Виталий Мелентьев - Голубые люди розовой земли
– Может, у тебя есть еще что-нибудь? Давай создадим!
– Есть… Только я не знаю, сумеет ли ваша машина сделать и это…
– Сделает! – уверенно сказал Тэн. Теперь он был похож на ученика, который вспомнил все, чему его учили, и отлично ответил на вопрос. – Наши машины все сделают.
– Тогда нужно сделать хлеб. Вот крошка. Может, мало?
– Маловато… – сказал Тэн, рассматривая крошки сухарей или хлеба, которые Юрка выложил из кармана. – Но попробуем.
Он заложил крошки в анализатор, а сам начал наконец готовить обед.
Из стены вылетали тарелочки и стаканы с едой и питьем и целое блюдо красивой – одна в одну – земляники. Потом Тэн вырастил из стены тележку и погрузил на нее еду.
Можно было бы уходить в большое помещение корабля, но похожая на мясорубку машина-анализатор все еще тихонько гудела, а карточку-шифр на производство хлеба или сухарей не выдавала. Тэн недовольно посмотрел на нее и покосился на доску управления.
На ней летучими росчерками метались разноцветные огоньки. Такой пестрой, мгновенно меняющейся россыпи огней и огоньков Юрий еще не видел. Они походили на быстро вращающийся детский калейдоскоп. Уследить за их фигурами и положениями было просто невозможно – виделись только росчерки и отдельные вспышки.
Видно, такое поведение приборной доски озадачило и Тэна.
– Ого, – удивился он, – я такого не видел! Вот это старается!
– Может, ей не под силу?
– Не знаю… Наверное, у твоего хлеба очень сложная формула. Причем, может быть, такая, которая еще никогда не встречалась нашим машинам. Вот они и разгадывают.
Прошло еще несколько минут, а гудение машины и мелькание огоньков не прекращались.
Тэн решил:
– Наши там, наверное, умирают от голода. Поехали. А результат машина сообщит и туда.
Земляника понравилась всем. Зет задумчиво, с легким упреком сказал:
– Ведь я говорил, что не нужно бояться такой красивой Голубой планеты. Я был уверен, что это замечательная планета.
Ему не успели ответить, потому что уже знакомый голос с металлическим оттенком произнес:
«В исследуемом материале обнаружены грибково-бактериальные образования…»
Квач подобрался, как перед лицом серьезной опасности, и, коротко взглянув на Зета, бросил:
– Как видишь, не все замечательно на твоей Голубой планете.
«…Предварительные анализы показывают их безвредность для живого организма высшего типа. Возможно, что данные грибково-бактериальные образования будут очень полезны высшим организмам. Однако требуется большая работа по разведению и выращиванию этих образований, так как ни в электронной памяти нашей Розовой планеты, ни в справочном материале, полученном от других цивилизаций, подобных грибково-бактериальных образований не значится. Принимайте решение! Принимайте решение!»
– Как видишь, Квач, на моей и Юркиной Голубой планете даже грибки и бактерии могут быть полезны. Так каково будет твое решение?
– Не знаю… – буркнул смущенный Квач. – Нужна ли эта возня… Еще неизвестно.
– Ну, вот потому, что неизвестно, – сказал Миро, – потому и интересно.
– А не будет ли это слишком сложно? – осторожно вмешался Тэн.
Они еще спорили, а Юрий молчал и думал. Просто удивительно: самый обыкновенный хлеб, оказывается, такое сложное химическое да еще грибково-бактериальное образование, что его даже и не разгадаешь сразу. Можно подумать, что на той планете, где был построен этот удивительный корабль, хлеба еще нет. Не изобрели и не научились выпекать. И даже в других цивилизациях, на других планетах, которые, может быть, еще похлеще, чем Розовая планета голубых космонавтов, оказывается, тоже нет хлеба!
Это было удивительно, как открытие!
Хлеб, самый обыкновенный хлеб теперь вызывал у Юрия настоящее и глубокое уважение. И ему даже стало немного стыдно, когда он вспомнил, как люди на его родной Земле иногда несерьезно относились к этому чуду, неизвестному на других планетах. Планетах, которые в других областях человеческих знаний обогнали землян.
«Как же не беречь и не любить хлеб – великое достижение землян!» – подумал Юрий и услышал резкий голос.
– Как знаете! – почему-то рассердился Квач. – Всегда получается так, что виноват я.
– Ни в чем ты не виноват, – возразил Зет. – Мы все решаем вместе. Но хлеб нужно сделать.
На том и порешили. Теперь Юрий верил, что на космическом корабле в глубинах Вселенной будет настоящий земной хлеб. Верил потому, что уже знал – чудодейственный центральный химический пост корабля действительно может сделать все на свете, потому что, как говорили ему еще в школе, химия – это и в самом деле главная волшебница окружающего.
Юрий хотел поделиться своими мыслями и прежде всего посмотрел на Шарика. Но Шарик, развалившись, спал прямо на полу. Его туго набитые бока тяжело вздымались.
Тэн бросил в рот горсть земляники и утвердил решение:
– Если хлеб будет в десять раз хуже земляники, все равно его нужно делать.
– Точно! – сказал Миро и попросил: – А нельзя, товарищи дежурные, подкинуть землянички?
– Объешься! – все еще сердито сказал Квач и сам потянулся за земляникой. И, прихватывая ягоды, рассмеялся: – Нет, ребята, я тоже «за». Тэн, тащи-ка землянику. И нужно начинать разгон. Будем готовить постели.
Глава двенадцатая. История голубых людей
На этот раз из пола и стен выросли уже не кровати-диваны, а, скорее, кресла-диваны – не очень просторные, но мягкие, будто обволакивающие тело. Миро быстро приладил к ним систему проводов, наушников и переносных пультов управления. Поглядывая на Шарика, он на секунду задумался и спросил Юрия:
– Как ты думаешь, по какой программе следует обучать Шарика?
Миро говорил так, словно Юрий всю свою жизнь жил с голубыми людьми и все знал на их розовом свете.
– Миро, ты не ошибся? – тревожно спросил Юрий, уже догадываясь, что кое-что из того странного, что происходит с собакой, он начинает понимать. – Ты уверен, что Шарика нужно обучать?
– Нет, конечно, не ошибся. Ведь когда мы подсоединили вам обоим обучающие аппараты, он не брыкался и во сне прослушал, а значит, и запомнил всю программу первоначального обучения языка.
– Это выходит… выходит, что Шарик знает ваш язык? Язык голубых людей? – Глаза у Юрия были широко открыты, а руки он прижал к груди.
– Что с тобой? – немного растерялся Миро. – Почему ты так удивляешься?
– Понимаешь, ведь Шарик собака…
– Ну и что?…
– Ну… ну, как бы это объяснить…
– Подожди. Давай прежде всего выясним, что такое собака. Рассказывай.
– Ну-у, собака… собака – это… Это друг человека. Животное такое. Говорить оно, конечно, не умеет, но кое-что понимает.
– Но если она не умеет говорить, то как же она может быть другом? – строго спросил Миро. – Ты ничего не путаешь?
– Да нет! Конечно же не путаю… Она действительно не умеет разговаривать. И все-таки собака – друг человека. Друг потому, что она постоянно живет вместе с человеком, помогает ему во всем. Например, она охраняет стада от волков. На собаках можно ездить, и… Да вообще много чего делает собака.
– Та-ак. А что именно делала эта собака? – Миро кивнул в сторону Шарика. – В чем выражалась ее дружба?
И тут Юрка окончательно растерялся.
В самом деле, почему Шарик считался его другом? Стада или отары он не охранял, потому что, кроме Шарика, никакой живности в семье Бойцовых не было. Ездить на Шарике никто не ездил. Охотиться никому не приходилось, да и сам Шарик вряд ли был приспособлен к охоте. Хотя по временам в нем и просыпалось нечто древнее, жестокое.
Словом, выходило так, что Шарик хоть и считался другом, но доказывать свою дружбу не доказывал. Нельзя же было всерьез считать заслугой Шарика его тявканье из своей конуры, когда кто-нибудь стучал в калитку. Скорее, он больше мешал людям своей показной бдительностью, чем помогал им.
Бойцов растерянно и сожалеюще посмотрел на безмятежно дрыхнущего Шарика, встретился с требовательным, ожидающим взглядом Миро и нерешительно кашлянул.
– Ну… это… Конечно, я не скажу… Но все-таки…
И тут он со всей очевидностью понял, что, несмотря на то что Шарик и в самом деле был не слишком полезен и без него семье Бойцовых не грозили никакие беды и невзгоды, он все-таки был настоящим другом. Почему так получилось – Юра еще не знал, но, перехватывая сердитый взгляд Миро, сам слегка рассердился.
– А что, ты разве считаешь, что друг может быть только тогда другом, когда он полезен? А если он просто… Просто такой, без которого скучно, с которым все делается легче и быстрее, которому веришь несмотря ни на что, который всегда и везде пойдет за тобой даже в самую страшную переделку и не упрекнет за это, – разве такой не может быть другом?
Миро перестал сердиться и задумался.
