Эдуард Веркин - Пятно кровавой луны
А Володька меня испугал. Он стоял и смотрел, и что-то там у него было с глазами, я не могла увидеть издали. Володька улыбался и махал мне рукой. Звал.
– Иди ко мне, – сказал Володька и снова поманил меня рукой.
Я пошла ему навстречу. Володька махал и махал рукой. И я уже побежала ему навстречу. Потому что Володька звал меня. Это ведь я втравила его в эту историю. Это ведь я сказала ему: «Слабо тебе в школьном подвале переночевать?» Мне было стыдно, я чувствовала себя виноватой.
И я почти уже подошла к нему, как вдруг увидела: Володька стоял и махал мне рукой, а глаз у него не было. Вместо глаз была пустота.
Я остановилась.
– Иди ко мне, – улыбнулся Володька. – Тут хорошо.
Я шагнула назад.
Улыбка сползла с лица Володьки, а глаза потекли чернотою.
– Иди сюда! – уже приказал Володька.
– Ты не он! – крикнула я ему. – Ты не Володька!
Володька улыбнулся, и улыбка у него была зубастой.
– Я лучше, – сказало существо. – Я лучше.
Я побежала. За спиной у меня засмеялись. Тяжелым сухим смехом, таким не смеются люди.
Я бежала. Бежать было почему-то тяжело, будто я бежала через мед. Оглядывалась. Володька не отставал. Но он не бежал. Когда я оглядывалась, он просто был за спиной, все время на одном и том же расстоянии. Я пробовала ускорить свой бег, но ничего не получалось – Володька не отставал. И вдруг лес кончился и я выскочила в поле, огромное пшеничное поле, от края до края горизонта. Я оглянулась. Леса больше не было. Володька стоял в двух шагах от меня, в глазах у него крутилась темнота с красными искрами.
– Иди ко мне, – позвал он.
На меня пахнуло сухой шерстяной гнилью, Володька протянул ко мне руки, я закричала.
Проснулась.
– Чего кричишь? – спросил Жук. – Сон плохой?
– Наоборот, – ответила я. – Самый что ни на есть роскошный.
– О-па! – Жук перевесился через перила и плюнул вниз.
И Дэн тоже перевесился через перила и тоже плюнул вниз. Потом они плюнули вместе, соревнуясь, чей плевок долетит до полу первым. Победил вроде бы Жук, его плевок оказался более тяжелым. У всех мальчишек есть одна общая черта – они очень любят плеваться. Стоит им оказаться хоть на какой-нибудь высоте, как сразу начинают плевать вниз.
– Я круче, – сказал Жук. – Я даже плююсь круче.
– Зато ты толстый, – ответил беспощадный Дэн.
– Я плотный, – возразил Жук. – Что, теперь, вниз попремся? Тут этажей восемь…»
Восьмой вечер
– Мне еще не такое снится, – сказал Корзун. – Вот как только приехали в лагерь, так такая дрянь приснилась, чуть язык во сне не проглотил!
– Там в тексте несостыковка, – заметил Малина. – Вот этот, Жук, стреляет горящей стрелой – и тут же ей, девчонке этой, снится сон. И на лестнице они какой-то уже… Как это получается?
– Там пропуск. – Новенький открыл тетрадь. – Невозможно прочитать. В некоторых местах записи закрашены тушью. А кое-где целые страницы вырваны.
– Почему это? – спросил Малина.
– Я уже говорил – она в кружок литературный ходила. Как в голову придет, так и писала. Лишние места, наверное, были, вот и сокращала. А переписывать ей нельзя было. Негде. Да и некогда. Поэтому и пропуски. Я хотел переписать, но у меня не получилось ничего.
– Читай так, – сказал Малина. – Чего уж…
– Я вам говорю, – напомнил Корзун. – Мне тут странные сны стали сниться…
– Ничего страшного, это тебя раздатчица в столовой сглазила, – успокоил Малина. – У нее глаз дурной, я сразу заметил. Черный такой глаз. Я даже специальный брелок таскаю…
Малина продемонстрировал брелок.
– Этот брелок берет на себя все сглазы. Его надо носить неделю, а потом сжигать в костре из осиновых веток. Эта раздатчица как брелок увидела, так сразу так улыбнулась и на меня посмотрела…
– Да ты ей просто понравился, – усмехнулся Корзун. – Она на тебя глаз положила…
– Это не смешно, – стал злиться Малина.
В этот вечер снова шел дождь. Палатка промокла, и кое-где с крыши капала вода. Чтобы все кругом не залило, вожатые выдали по два ведра на каждое звено. Вода капала в ведра, и от этого хотелось спать. Чтобы не тянуло в сон, жевали кофе, у Корзуна оказалось с собой много жареных зерен.
– Это не смешно, – злился Малина. – В этом чертовом лагере чего только не бывает! В прошлом году двое пошли в лес за земляникой и провалились в яму с плавленым гудроном. Одного так и не успели вытащить – живьем засосало.
– Это потому, что тут раньше госпиталь был. – Корзун хрустел кофе. – А еще раньше тут тюрьма была. Смертники жили, а там в лесу их расстреливали. Привязывали к деревьям и бах – в голову. Место поганое…
– Кончай врать-то, Корзун. – Малина кинул в Корзуна зерном. – Не было тут ничего такого…
– Я-то знаю, – ухал Корзун. – Я-то знаю…
– Не, еда тут вообще-то какая-то странная… – Малина вертел на пальце брелок. – Я такого мяса никогда не видал…
– Дурила. – Корзун постучал по голове. – Это крольчатина.
– Ага, – усмехнулся Борев. – Крольчатина… Как же…
В тишине слышался лишь хруст разжевываемых кофейных зерен. Борев тоже жевал, перемалывал во рту кофейную кашицу, слушал дождь. Погода, похоже, испортилась надолго.
– А что еще? – спросил всех Корзун. – Крольчатина, конечно.
– Такое красноватое мясо, – дразнил Борев. – И рыбой отдает…
– Конечно, отдает, – спорил Корзун. – Кроликов же рыбной мукой откармливают…
– Из красной рыбы… – продолжал Борев. – Не волнуйся, Корзун, все будет как надо. Все будет хорошо, ты поедешь домой, приедешь, а там все твои предки умерли. Сидят перед включенным телевизором, а сами мертвые. И мухи в воздухе висят. Все как водится…
– Пасть завали! – крикнул Корзун. – Еще что-нибудь такое вякнешь, я тебе всю морду попорчу!
– Послушайте, – спросил из своего угла Малина. – А раньше это мясо в столовых было?
Все переглянулись.
– Я не помню, – признался Корзун. – Не помню, когда его начали давать… Может, неделю назад…
Глухим страшным голосом Борев произнес:
– А вы знаете, что недавно целый автобус пропал?
– Как это? – Корзун снова взялся за свою дубинку. – Как это пропал?
– Просто, – ответил Борев. – Вы что, не слышали? Пять дней назад. Их повезли на автобусе на санацию зубов, и автобус больше не вернулся. Вот так, между прочим…
– Что ты этим хочешь сказать? – Корзун перехватил дубинку покрепче.
– Я? Да ничего. Пропал автобус, а теперь в столовой красное мясо. Вот и думай. Скоро домой, Корзун, домой приедешь, а там все мертвые по лавкам сидят.
– Заткнись, Борев! – Корзун кинул дубинку в Борева, но попал в ведро, ведро опрокинулось и покатилось с громом по полу. – А то я тебе сейчас всю…
– Помните историю про рыбака? – вмешался Малина. – Как он на озере попал в туман и долго не мог из него выбраться? А потом раз – и весло в берег уткнулось. Он на берег выскочил – и к дому. Дверь открывает – а там такая фигня: все сидят и не шевелятся, живые, но будто мертвые. Сначала он думал, что они и вправду померли, а потом смотрит – кот со стула прыгнул и в воздухе завис. Тогда он понял, что это не они померли, а он.
– Вот и ты, Корзун, – злил Корзуна Борев. – Приедешь домой, а там твоя сестра сидит как деревянная…
– Она и так деревянная, – смеялся Малина.
– Надоел, – простонал Корзун. – Завтра я тебе устрою желтые качели…
– Давайте я вам лучше рассказывать буду, – позвал из темноты новенький. – А то вы передеретесь все.
Никто не возразил.
– Только там и дальше пропуски есть, – предупредил новенький. – Вы учтите.
– Учтем, учтем, – нетерпеливо сказал Малина. – Продолжай, а то поздно уже. И дождь. В сон тянет.
Новенький достал тетрадку и начал читать.
«Я увидела, как исказилось лицо Жука. Оно поплыло и стало бесформенным, задергалось в истерическом тике.
– А-А-А! – орал Жук. – А-А-А!
Жук бился на своей надувной подушке. Он махал и руками и ногами сразу, по подбородку у него текла слюна, губа была прокушена. Дэн открыл глаза и смотрел на него непонимающе, он еще не вывалился полностью из сна и пребывал в невменяемом состоянии. Я приставила самострел к стене и принялась будить Жука. Жук проснулся и схватил меня за волосы.
– Проснись! – Я треснула Жука по голове. – Это сон!
Какое-то время Жук еще держал меня за волосы, потом в его глазах проснулся разум, и он меня отпустил.
– Сон, – прошептал он. – Сон мне приснился…
Я сунула ему бутылку с водой, Жук начал пить.
– А тебе? – Он завинтил крышку. – Тебе что приснилось?
– То же, что и тебе. Тебе ведь приснился Володька?
– А ты откуда знаешь? – Жук посмотрел на меня с удивлением.
Я не стала отвечать.
– Ты шагал по дороге, а потом тебе встретился Володька. Он пошел за тобой…
– Он догнал меня! – с ужасом прошептал Жук. – И положил мне руку на плечо. Она была холодная…
Жук огляделся и сразу же схватил свой самострел и стал его любовно осматривать и качать на руках, как мать младенца. Самострел придавал ему уверенности и силы.
