Старик Хоттабыч - Лазарь Иосифович Лагин
И вот, представьте себе, в то самое мгновение, когда бабушка открыла Вольке, из-за дверей квартиры номер тридцать семь донёсся высокий заливчатый собачий лай.
«Купила-таки! — с горечью подумал Волька. — Овчарку… Или, может быть, даже боксёра…»
Это было совершенно невыносимо — представлять себе Гогу владельцем настоящей, живой служебной собаки, и Волька поскорее захлопнул за собой дверь, чтобы только не слышать больше волнующего, невообразимо прекрасного, волшебного собачьего лая.
Он успел ещё, правда, услышать испуганное восклицание Гогиной мамы. Очевидно, собака укусила Гогу.
Но даже это соображение не могло утешить нашего юного героя…
Отец ещё не вернулся с работы. Он задержался на заседании завкома. Мама после занятий в вечернем университете, очевидно, зашла за ним на завод.
У Вольки, несмотря на все его усилия казаться спокойным и счастливым, было такое мрачное лицо, что бабушка решила первым делом накормить его, а уж потом приступить к расспросам.
— Ну как, Воленька? — нерешительно осведомилась она, когда её единственный внучек быстро управился с обедом.
— Да как тебе сказать… — неопределённо ответил Волька и, на ходу стаскивая с себя футболку, отправился спать.
Бабушка с молчаливым сочувствием проводила его ласковым и печальным взглядом, Нечего было расспрашивать — всё было ясно.
Волька, вздыхая, разделся, вытянулся на свежей, прохладной простыне, но покоя не обрёл.
На столике около его кровати блистала многокрасочной суперобложкой толстая книга большого формата. У Вольки ёкнуло сердце: так и есть, та самая, давно желанная книга по астрономии! И на заглавном листе крупным, с детства знакомым почерком написано: «Высокообразованному ученику седьмого класса, действительному члену астрономического кружка при Московском планетарии Владимиру Алексеевичу Костылькову от его любящей бабушки».
Какая смешная надпись! Всегда бабушка придумает что-нибудь смешное. Но почему же Вольке совсем не смешно, ах, как не смешно! И ему, представьте себе, нисколько не приятно, что наконец-то он дождался этой пленительной книги, о которой так давно мечтал. Тоска, тоска его снедает. В груди дыханье стеснено… Нет, он так больше не может!
— Бабушка! — крикнул он, отвернувшись от книги. — Бабушка, можно тебя на минутку?
— Ну, чего тебе там, баловник? — будто бы сварливо откликается бабушка, довольная, что ей можно будет ещё на сон грядущий потолковать с внучком. — Угомон тебя не берёт, астроном ты этакий, полуночник!
— Бабушка! — жарко шепчет ей Волька. — Закрой дверь и сядь ко мне на кровать. Мне тебе нужно сообщить одну страшно важную вещь.
— А может быть, лучше на утречко отложить такой важный разговор? — отвечает бабушка, сгорая от любопытства.
— Нет, сейчас, обязательно сию же минуту. Я… Бабушка, я не перешёл в седьмой класс… То есть я пока ещё не перешёл… Я не выдержал экзамена…
— Провалился? — тихо ахает бабушка.
— Нет, не провалился… Я не выдержал, но и не провалился… Я стал излагать точку зрения древних про Индию, и про горизонт, и про всякое такое… Я это всё правильно рассказал… А научную точку зрения мне как-то не удалось ответить… Я себя очень неважно почувствовал, и Варвара Степановна мне сказала, чтобы я пришёл, когда хорошенечко отдохну…
Даже сейчас, даже бабушке он не мог решиться сказать про Хоттабыча. Да она бы и не поверила и подумала бы, чего доброго, что он и в самом деле заболел.
— Я раньше хотел скрыть это, а сказать, когда уже сдам, но мне стало совестно… Ты понимаешь?..
— А что ж тут, Воленька, не понимать! — сказала бабушка. — Совесть — великая вещь. Хуже нет, как против совести своей идти… Ну, спи спокойно, астроном мой дорогой!
— Ты книжку пока забери, — дрожащим голосом предложил Волька.
— И не подумаю. Куда мне её девать? Считай, что я тебе её до поры до времени сдала на хранение… Ну, спи. Спишь?
— Сплю, — отвечал Волька, у которого с признанием точно гора с плеч свалилась. — И я тебе обещаю, я тебе честное пионерское даю, что сдам географию на «пять». Ты мне веришь?
— Конечно, верю. Ну, спи, спи, набирайся сил… А как родителям — мне говорить или сам скажешь?
— Лучше ты.
— Ну, спи спокойно!
Бабушка поцеловала Вольку, погасила свет и вышла из комнаты.
Некоторое время Волька лежал затаив дыхание. Ему хотелось услышать, как бабушка будет сообщать его родителям печальную весть, но, так ничего и не расслышав, он заснул.
IX. Беспокойная ночь
Не прошло и часа, как его разбудил телефонный звонок, раздавшийся в отцовском кабинете.
К телефону подошёл Алексей Алексеевич:
— Слушаю… Да, я… Кто?.. Здравствуйте, Варвара Степановна!.. Благодарю вас, ничего, а ваше?.. Волька? Волька спит… По-моему, вполне здоров, поужинал с исключительным аппетитом… Да, знаю, он рассказал… Сам удивляюсь… Да, пожалуй, другим не объяснишь… Конечно, пусть лучше отдохнёт несколько времени, если вы не возражаете… Благодарю вас за внимание. Будьте здоровы… Тебе привет от Варвары Степановны, — сказал Алексей Алексеевич жене. — Интересовалась Волькиным здоровьем. Говорила, чтобы не беспокоились: Волька у них на хорошем счету. И чтобы хорошенько отдохнул.
Снова Волька попытался услышать, о чём толковали между собой его родители, и снова, ничего не разобрав, уснул.
Но на этот раз ему удалось поспать не больше четверти часа. Опять помешал телефон.
— Да, это я, — послышался приглушённый голос Алексея Алексеевича. — Да… Здравствуйте, Николай Никандрович… Что?.. Нет, нету… Да, дома, конечно дома… Пожалуйста… До свиданья, Николай Никандрович…
— Это кто звонил? — донёсся из кухни голос Волькиной мамы.
— Отец Жени Богорада. Волнуется: Женя до сих пор не вернулся домой. Спрашивал, не у нас ли он и дома ли Волька.
— В мои годы, — вмешалась в разговор бабушка, — так поздно возвращались домой только гусары… Но чтобы ребёнок…
Через полчаса телефонный звонок в третий раз за эту беспокойную ночь прервал сон Вольки Костылькова.
На этот раз звонила Татьяна Ивановна — мать Жени Богорада. Женя всё ещё не вернулся домой. Она просила узнать о нём у Вольки.
