Владислав Крапивин - Летчик для особых поручений
Алёшка перебежал улицу и поднялся на крыльцо.
Двери были очень высокие. Дубовые. Их украшали вырезанные из дерева парусные корабли и медные ручки в виде скрещенных якорей.
Алёшка был уверен, что двери прочно заперты. Но всё же он ухватился за медный якорь и потянул.
Дверь тяжело и бесшумно отошла. Узкая полоса света легла на крыльцо. «Наверно, забыли запереть», — подумал Алёшка.
Что ему было делать? Не за тем же он плыл и летел сюда, чтобы сейчас отступить.
Алёшка приоткрыл дверь пошире и проскользнул внутрь.
Он оказался в вестибюле, неярко освещённом большими узорчатыми фонарями. Сразу было видно, что фонари эти — от старинных кораблей.
Справа лежал у стены пятиметровый чёрный якорь. Под его великанской лапой спал серый щенок. Он дёрнул ухом, но не проснулся.
Слева была лестница, она полукругом уходила в высоту, за фонари. Вместо перил по сторонам её были натянуты морские канаты. Толщиной почти с Алёшку. Они провисали от тяжести.
Внизу у лестницы смутно белела скульптура. Алёшка подошёл. Он увидел, что это гипсовый мальчик на сером валуне.
Мальчик, видимо, выбрался из воды. Он стоял на одном колене и держал выловленную в море бутылку. Бутылка была настоящая. Сквозь неровное зеленоватое стекло внутри её был виден трёхмачтовый кораблик.
Гипсовый мальчик задумчиво разглядывал бутылку. Может быть, он хотел догадаться, как этот крошечный фрегат попал туда? А может быть, наоборот, — думал, как его вызволить из плена, не разбивая старую и таинственную бутылку?
«Он тоже охотился за корабликом, — подумал Алёшка. — Как я». Но мальчик не был похож на Алёшку. Скорее он походил на Лётчика.
Алёшка стал подниматься по лестнице. Над ней висели громадные корабельные флаги всех стран и всех времён. Один флаг мягко коснулся Алёшкиного плеча.
Впереди посветлело. Лестница сделала плавный поворот и привела Алёшку в высокий зал. Здесь на стенах висели тёмные картины. На них смутно проступали паруса. Тускло золотились рамы.
А внизу, у стен, стояли дубовые коричневые штурвалы, большущие медные компаса на лакированных подставках, грудами лежали спасательные круги с русскими и нерусскими буквами названий.
В простенке, между узких решетчатых окон, Алёшка увидел витрину. За стеклом лежали бутылки: маленькие и большие, круглые и гранёные, прозрачные и тёмные. С цветным воском на горлышках. Рядом с бутылками разложены были полуистлевшие листки бумаги и лоскутки с едва заметными буквами. Наверно, эти бутылки с письмами были выловлены в море. В письмах говорилось, конечно, о кораблекрушениях и кладах.
Над витриной висел могучий медный колокол с парусного корабля. На нём по ободу тянулись выпуклые буквы: Азимутъ.
А ещё Алёшка увидел русалку (он даже вздрогнул). Но русалка была деревянная. Когда-то она украшала нос большого клипера, а сейчас поселилась в углу музейного зала, между шкафом с толстенными морскими книгами и медной корабельной пушкой.
В общем, всё это было очень интересно. Только слишком уж тихо кругом. И Алёшка чуть не подскочил, когда услышал позади мелкие шаги.
Это был щенок — тот, что спал недавно под якорем. Он посмотрел на Алёшку и замахал хвостом, похожим на запятую. Алёшка обрадовался: вдвоём веселее. А то уж очень таинственно и, по правде сказать, страшновато было в пустом музее.
Алёшка прошёл в другую комнату. Здесь не было такой тишины. Отовсюду доносилось тиканье: тихое — как стрекот насекомых, громкое — как стук молоточков, звонкое — как дребезжание пружинок. Редкое и частое — вперемешку. Часы были повсюду: на стенах, за стёклами витрин, на подоконниках. Большие часы из кают-компаний и адмиральских гостиных, маленькие хронометры отважных штурманов. Бронзовые, фарфоровые, чугунные, костяные часы. В виде кораблей, маяков, штурвалов, спасательных кругов…
А за стёклами шкафов, среди рулонов пожелтевших карт, блестели медью подзорные трубы и непонятные инструменты.
«А где же модели?» — подумал Алёшка.
Он обошёл глобус-великан, опоясанный медными кольцами, и оказался в третьем зале. Щенок не отставал.
Здесь тоже не было моделей. На стенах висело оружие, а в углу улыбался… пират. Не настоящий. Пират был в зелёном камзоле, рыжих сапогах с отворотами и драной треугольной шляпе. Из-под шляпы виднелись концы пёстрой косынки. За поясом, как и полагается, торчали рукоятки, ножей и пистолетов. А в руке этот разбойник сжимал ятаган, похожий на кривую пилу-ножовку.
Рожа у пирата была… ну, в общем, самая пиратская, хотя и с улыбкой.
«Попадись такому на тёмной улице», — подумал Алёшка.
Щенку пират, видимо, тоже не нравился. Щенок припал на передние лапы, неумело рыкнул и вдруг залился таким звонким лаем, что эхо раскатилось по всем этажам.
— Тихо ты, сумасшедший! — испугался Алёшка.
Щенок перестал тявкать и хитро посмотрел на него.
Послышались шаги.
«Ну вот, — подумал Алёшка, — влетит мне сейчас».
В дальнем углу открылась незаметная дверца. В зал шагнул высокий человек в синей куртке с морскими пуговицами.
«Ну, сейчас он мне даст…» — опять подумал Алёшка.
Человек сказал:
— О, да здесь посетитель! Такой поздний гость. Видимо, тебе очень нравится в музее?
— Нравится… — нерешительно ответил Алёшка. — Только я не очень рассматривал. Я пришёл по важному делу.
— Вот как! Ну, рассказывай.
— А вы… Значит, вы здесь работаете?
— Я — Хранитель музея.
Глава двенадцатая
Почему Алёшка не догадался сразу, что это — Хранитель?
А вот почему.
Он думал, что Хранитель — старый, седой, важный. С бородой. А этот ещё молодой. Стройный, сухощавый. Похожий на учителя физкультуры из Алёшкиной школы, только повыше.
У Хранителя были удивительные глаза. Даже при неярком свете видно было, что это очень светлые глаза: как морская вода, пробитая солнечными лучами. И в них не было ни капельки строгости. Алёшка перестал тревожиться.
— Значит, важное дело у тебя? — переспросил Хранитель.
— Да… Скажите, правда, что все модели кораблей, которые уплывают от хозяев или теряются, находят дорогу к вам?
Хранитель кивнул.
— Правда. Но только хорошие модели. Если их делали с любовью. Плохие гибнут в пути.
Алёшка оглянулся.
— Но я смотрел, смотрел… Почему тут нет ни одного кораблика?
— А они не здесь. Пойдём.
Хранитель взял Алёшку за руку и повёл.
За маленькой дверцей была винтовая лестница с медным поручнем и гулкими железными ступеньками. Она уходила словно в глубокий круглый колодец. У Алёшки даже голова закружилась, когда они спускались.
Внизу была полукруглая дверь. Хранитель нажал её плечом и сказал:
— Входи.
В большом подвальном зале с могучими столбами и сводчатым потолком раскинулось корабельное царство. Сначала Алёшка увидел громадные модели фрегатов — они были размером с настоящую шлюпку. Их трёхметровые мачты почти касались больших судовых фонарей, которые на цепях висели под каменными сводами. За фрегатами тянулись столы и витрины с моделями поменьше. Среди — бригантин и галеонов темнели, узкие строгие крейсера и эсминцы. Сквозь такелажную паутину брамсельных шхун и каравелл сверкали белой краской лайнеры и сухогрузы. Подводная лодка длиною с карандаш устроилась рядом с полутораметровым парусным корветом. Среди торосов из голубого стекла подымал могучий форштевень атомный ледокол. За ним пламенел крылатый парус малайского катамарана…
— Их тут, наверно, целая тысяча, — шёпотом сказал Алёшка. — Я и не думал, что их столько на свете.
— На свете их гораздо больше, — отозвался Хранитель. — Но здесь собраны лучшие образцы малого флота.
Они медленно шли мимо витрин, тумбочек и полок с моделями. Шаги и голоса были приглушёнными: стены из ноздреватого камня поглощали звуки. Хранитель неторопливо говорил:
— Малый флот живёт на свете с таких же давних пор, как и большой. Когда человек выдолбил первую в мире лодку, он тут же сделал другую — маленькую. Может быть, он повесил её над очагом, чтобы умилостивить духов, а может быть, отдал играть сыну. Кто знает… Эти маленькие лодки сейчас находят в древних пещерах и курганах… Потом люди строили галеасы и каравеллы, и вместе с большими парусниками появлялись на свет другие — в сто раз меньше. То же самое получилось с бригами и клиперами. А потом пришла очередь пароходов, стальных крейсеров, атомных кораблей… Старые корабли разрушались, гибли в бурях и боях, горели и разбивались о скалы. А их маленькие братья жили и жили… Скучные люди говорят: «Зачем всё это? Игрушки. Пустая трата времени». Ничего они не понимают, мальчик…
У маленьких кораблей большая служба. В детях они будят мечты о дальних островах и синих заливах, о штормах и пассатах. Они приносят иногда кусочек моря в такие края, куда ни разу не залетал морской ветер. Маленький мальчик возьмёт кораблик, проведёт пальцем по вантам, качнёт лёгонькие реи — и вот уже он не просто мальчик, а будущий штурман…
