Сила шести - Лор Питтакус
— Идите! — приказывает она. Ее лицо напряжено, глаза цепко смотрят на воду.
Мы с Сэмом прыгаем с берега. Мои ноги вязнут в грязи почти по колени, и все же это лучше, чем плавать среди ночи при близкой к нулю температуре. Мы тащимся по дну, делая большие шаги и с трудом вытаскивая ноги из тяжелой грязи. Когда мы достигаем другого берега, начинает свой переход Шестая. Она крутит ладонями, когда идет мимо массивных, готовых обрушиться волн — волн, которые она сама сотворила. Она выбирается на берег и отпускает их. Волны рушатся вниз с глухим грохотом, словно кто-то взорвал под ними пушечное ядро. Вода вздымается, падает и вот уже снова спокойно течет как прежде.
— Изумительно, — говорит Сэм. — Ты прямо как Моисей.
— Пошли, нам надо добраться до леса, чтобы собака нас не увидела, — говорит она.
План срабатывает. Через считанные минуты на берег выскакивает собака и начинает ожесточенно нюхать землю. Она делает несколько кругов, а потом бежит, взяв след, оставленный Берни Косаром. Сэм, Шестая и я уходим в противоположном направлении, держась за линией деревьев, но так, чтобы было видно реку. Мы идем так быстро, как только позволяют ноги Сэма.
Первые несколько минут мы слышим, как перекликаются мужские голоса, потом они стихают в отдалении. Еще через десять минут мы слышим рокот вертолета. Мы останавливаемся и ждем, когда он появится. Мы видим его минуту спустя — яркое пятно высоко в небе в нескольких километрах от нас, в том направлении, куда улетел Берни Косар. Прожектор шарит по холмам, мечась из стороны в сторону.
— Ему уже пора вернуться, — говорю я.
— С ним все в порядке, Джон, — говорит Сэм. — Это же Берни Косар, самый живучий зверь, какого я только знаю.
— У него сломана лапа.
— Но два целых крыла, — подсчитала Шестая. — С ним все в порядке. Нам надо идти. Они скоро разберутся, если уже не разобрались. Нам надо их опережать. Чем дольше мы ждем, тем ближе они подберутся.
Я киваю. Она права. Нам надо идти дальше.
Через два километра река круто поворачивает вправо, обратно к шоссе и в сторону от холмов. Мы останавливаемся под низко нависшими ветвями высокого дерева.
— Что теперь? — спрашивает Сэм.
— Понятия не имею, — отвечаю я. Мы разворачиваемся и идем туда, откуда только что пришли. Вертолет теперь ближе, его прожектор по-прежнему обшаривает холмы.
— Нам надо уходить от реки, — говорю я.
— Да, — соглашается Шестая. — Он нас найдет, Джон. Я обещаю.
Где-то неподалеку в вышине деревьев мы слышим орлиный клекот. Слишком темно, чтобы мы его увидели, и, может быть, слишком темно, чтобы он увидел нас. Я не раздумываю и, пусть это даже нас выдаст, поднимаю ладони к небу, и на целых полсекунды включаю свой свет на полную яркость. Мы ждем, затаив дыхание и вытянув шеи. Потом я слышу собачье дыхание, и со стороны реки подбегает Берни Косар, снова обернувшийся биглем. Он запыхался, но возбужден, язык болтается, а хвост крутится с неимоверной скоростью. Я наклоняюсь и глажу его.
— Отличная работа, приятель! — говорю я, целуя его в макушку.
И тут происходит то, что кладет конец только начавшемуся торжеству.
Когда я стою, опустившись на колено, из-за холма позади нас вырывается вертолет и тут же выхватывает нас ярким лучом прожектора.
Я вскакиваю на ноги, и меня сразу ослепляет нестерпимый свет.
— Бежим! — кричит Шестая.
И мы бежим к ближайшему холму. Вертолет ныряет вниз и зависает прямо за нами так, что струи от его винтов бьют нам в спину и гнут деревья. Вся лесная подстилка мечется в воздухе, и я вынужден прикрывать рукой рот, чтобы дышать, и почти зажмурить глаза, чтобы уберечь их от поднявшейся густой пыли. Как скоро они вызовут ФБР?
— Стоять на месте! — рявкает мужской голос с вертолета. — Вы все арестованы.
Мы слышим крики. Полицейские, которые гонятся за нами, не дальше, чем в двухстах метрах.
Шестая прекращает бежать, что заставляет остановиться и нас с Сэмом.
— Мы попались! — кричит Сэм.
— Ладно, гады. Сейчас я вам устрою, — бормочет Шестая. Она бросает сумки, и у меня мелькает мысль, что она решила сделать меня и Сэма невидимыми. Мне не жаль сумок, но как быть с Ларцом? Она не может сделать невидимыми нас и его в придачу.
Ночное небо надвое рассекает яркая молния, и вслед ей грохочет гром.
— Джон! — кричит она, не оглядываясь.
— Я здесь.
— Займись копами. Не подпускай их ко мне.
Я сую Ларец Сэму, который стоит в растерянности рядом со мной.
— Жизнью за него отвечаешь, — говорю я ему. — И не высовывайся!
Я поворачиваюсь к Берни Косару и объясняю, что ему надо оставаться с Сэмом на случай, если мой план не сработает.
Я бегу вниз по склону холма, когда в небе сверкает еще одна молния, сопровождаемая раскатом грома — мрачным и угрожающим. «Удачи вам, ребята, — думаю я, прекрасно зная способности Шестой. — Она вам понадобится».
Я добираюсь до подножья и прячусь за дубом. Голоса приближаются, быстро двигаясь к двум снопам света от вертолетных прожекторов. Начинается дождь, холодный и тяжелый. Я гляжу вверх сквозь тяжелые капли и вижу, как оба вертолета борются со штормовой силы ветром. Они все еще умудряются удерживать лучи прожекторов на месте. Надолго их не хватит.
Мимо меня пробегают два полицейских и сразу за ними третий. Я силой мысли хватаю их прямо на бегу, когда они в пяти метрах от меня, и швыряю в толстый дуб. Их так сильно отбрасывает назад, что мне приходится увернуться. Двое от удара о дерево потеряли сознание и лежат неподвижно. Третий в недоумении поднимает голову и тянется за пистолетом. Я вырываю пистолет из кобуры раньше, чем он успел до нее дотронуться. Металл холодит ладонь. Я смотрю вверх на вертолеты, с силой швыряю пистолет, и он летит как пуля в тот, что ближе. В этот момент я вижу посреди бури мрачные черные глаза. Вскоре появляются очертания старого морщинистого лица. Того самого лица, которое я видел в Огайо, когда Шестая убила чудовище, разрушившее школу.
— Не двигаться! — слышу я позади себя. — Руки вверх!
Я оборачиваюсь к полицейскому. Оставшись без оружия, он нацелился мне прямо в грудь электрошокером.
— Так что, поднять руки или не двигаться? Я не могу сделать и то, и другое.
Он ставит шокер на взвод.
— Не умничай, парень, — говорит он.
Бьет молния, следом грохочет гром, и полицейский подпрыгивает от неожиданности. Он смотрит в направлении звука, и его глаза тревожно распахиваются. Это лицо в облаках — оно пробудилось.
Я вырываю у него шокер и сильно толкаю в грудь. Он пролетает метров десять и врезается в дерево. И тут я получаю сзади удар дубинкой по голове. Я падаю лицом в грязь, из глаз летят искры. Я быстро поворачиваюсь, вытягиваю руку и хватаю копа, пока он не успел снова меня ударить. Он стонет, а я изо всей силы бросаю его прямо вверх. Он кричит, пока не улетает достаточно высоко, и его крик заглушают стрекот вертолетных винтов и удары грома. Я чувствую боль в затылке и ощупываю его рукой. На руке оказывается кровь. Я ловлю полицейского за полтора метра до смерти. Я несколько секунд держу его в воздухе, а потом швыряю в дерево, и он теряет сознание.
Ночь сотрясает мощный взрыв, из-за которого прекращается неумолчный стрекот вертолетов. Прекращается ветер. Прекращается снег.
— Джон! — кричит Шестая с вершины холма. И по мольбе и отчаянию в ее голосе я догадываюсь, что должен делать.
На моих ладонях вспыхивает свет — такие же мощные и яркие лучи, как те, что только что погасли. Оба вертолета исковерканы, из них валит дым, и они падают. Не знаю, что лицо с ними сделало, но мы с Шестой должны спасти людей, находящихся на борту.
Вертолеты торпедами несутся к земле, но вот дальний из них дергается вверх. Шестая пытается его остановить. Не думаю, что ей это удастся. И я знаю, что не удастся и мне. Он слишком тяжелый. Я закрываю глаза. «Вспомни подвал в Атенсе и как ты сумел остановить летящую пулю, взяв под контроль все, что находилось в помещении». Это я и делаю, мысленно проникая в кокпит. Приборная панель. Оружие. Кресла. Три человека, сидящие в них. Я хватаю людей и, когда падающий вертолет начинает ломать деревья, выдергиваю их. Вертолет рушится на землю.
