Никольская Олеговна - Приключения чёрной таксы
— А я знаю, что сюрприз связан с вами! Спускайтесь в столовую, хозяева уже завтракают — там всё узнаете.
Чего-чего, а пустоты в столовой Стивенсонов хватало с избытком — каждый шаг отдавался здесь эхом. Вощёный пол блестел так, что Лада могла разглядеть в нём каждую складочку на своей морде. В центре комнаты красовался длинный стол, покрытый белоснежной скатертью. Во главе восседал сэр Николас, серебряной ложечкой кушая яйцо всмятку. По правую руку от него — мадам Стивенсон, напротив — их драгоценный отпрыск. Вокруг шеи Кристофера стояла колом накрахмаленная салфетка.
— Отка, Франтишка! Хочу, чтобы они завтракали со мной! — завопил Кристофер, увидав собак.
— Питомцы должны кушать отдельно, — протест матери звучал так, если бы она промурлыкала себе под нос что-то милое.
— Роджер, принесите, пожалуйста, завтрак для собак, — распорядился Николас, намазывая тост маслом.
— Мальчик мой, как ты себя сегодня чувствуешь?
— Мне довольно фигово, мама.
— Я просила тебя не употреблять таких дурных слов. Ну что мне с тобою делать?
— Отправь меня в колонию для принудительного возвращения на путь истинный!
— Надо его подвесить за ноги к потолку и подождать, пока не попросит прощения, — предложила левретка.
Лада молчала — веники в голове наконец-то улеглись.
— Сынок, почему ты ничего не кушаешь? — сменила тему Элизабет. — Ведь ты такой маленький! Ты же не хочешь отставать от сверстников?
— Хорошо растёт то, что растёт медленно. А с этими ублюдками из колледжа я не хочу иметь ничего общего, даже рост!
С портрета на мальчика укоризненно смотрел Бетховен, похожий на растрёпанного кота. Со скучающим видом Кристофер почистил нос. Элизабет растерянно улыбнулась. Убрать с лица эту полудюймовую улыбку было сложно, поэтому она некоторое время оставалась на её губах. Бог знает, сколько тоски и отчаяния скрывалось за этой улыбкой.
— Пожалуй, я выпью сока, — смилостивился Крис. — А у этих булочек пластилиновый вкус, — с видом злодея он спрятал тарелку с булочками под стол.
Сэр Николас взирал на выходки сына с олимпийским спокойствием.
— Кристофер, — серьёзно начал он, и Лада подумала, что сейчас мальчишка получит по заслугам. Но не тут-то было. — Я приготовил для тебя сюрприз!
Мальчик мгновенно преобразился.
— Но сначала ты должен пообещать мне, что будешь вести себя так, как подобает юному джентльмену. Я запрещаю тебе разговаривать с мамой в таком тоне. Ты понял?
— Прошу прощения, мамочка, — с готовностью заявил Крис. — Я просто молокосос! То есть ещё не вполне сложившаяся, сырая личность, и при этом весьма своенравная.
На глазах Элизабет выступили слёзы умиления.
— Мы едем в гости к Гонзе Кнедлику, — сообщил сэр Николас, опуская ломтик лимона в чай.
Лицо Криса мгновенно порозовело и оживилось:
— Шутишь?
— В Прагу мы выезжаем ровно через неделю.
— Что за Гонза такой, да ещё и кнедлик? — удивилась Юлька.
— Чешский писатель, который придумал Отку и Франтишку, — шепнула Лада.
Схватив в охапку собак, Кристофер прерывистым от волнения голосом спросил:
— А собак мы с собою возьмём?
— Конечно, они ведь наверняка хотят встретиться со своим создателем. А сейчас ты можешь прокатиться в город.
— Такое ощущение, — левреткин лоб прочертила глубокая морщинка, — что мало-помалу нас втягивают в очередную авантюру.
ГЛАВА 6
Великолепная прогулка
Исполинский автомобиль громоздился у парадного входа, как субмарина, всплывшая на поверхность из морских пучин.
Внутри всё тоже было солидно. Между подушками необъятного сиденья утопал телефон спутниковой связи, в спинку кресла был вмонтирован телевизор, предусмотрительно включённый на канале мультфильмов.
О том, что машина тронулась, Лада догадалась, когда они уже были в пути. Казалось, она скользит по водной глади на доске для виндсёрфинга. Мимо проплывали готические шпили замков, аккуратные домики, будто отлитые из карамели, ухоженные палисадники, парки, словно вырезанные по трафарету. Постепенно роскошь английских предместий сменилась унылой декорацией лондонских трущоб, сеткой узловатых мощёных улочек, тут и там прорезаемых далёкими небоскребами. Над авеню и площадями с двухэтажными толстяками-автобусами, юркими чернявыми кэбами, алыми телефонными будками нёсся гул клаксонов, гомон спешащих горожан и стаи откормленных лондонских голубей. Лимузин, как пароход, вальяжно плыл по каменным венам Лондона: Трафальгарская площадь с одиноким адмиралом Нельсоном, грозный Тауэр и его извечный сосед Тауэрский мост, Вестминстерское аббатство, Парламент с часовой башней Большого Бена, Око Лондона, Букингемский дворец, яркая площадь Пикадилли…
— Ущипни меня! — то и дело вскрикивала Юлька, все ещё не веря в происходящее.
— Магазин игрушек! Стой! — потребовал у шофёра Кристофер.
Посреди Оксфорд-стрит — мекки шопоголиков — высилось яркое четырёхэтажное здание с гигантским Микки-Маусом на крыше.
Вокруг, как мухи над вареньем, крутилась ребятня.
— Лучше бы он устроил экскурсию по модным бутикам, — скривилась левретка.
У входа в магазин ребят встречали клоуны в рыжих париках и ботинках пятидесятого размера. Вместо хлеба-соли они предлагали воздушные шарики и сладкую вату на палочках. Кристофер тут же скупил все шары и с щедростью, достойной королей, вручил их Гарри. Гелевые зайцы и котики изо всех сил рвались вверх, на свободу, и негритёнок еле держался на ногах.
На первом этаже располагался отдел для мальчиков. С места в карьер Кристофер купил железную дорогу с дистанционным управлением, армию солдатиков, которые маршировали и стреляли из маленьких ружей, и целый автопарк радиоуправляемых машин.
— Какая у тебя любимая игрушка? — спросил Крис у Гарри, в очередной раз желая сделать ему приятное.
— Крем для бритья, — на всякий случай ответил негритёнок.
На втором этаже царил мир девичьих грёз. От обилия розового всех оттенков рябило в глазах. Завидев длиннющие полки с куклами и прилагаемым к ним хозяйством, такса чуть не взвыла от восторга. Роскошные дома с полной меблировкой, автомобили, лошади, домашние животные сверкали новенькими упаковками. А что говорить о гардеробе пластмассовых красоток! Здесь были наряды сотни фасонов и цветов: вечерние, бальные, для поездки верхом, купальные и спортивные костюмы, мини и макси, кофточки, пиджачки и, конечно, туфли.
Но Кристофер глубоко заблуждался насчёт пристрастий своих питомиц. Мельком осмотрев кукольный гарем, собаки с сожалением двинулись за хозяином к эскалатору, ведущему на третий этаж.
Живая лестница привела гостей в зимнюю сказку — на ярмарку-распродажу новогодних украшений. Здесь звучали рождественские мелодии, с потолка падали хлопья искусственного снега, горели бенгальские огни и свечи. Ёлки, наряженные по последнему писку новогодней моды, утопали в гирляндах, шарах, бусах и звёздах.
— Хотела бы я взглянуть на типа, который покупает рождественские подарки в апреле, — хмыкнула Юлька.
— Мы, англичане, всё делаем заблаговременно, — деловито заметил Гарри. — Гораздо выгоднее покупать украшения летом со скидкой в 90 %.
«Вот только радости от этого никакой…» — подумала Лада.
Кого-кого, а Кристофера скидки волновали меньше всего — он бойко двинул дальше.
Оказавшись на последнем этаже, такса с левреткой ахнули. В окружении плюшевых домов, точилок для когтей, каучуковых костей, модных ошейников, корзинок и ковриков стояли манекены в модных костюмах — пластмассовые доги и резиновые чи-хуа-хуа, наряженные, как на парад.
— Посмотри, какие умопомрачительные платья! — глаза левретки прыгали от радости.
— Угу, — кивнула Лада.
— Прелестные брючки! Жаль, моего размера нет!
— Да уж…
— А берет! Шикарный фиолетовый берет!
— Ну-ну.
Юлька вдруг остановилась и обернулась на Ладу:
— Можешь ты, в конце концов, воспроизвести нечто более членораздельное, кроме этих бесчувственных междометий? Ну хотя бы союзы? Что-нибудь типа «тем не менее» или «навряд ли»?
— Однако, — ответила Лада, и обе расхохотались.
Выбрав с помощью Гарри штук по двадцать нарядов, собаки скрылись в примерочных.
После таинственной возни и шушуканий за ширмами они вышли к зеркалам и, как заправские манекенщицы, принялись осматривать свои отражения. Кристофер сидел, как поповна в гостях, улыбаясь на все собачьи треволнения.
В розовом платье со шлейфом для хвоста, в сапожках с перламутровыми застёжками и берете, кокетливо надвинутом на левое ухо, сама себе левретка чрезвычайно нравилась!
