Клайв Льюис - Плавание «Утреннего Путника»
Насытившись, Юстас развернулся, чтобы попытаться вылезти наверх из долины. Подъем он начал с прыжка и уже подпрыгнув, обнаружил, что летит. Он совершенно забыл о своих крыльях, и это было большой неожиданностью для него — первой приятной неожиданностью за долгое время. Он поднялся высоко в воздух и увидел под собой спящие в лунном свете горные вершины. Теперь он мог видеть и залив, похожий на серебряную плиту, и стоящего на якоре «Рассветного Путника», и костры, мерцающие в лесах неподалеку от песчаного берега. Скользя по воздуху, он устремился к ним вниз с большой высоты на едином дыхании.
Тем временем Люси спала очень крепко: ведь она в надежде услышать добрые вести, не ложилась до возвращения ушедших на поиски Юстаса. Поиски возглавлял Каспиан; все вернулись очень поздно, усталые. Новости были неутешительными. Они не нашли никаких следов Юстаса, но зато видели мертвого дракона в долине. Они старались не падать духом, и каждый уверял всех остальных, что вряд ли здесь еще водятся драконы, и что тот, который был мертв в три часа пополудни, именно тогда они его видели, едва ли стал бы убивать людей всего лишь за несколько часов до смерти.
— Если только он не съел это маленькое отродье и не помер от этого: им кто угодно отравится, — сказал Ринс. Но он пробормотал это себе под нос, и никто его не услышал.
Однако, позже ночью, Люси очень тихо разбудили. Она обнаружила, что вся компания собралась вместе и переговаривается шепотом.
— Что случилось? — спросила Люси.
— Мы все должны сохранять спокойствие, — говорил Каспиан. — Только что над верхушками деревьев пролетел дракон и приземлился на берегу. Да, боюсь, что он между нами и кораблем. А стрелы бесполезны против драконов, и они вовсе не боятся огня.
— С позволения Вашего Величества… — начал Рипичип.
— Нет, Рипичип, — очень твердо сказал Король, — ты не будешь рваться на поединок с ним. И если ты не пообещаешь мне повиноваться в этом, то я прикажу тебя связать. Мы должны просто выставить часовых и, как только рассветет, спуститься на берег и биться с ним. Я поведу вас. Справа от меня будет Король Эдмунд, слева — Лорд Дриниэн. Никаких других приготовлений не надо. Через пару часов будет светло. Пусть через час нам подадут еду и то, что осталось от вина. И пусть все делается бесшумно.
— Может, он улетит, — с надеждой сказала Люси.
— Если он улетит, будет только хуже, — ответил Эдмунд, — потому что тогда мы не будем знать, где он. Если в комнате есть оса, я предпочитаю видеть ее.
Остаток ночи прошел ужасно, и, когда подали еду, многие, хотя и знали, что поесть надо, обнаружили полное отсутствие аппетита. Казалось, время тянулось бесконечно, пока сумрак не начал рассеиваться, и не зачирикали птицы тут и там. Стало более холодно и влажно, чем ночью, и тогда Каспиан сказал: «Теперь пора, друзья».
Они поднялись, все с обнаженными мечами, и образовали тесную группу, в середине которой была Люси с Рипичипом на плече. Это было лучше, чем просто ожидание, и в эту минуту каждый с большим, чем обычно, вниманием относился к остальным. Через пару секунд они двинулись. Когда они подошли к опушке леса, стало светлее. И там, на песке, как гигантская ящерица или крокодил, или змея с лапами, лежал дракон, огромный, ужасный, горбатый.
Однако, увидев их, он, вместо того, чтобы подняться и извергать пламя и дым, стал отступать, можно даже сказать, заковылял назад, на мелководье залива.
— Чего он так качает головой? — спросил Эдмунд.
— А теперь он кивает нам, — сказал Каспиан.
— И что-то выходит из его глаз, — добавил Дриниэн.
— Ой, ну неужели вы не видите, — воскликнула Люси. — Он плачет. Это слезы.
— Я бы не стал доверять этому, мэм, — сказал Дриниэн. — Именно так и поступают крокодилы, если хотят застигнуть кого-нибудь врасплох.
— Он покачал головой, когда Вы сказали это, — заметил Эдмунд. — Как будто хочет сказать «нет». Смотрите, вон он опять отходит.
— Ты думаешь, он понимает, о чем мы говорим? — спросила Люси.
Дракон отчаянно закивал головой.
Рипичип соскользнул с плеча Люси и выступил вперед.
— Дракон кивнул.
— Вы можете говорить?
Дракон покачал головой.
— Тогда, — сказал Рипичип, — бесполезно спрашивать Вас, что Вам здесь надо. Но если Вы готовы поклясться в дружбе с нами, поднимите над головой левую переднюю лапу. Дракон сделал это, но неуклюже, так как лапа болела и распухла из-за золотого браслета.
— Ой, смотрите, — воскликнула Люси. — У него что-то не в порядке с лапой. Бедняжка, — видимо, поэтому он и плачет. Может, он пришел к нам, чтобы мы его вылечили, как в истории про Андроклов и льва.
— Будь осторожна, Люси, — сказал Каспиан. — Это очень умный дракон, но он может лгать.
Однако Люси уже выбежала вперед, за ней Рипичип, так быстро, как только несли его короткие лапки, и тогда, конечно, пришлось подойти к дракону и мальчикам с Дриниэном.
— Покажи мне свою лапу, — сказала Люси. — Может быть, я смогу вылечить ее.
Дракон, который когда-то был Юстасом, с радостью протянул свою больную лапу, памятуя, как бальзам Люси излечил его от морской болезни еще до того, как он превратился в дракона. Однако, он был разочарован. Волшебная жидкость уменьшила припухлость и немного смягчила боль, но она не могла растворить золото.
Теперь все столпились вокруг посмотреть на лечение. Вдруг Каспиан воскликнул:
— Глядите!
Он пристально посмотрел на браслет.
7. КАК ЗАКОНЧИЛОСЬ ЭТО ПРИКЛЮЧЕНИЕ
— На что глядеть? — спросил Эдмунд.
— Посмотрите на рисунок на золоте, — сказал Каспиан.
— Маленький молоточек с алмазной звездой над ним, — произнес Дриниэн.
— Но я же видел это где-то раньше.
— Видел! — воскликнул Каспиан. — Ну, конечно же, видел. Это герб одного из великих родов Нарнии. Это браслет Лорда Октазиэна.
— Негодяй, — обратился Рипичип к дракону, — не сожрал ли ты Нарнианского лорда?
Но дракон отчаянно замотал головой.
— Или, может быть, — предположила Люси, — это и есть сам Лорд Октазиэн, превратившийся в дракона — понимаете, заколдованный.
— Ни то, ни другое совершенно необязательно, — заявил Эдмунд. — Все драконы собирают золото. Но, я думаю, мы можем быть уверены в том, что дальше этого острова Октазиэн не добрался.
— Ты не Лорд Октазиэн? — спросила Люси дракона и затем, когда он печально помотал головой, добавила:
— Ты случайно не кто-нибудь заколдованный — я имею ввиду, какой-нибудь человек?
Дракон яростно закивал.
И тогда кто-то спросил — потом люди спорили, кто это сказал первым — Люси или Эдмунд:
— Ты — ты случайно не Юстас?
И Юстас закивал своей ужасной драконьей головой и стал бить хвостом по воде. Все отскочили назад (некоторые из матросов с восклицаниями, которые я не стану повторять здесь), чтобы уберечься от огромных кипящих слез, которые полились из его глаз.
Люси очень старалась утешить его и даже набралась смелости поцеловать чешуйчатую морду, и все вокруг говорили: «Вот не повезло бедняге», а некоторые уверяли Юстаса, что будут поддерживать его, и многие сказали, что наверняка должен быть какой-то способ расколдовать его, и что через пару дней они приведут его в полный порядок. И, конечно же, все очень хотели услышать его рассказ, но он не мог говорить. Несколько раз в последующие дни он пытался написать свой рассказ на песке, но ему никак не удавалось это сделать. Во-первых, Юстас, никогда не читавший правильных книжек, понятия не имел, как правильно описать свои приключения, и, кроме того, мышцы и нервные окончания лап дракона, которые ему приходилось использовать, никогда не учились писать, и уж конечно, в любом случае не были приспособлены для этого. В результате он не мог и близко-то подобраться к концу своего рассказа прежде, чем накатывал прилив и смывал все ранее написанное, за исключением тех мест, на которые он уже сам наступил лапами или которые случайно смахнул хвостом. И все, что можно было увидеть, выглядело примерно так: (многоточие обозначает места, которые он растоптал)
Я ОПШЕЛ СПА… КАНА ОРКОНА Я ИМЕЮ В ВИДУ ПЕЩЕРУ ДРАНКОНА ТАК КАК ОНБЫЛ МЕРТВ И ОЖД ТАКОЙ СИЛЪ… ПРОСНУЛСЯ И ЗАК… НЕ… СНЯТЪ ССС МОЙ РУКИ О ПРОКЛЯТЪЕ…
Всем, однако, было ясно, что характер Юстаса, после того, как он стал драконом, значительно улучшился. Он стремился помочь. Он облетел остров и выяснил, что он весь в горах и живут там только горные козлы и стада диких свиней. Юстас притащил много свиных туш в качестве провизии для корабля. Он оказался гуманным охотником, потому что мог мгновенно прикончить зверя одним ударом своего хвоста так, что тот и не знал, да, думаю, и до сих пор не знает, что его убили. Несколько туш он, естественно, съедал сам, но всегда в одиночестве, так как теперь, когда он стал драконом, он предпочитал сырую пищу и не мог вынести, чтобы все остальные видели его за грязной трапезой. Однажды, летя медленно и устало, но с большой гордостью, он приволок в лагерь высокую сосну, которую вырвал вместе с корнями в отдаленной долине, чтобы можно было сделать главную мачту для корабля. А по вечерам, если становилось прохладно, как иногда бывает после сильных дождей, он был чрезвычайно удобен: вся компания шла к нему, рассаживалась вокруг, прижавшись спиной к горячим бокам, таким образом, быстро согревалась и высыхала. Кроме того, одно дуновение его пламенного дыхания разжигало самый упрямый костер. Иногда он поднимался в воздух с несколькими избранными на спине, и они могли увидеть проносящиеся под ними зеленые склоны, каменистые вершины, узкие долины, похожие на трещины, и далеко за морем, на востоке, темно-синее пятно на голубом горизонте, которое могло быть сушей.
