Хранитель планеты - Александр Николаевич Житинский
Юрка сказал, что он проговорился про ПИНГВИНа Панасонику. Ну, тому фарцовщику, помните? Панасоник вначале не верил, а потом решил рискнуть. Мало ли, вдруг правда? Узнал от Родюшкина мой адрес и явился к маме под видом биолога.
Дальше ПИНГВИН жил у Панасоника, тот ему подсовывал, что под руку попадется. То счет из ресторана, то американский журнал. А сам в это время связывался с иностранцами. Он хотел обменять ПИНГВИНа на видеомагнитофон. ПИНГВИН-то Панасонику ни к чему.
Юрка Родюшкин Панасоника убеждал, что лучше не менять ПИНГВИНа, а попросить в центре чего-нибудь для фарцовки. Панасоник не верил, что пришлют. Тогда Юрка написал записку про телевизор в часах и сунул Глюку. Тот записку передал, и Юрка с Панасоником стали ждать результата.
Они же не знали, что Марцеллий на мою волну прилетит!
Короче, не дождались они ничего, и вечером Панасоник отнес ПИНГВИНа к одному японцу, представителю фирмы «Тошиба». Тот ему плейер за Глюка дал. «Видик» пожалел.
– В общем, у японца он теперь, – сказал Юрка.
Не успел я опомниться, как Тимошина так влепила ему по физиономии ладошкой, что даже у меня в ушах зазвенело!
– За что?… – заныл Юрка.
– Как зовут японца? – спросил я.
– Господин Мацуката, кажется…
– Кажется или точно? – я его опять встряхнул.
– Точно.
Я отпустил Родюшкина.
– Можешь идти. Если скажешь кому-нибудь, что видел меня… В общем, если пикнешь – испепелю!
– А ты умеешь? – испугался Родюшкин.
– Чего?
– Пепелить…
– А то нет! – Катька отвечает. – Мы уже двоих испепелили!
Юрка задрожал, как щенячий хвост, и сбежал из подъезда. Вот бы его испепелить!
Глава 10.
В трубе
Я возвратился в трубу, к Марцеллию. Но сперва позвонил маме на работу. Она ведь там с ума сходит, наверное. Первый раз я дома не ночевал. Не считая поездок в пионерский лагерь.
– Мама, это я, – говорю.
– Бабасечка! Господи! Ты где? Что с тобой? – а сама уже плачет.
– Я неподалеку, – говорю.
– Сейчас приду. Скажи только, где ты?
– Не надо, мама. Я выполняю миссию, – сказал я сурово.
– Какую?! Боже мой!
– Я храню планету, – отвечаю еще суровей.
– Ну храни ее, пожалуйста, дома. Ведь ты можешь дома жить? Никто не запрещает, я узнавала, все хранители дома живут, – запричитала мама.
Опять она обманывает… Зачем собственного сына обманывать, вот скажите? Нигде она этого не могла узнать, придумала на ходу, лишь бы я вернулся. Подрывает доверие.
– Нет, я вернусь, когда найду ПИНГВИНа, – отвечаю.
– Мы тебе купим другого! Дунин папа привезет!
– Мне другой не нужен. Не волнуйся: у меня все в порядке. Живу хорошо, – сказал я и сразу повесил трубку, потому что сил не было слышать, как мама рыдает.
Залез в трубу. Марцеллий читает книжку про дореволюционных подпольщиков.
– Интересные, – говорит, – факты вскрываются!
– Сейчас я еще интереснее расскажу, – отвечаю.
Уселись мы на ящики, и я поведал ему про Панасоника. Стыдно было – не передать! Представляете, в кои-то веки появилась возможность космического контакта! И все срывается! Из-за кого? Из-за фарцовщика!
В голове не укладывается.
– А что, у вас так принято? – осторожно поинтересовался Марцеллий.
– Что принято?
– Ну… воровать… Вещи выменивать у иностранцев… – говорит Марцеллий, но мягко, чтобы человечество не обидеть.
– Не принято, но делают, – отвечаю.
– В энциклопедии про это не написано.
– Еще бы! – говорю.
– Чего же ты нам не дал знать? Это важно для планеты, – упрекнул Марцеллий.
– Мы с этим боремся. Скоро искореним, – говорю. – Зачем вам знать лишнее?
Марцеллий обиделся.
– В жизни ничего лишнего не бывает, Бабася. Ты уж, пожалуйста, правду нам передавай…
– Как мне ее передавать? ПИНГВИН-то у японца!
Стали мы думать.
Сначала хотели, чтобы нам прислали нового ПИНГВИНа из Центра. Но с этим сложно. Все ПИНГВИНы на учете, по одному на планету. А тут получится два – у японца и у меня. И неизвестно, что станет передавать японский ПИНГВИН. Не информация будет, а каша.
Тут приползла по трубе Катька. Принесла с собою хлеба и яиц.
– Яйца вареные? – спрашиваю.
– Сырые. Не смогла сварить. Подозрительно, – отвечает.
– Эх, яичницу бы сейчас… – вздохнул я.
Марцеллий оживился.
– Давайте сделаю вам яичницу, – предложил он.
– В чем только?
– Сковородку могу дома стащить, – сказала Катя. – А где газ достать?
– Ничего, я без газа, – говорит Марцеллий.
Катька тут же исчезла, через десять минут возвращается с алюминиевой сковородкой. Из Катьки подпольщица бы получилась крутая! И даже масла кусочек принесла!
Марцеллий ставит сковородку на ящик, разбивает яйца – и туда!
Достает из кармана ту самую дудочку, что я у него в первый раз видел.
Нажимает какие-то кнопки на ней, потом свистит.
И сразу же вокруг сковородки образуется легкое сияние, а яйца с маслом начинают шипеть. Аромат в трубе возник очень приятный. Через минуту яичница изжарилась. Марцеллий дунул в трубочку – сиянье пропало.
Мы с Катькой на яичницу навалились. Прямо из сковороды.
– Как это делается? – спросил я, жуя.
– Очень просто. Это энергетический клапан, – показал Марцеллий дудочку. – Вроде бы как водопроводный кран. Набираешь программу, задаешь координаты, и энергия стекается куда нужно. Можно что-то подогреть, можно заморозить, а можно кусочек пространства перенести в другое место.
Он набрал на дудочке новую программу, свистнул, и над нашими головами на потолке трубы зажегся светящийся шарик. Почти как электрическая лампочка. В трубе светло стало.
– Классно, – говорит Катька.
От этого светящегося шара потеплело. Сидим мы втроем, нам уютно. Хотя, если вдуматься, картина дикая! В бетонной старой трубе сидят космический пришелец, Хранитель планеты и девчонка. Связистка с волей… Кстати, связистка рассказала, что выпытала у Родюшкина дополнительные сведения об этом японце, господине Мацуката. Оказывается, он представитель фирмы «Тошиба» на выставке, которая в Гавани. Средства вычислительной техники и связи.
– Завтра я к нему наведаюсь, – говорю. – Разговор есть.
– Ой, смотри! – говорит Катька. – Не отдаст он ПИНГВИНа так просто.
– Почему просто? Я его обратно на часики выменяю, – показал я подарок Марцеллия.
Марцеллий стал собираться в дорогу.
– У вас тут хорошо, а дома лучше, – говорит.
– А кто там вас ждет? – поинтересовалась Катя. – У вас есть близкие?
Марцеллий как расхохочется.
– У меня там все близкие, дальних нет, – говорит. – Мы все – одна семья. Вы тоже к этому придете, только не скоро.
– И если мозгов хватит, – добавляю я. – Знаем.
– А шарик будет гореть, когда вы улетите? – спросила Катька.
Марцеллий задумался, вздохнул, потом снова вынимает дудочку из кармана.
– Вот что, – говорит, –
