Лоис Лоури - Дающий
— Что ты, мне еще столько всего предстоит выучить! — ответила Фиона. — Административная работа, диеты, наказания за непослушание — представляешь, Старых наказывают так же, как малышей! И еще есть трудовая терапия, и активный отдых, и лекарства, и…
Они подъехали к зданию и слезли с велосипедов.
— Мне здесь нравится гораздо больше, чем в школе, — призналась Фиона.
— Мне тоже, — сказал Джонас, ставя велосипед на стоянку.
Она постояла секунду, словно надеясь, что Джонас продолжит рассказ. Затем посмотрела на часы, попрощалась и побежала ко входу.
Джонас застыл в изумлении. Это произошло снова — то, что он теперь мысленно называл Видеть Дальше. Теперь так же мимолетно и необъяснимо изменилась Фиона. Это случилось, когда она открыла дверь, чтобы войти. Но когда Джонас попытался восстановить этот момент в памяти, он понял, что она изменилась не вся. Только волосы. И только на короткое мгновение.
Джонас задумался. Это точно начало случаться чаще. Сначала яблоко, несколько недель назад. Потом люди в Лектории — всего два дня назад. А сегодня — волосы Фионы.
Нахмурившись, Джонас пошел к Пристройке. «Я спрошу у Дающего», — решил он.
Старик улыбнулся Джонасу, когда тот вошел. Он уже сидел рядом с кроватью и казался гораздо более бодрым, даже каким-то обновленным. Он явно обрадовался Джонасу.
— Здравствуй. Нам пора начинать. Ты опоздал на минуту.
— Я приношу… — начал Джонас, но осекся, вспомнив, что тут не принято извиняться.
Он снял форму и направился к кровати.
— Я опоздал, потому что кое-что случилось, — объяснил Джонас. — И я хочу спросить у вас, что это было, если вы не возражаете.
— Можешь спрашивать о чем угодно.
Джонас постарался как можно яснее представить себе то, о чем собирался рассказать.
— Я думаю, это то, что вы называете Способностью Видеть Дальше.
— Опиши.
Джонас рассказал про яблоко. Потом — как он со сцены увидел переменившиеся лица зрителей.
— И вот сегодня, только что, перед входом, это случилось с моей подругой Фионой. Что-то в ней на секунду изменилось. Ее волосы стали выглядеть по-другому. Длина и прическа остались прежними, а что-то, я не знаю… — Джонас запнулся, недовольный тем, что не может как следует объяснить, что же все-таки произошло.
Наконец он просто сказал:
— Они изменились. Не знаю, как именно. Вот почему я опоздал на минуту, — заключил он и вопросительно посмотрел на Дающего.
Он удивился, когда Дающий задал ему вопрос, вроде бы не имеющий отношения к Способности Видеть Дальше.
— Вчера, когда я впервые передавал тебе воспоминание о катании на санках, ты смотрел вокруг?
Джонас кивнул.
— Да, но эти штучки в воздухе — то есть снег — мне мешали.
— Ты смотрел на санки?
Джонас задумался.
— Нет, я только чувствовал, что сижу на них. И еще они мне снились сегодня ночью. Но во сне я тоже не смотрел на них. Только чувствовал.
Теперь задумался Дающий.
— Я наблюдал за тобой еще до избрания и понял, что ты обладаешь этой способностью, и то, что ты описываешь, подтверждает мою догадку. Когда я был в твоем возрасте — незадолго до того, как стать Принимающим, — я тоже начал это ощущать, но немного по-другому. Но описать это тебе я пока не могу — ты просто меня не поймешь. Зато я, кажется, понял, как это работает у тебя. Давай проверим. Ложись.
Джонас лег на кровать и вытянул руки по швам. Он был совершенно спокоен. Закрыв глаза, он ждал уже привычного прикосновения рук Дающего.
Но ничего не произошло. Дающий просто сказал:
— Вызови воспоминание о катании на санках. Самое начало, где ты стоишь на вершине холма и еще не начал спускаться. И на этот раз посмотри на санки.
Джонас был озадачен. Он открыл глаза.
— Простите, — вежливо сказал он, — но разве не вы должны дать мне воспоминание?
— Теперь оно твое. Я больше не могу пережить его. Я его отдал.
— Но как мне его вызвать?
— Ну ты же помнишь прошлый год, или год, когда тебе было Семь или Пять?
— Конечно.
— Тут почти то же самое. У всех в коммуне есть такие вот воспоминания в пределах одного поколения. А теперь ты можешь уходить дальше. Попробуй. Просто сосредоточься.
Джонас закрыл глаза. Он сделал глубокий вдох и попробовал отыскать в своей памяти санки, снег, холм.
Они были там, просто были и все. Он опять сидел на вершине холма, а вокруг плясали снежинки. Джонас широко улыбнулся и выдохнул пар изо рта. Потом, как ему и велели, посмотрел вниз. Он увидел свои руки, запорошенные снегом. Они держали веревку. Он увидел свои ноги и развел их в стороны, чтобы посмотреть на санки.
И онемел от удивления. Сейчас это было не мимолетное впечатление. Нет, на этот раз санки обладали и продолжали обладать, когда он моргнул и опять на них уставился, тем непонятным качеством, которое он заметил у яблока. И у волос Фионы. Санки не менялись. У них оно просто было — просто было и все.
Джонас открыл глаза и лежал не двигаясь.
Дающий смотрел на него с интересом.
— Да, — сказал Джонас, — я увидел это в санках.
— Попробуем по-другому. Посмотри на тот книжный стеллаж, позади стола. Видишь книги на верхней полке?
Джонас нашел их глазами. Он посмотрел на них, и они изменились. Но ненадолго. Всего на пару секунд.
— Это случилось с книгами тоже. Но опять ушло.
— Выходит, я прав. Ты начинаешь видеть красный цвет.
— Что?
Дающий вздохнул.
— Как это объяснить? Когда-то, во времена воспоминаний, у всего были форма и размер, как и сейчас, но еще был признак, который назывался цветом. Цветов было много, и один из них назывался красным. Тот самый, который ты начинаешь видеть. У твоей подруги Фионы рыжие, отливающие красным волосы — очень редкий цвет, я давно уже ее заметил. Когда ты упомянул волосы Фионы, я сразу подумал, что ты начал видеть красный.
— А лица? Те, что я увидел на Церемонии?
Дающий покачал головой.
— Нет, кожа не красного цвета. Оттенков красного. Вообще-то, было время — ты увидишь это в воспоминаниях — когда кожа была самых разных цветов. Это было до того, как мы пришли к Одинаковости. Сегодня кожа у всех одного цвета, а то, что ты видел, были оттенки красного. Наверное, когда ты увидел, что лица приобретают цвет, он не был таким ярким и глубоким, как цвет яблока или волос твоей подруги.
Дающий вдруг усмехнулся:
— Мы так и не смогли достичь полной Одинаковости. Думаю, генетики все еще работают над этим. Волосы как у Фионы наверняка приводят их в бешенство.
Джонас слушал, силясь понять.
— А санки? — спросил он. — Они просто были красного цвета. Они не менялись, Дающий. Они просто были такими.
— Потому что воспоминание относится к тому времени, когда цвет просто был.
— Это так… ох, если бы я мог найти точное слово! Красный такой красивый!
— Так и есть.
— Вы видите его все время?
— Я вижу их все. Все цвета.
— А я увижу?
— Конечно. Когда получишь достаточно воспоминаний. У тебя есть Способность Видеть Дальше. А еще ты обретешь мудрость. И цвета тоже. И многое другое.
Но мудрость Джонаса пока не интересовала. Его полностью захватили цвета.
— А почему все не могут их видеть? Почему цвет пропал?
Дающий пожал плечами.
— Наш народ сделал выбор. Выбор в пользу Одинаковости. До меня и до того, кто был до меня, и еще и еще раньше. Мы отказались от цвета тогда же, когда отказались от солнечного света и вообще различий. — Он задумался. — Мы научились контролировать многие вещи. Но вынуждены были от многого отказаться.
— Не надо было! — яростно крикнул Джонас.
Дающий был впечатлен столь сильной реакцией. Затем улыбнулся.
— Быстро же ты пришел к такому заключению. Мне на это понадобились годы. Возможно, ты и мудрость обретешь быстрее, чем я. — Он взглянул на часы. — Ложись обратно. У нас еще много работы.
— Дающий, — спросил Джонас, укладываясь на кровать, — а что произошло с вами, когда вы стали Принимающим? Вы сказали, что начали Видеть Дальше, но не так, как я.
Руки легли ему на спину.
— В другой раз, — ласково сказал Дающий. — Я расскажу тебе в другой раз. А теперь за работу. Я придумал, как помочь тебе с цветом. Закрой глаза и расслабься. Я передам тебе воспоминание о радуге.
13
Проходили дни и недели. С помощью воспоминаний Джонас выучил названия цветов. Он начал их видеть и в обычной жизни (хотя он отлично понимал, что она уже не обычная и никогда не будет обычной). Но эти цвета невозможно было удержать. Вспышка зеленого — лужайка на Центральной Площади, куст на берегу реки. Оранжевые тыквы, которые привезли в коммуну с полей, — всего мгновение он видел ярчайший цвет, а затем опять ничего, все тот же оттенок серого.
Дающий предупредил его, что пройдет еще много времени, прежде чем он сможет удерживать цвета.
