломился в какой-то темный и загроможденный барахлом крошечный кабинетик, и, едва друзья заскочили туда, захлопнул за ними дверь.
— Collo… — начала Гермиона, но не успела завершить заклинание, как дверь распахнулась, и ввалились два Искушённых Смертью.
Издав ликующий вопль, они дружно заорали:
— IMPEDIMENTA!
И Гарри, и Гермиону, и Невилла сшибло с ног. Невилл перелетел через стол и скрылся из виду, Гермиона с размаху врезалась в книжный шкаф, ее тут же завалило ворохом тяжелых книг, Гарри, отлетев назад, затылком стукнулся о каменную стену, перед глазами замелькали звездочки, голова закружилась, и на какое-то мгновение он потерял ориентацию.
— МЫ ЕГО ВЗЯЛИ! — завопил подскочивший к Гарри Искушённый Смертью. — В КАБИНЕТЕ У…
— Silencio! — воскликнула Гермиона, и мужчина смолк.
В отверстии в маске губы у него по-прежнему шевелились, но уже беззвучно. Напарник оттолкнул его и вскинул палочку.
— Petrificus Totalus! — закричал Гарри.
Руки и ноги Искушённого Смертью склеились, и обездвиженное тело плашмя рухнуло лицом вниз к ногам Гарри.
— Браво, Га…
Внезапно Искушённый Смертью, которого Гермиона лишила дара речи, хлестнул палочкой, словно кнутом, и струя фиолетового пламени насквозь пронзила Гермионе грудь. Она тихонько охнула, будто от удивления, осела на пол и больше не шевелилась.
— ГЕРМИОНА!
Гарри упал возле нее на колени, Невилл, держа палочку перед собой, быстро пополз под столом к ним. Едва голова Невилла показалась из-под стола, Искушённый Смертью безжалостно пнул его в лицо, от удара палочка Невилла сломалась пополам. Невилл взвыл от боли и покатился, зажимая руками рот и нос. Гарри, с поднятой кверху палочкой, развернулся кругом и обнаружил, что Искушённый Смертью, сорвав маску, нацелил палочку прямо на него. Это вытянутое, бледное, порочное лицо Гарри уже видел в «Ежедневном Пророке» — Антонин Долохов, маг, убивший Прюэттов.
Долохов усмехнулся. Не имея возможности говорить, свободной рукой он указал на пророчество, которое Гарри по-прежнему сжимал в кулаке, потом на себя и на Гермиону. Смысл жестов был предельно ясен и без слов: «Отдай мне пророчество, или с тобой будет то же, что и с ней»…
— Можно подумать, вы нас всех не перебьете, как только я его отдам! — воскликнул Гарри.
В голове крутились тоскливые мысли, мешая сосредоточиться: одна рука Гарри лежала на плече Гермионы, еще теплом, но посмотреть на нее он боялся. «Только бы она не умерла, только бы она не умерла, если умерла, то это из-за меня…»
— Гарри, ди за что! — отчаянно воззвал Невилл из-под стола. Он отнял руки от лица, и в глаза бросился сломанный нос и кровь, ручьем текущая по губам и подбородку. — Не оддавай ебу!
В этот момент за дверью раздался грохот, и Долохов оглянулся: в дверном проеме возник Искушённый Смертью с головой младенца, голова заходилась в плаче, а здоровенные кулаки молотили во все стороны. Гарри не упустил выпавший ему шанс:
— PETRIFICUS TOTALUS!
