Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Принц-полукровка (человечий перевод)
Гарри живо представил огромного жирного паука, который молчаливо плетет свою сеть и периодически дергает за ниточки, чтобы подтащить поближе большую сочную муху.
– Я рассказал все это, – продолжал Думбльдор, – не для того, чтобы настроить тебя против Горация – видимо, теперь его следует называть профессор Дивангард – но чтобы ты был настороже. Он, без сомнения, попытается включить тебя в свою коллекцию в качестве самой главной драгоценности: подумайте, сам Мальчик, который остался жив… или, как тебя нынче величают, Избранный.
Гарри пробрал озноб, причем совсем не из-за тумана. Он вспомнил слова, услышанные несколько недель назад; пророчество, наполненное для него особым, ужасным звучанием:
Выжить в битве суждено лишь одному…
Думбльдор остановился напротив церкви, мимо которой они проходили раньше.
– Пожалуй, достаточно. Будь любезен, возьми меня за руку.
На сей раз Гарри был морально готов к аппарированию, и тем не менее оно не доставило ему никакого удовольствия. Когда прекратилось давление, и он снова смог дышать, то обнаружил, что они с Думбльдором стоят на деревенской улице недалеко от одного из двух самых дорогих его сердцу мест: Пристанища. На душе, несмотря на тоску, сразу стало легче. Там Рон… миссис Уэсли… и все ее потрясающие вкусности…
– Если не возражаешь, Гарри, – сказал Думбльдор, когда они входили в калитку, – то, прежде чем мы расстанемся, я бы хотел с тобой кое о чем поговорить. Наедине. Может, зайдем сюда?
Думбльдор указал на ветхий сарайчик, в котором Уэсли хранили метлы. Гарри, слегка удивленный, вслед за Думбльдором прошел в скрипучую дверь. По размерам сарайчик был чуть меньше буфета. Думбльдор засветил волшебную палочку и улыбнулся Гарри.
– Надеюсь, ты не обидишься, что я затрагиваю эту тему, но я очень доволен – даже горд – тем, как ты хорошо держишься после трагедии в министерстве. Уверен, что и Сириус очень бы тобой гордился.
Гарри сглотнул и, казалось, лишился дара речи. Он не мог об этом говорить. Ему было очень больно, когда дядя Вернон сказал: «Его крестный умер?», и еще больней, когда о Сириусе походя вспомнил Дивангард.
– Судьба обошлась с вами жестоко, – мягко проговорил Думбльдор, – не позволив лучше узнать друг друга. Ваши отношения обещали быть долгими и счастливыми.
Гарри кивнул, упорно глядя на паука, который полз по шляпе Думбльдора. Было ясно, что Думбльдор все понимает. И наверняка догадывается, что, пока не пришло письмо, Гарри много дней пролежал на кровати, отказываясь от еды и бессмысленно глядя на туман за окном, и что в душе у него царила та леденящая пустота, которую он привык связывать с дементорами.
– Трудно, – выговорил наконец Гарри, очень-очень тихо, – представить, что он никогда мне больше не напишет.
Глаза вдруг нестерпимо защипало. Гарри заморгал. Он стеснялся своего признания, но все то недолгое время, пока у него был крестный отец, его грело сознание, что на свете есть человек, которому он, Гарри, дорог почти так же, как собственным родителям… а теперь от совиной почты больше не будет никакой радости…
– Сириус дал тебе много такого, чего ты не знал раньше, – ласково сказал Думбльдор. – Конечно, потеря невосполнимая…
– Но пока я сидел у Дурслеев, – перебил Гарри чуть окрепшим голосом, – то понял, что нельзя просто запереться от всех и… сломаться. Сириус бы этого не хотел, правда? И вообще, жизнь такая короткая… вот мадам Боунс, Эммелина Ванс… следующим могу стать я. Но даже если так, – воинственно продолжил он, глядя прямо в голубые глаза Думбльдора, лучившиеся в свете волшебной палочки, – я постараюсь забрать с собой как можно больше Упивающихся Смертью и Вольдеморта заодно.
– Истинный сын своих родителей и крестник Сириуса! – Думбльдор одобрительно похлопал Гарри по спине. – Я бы снял перед тобой шляпу… если б не боялся засыпать тебя пауками.
– А сейчас, Гарри, перейдем к более насущной теме… Как я понял, последние две недели ты следил за публикациями в «Прорицательской»?
– Да, – ответил Гарри, и его сердце забилось быстрее.
– Тогда ты, вероятно, обратил внимание на утечки, а точнее даже, выбросы информации, касающейся событий в Зале пророчеств?
– Да, – снова сказал Гарри. – Теперь уже все знают, что я…
– Нет, не знают, – возразил Думбльдор. – В мире есть только два человека, которым известно, что гласит пророчество, и оба они стоят сейчас в довольно-таки вонючем, засиженном пауками сарае. Но многие, действительно, догадались, что Упивающиеся Смертью по приказу лорда Вольдеморта пытались выкрасть пророчество и что оно касается именно тебя.
– Далее. Скажи, я прав: ты никому не говорил о том, что знаешь содержание пророчества?
– Не говорил, – подтвердил Гарри.
– Чрезвычайно мудрое решение, – похвалил Думбльдор. – Впрочем, я считаю, что для своих друзей, мистера Рона Уэсли и мисс Гермионы Грэнжер, ты можешь сделать исключение. Да-да, – закивал он в ответ на удивление Гарри, – думаю, им надо знать. Несправедливо скрывать от них столь важные обстоятельства.
– Я не хотел…
– Тревожить и пугать их? – Думбльдор проницательно посмотрел на Гарри поверх своих необычных очков. – Или признаваться, что ты и сам встревожен и напуган? Твои друзья нужны тебе, Гарри. Как ты совершенно справедливо сказал, Сириус не хотел бы, чтобы ты отгораживался от мира.
Гарри молчал, но Думбльдор, видимо, не ждал ответа и продолжил:
– Есть еще и другой, впрочем, связанный с первым, вопрос. Я считаю, что в этом году ты должен заниматься со мной индивидуально.
– Я – с вами? – изумился Гарри.
– Да. Похоже, мне пора принять более активное участие в твоем образовании.
– А чему вы хотите меня учить, сэр?
– Так, тому-сему, – беспечно ответил Думбльдор.
Гарри надеялся услышать какие-то разъяснения, но Думбльдор молчал, и тогда Гарри спросил о другом, что его тоже беспокоило:
– Если я буду заниматься с вами, то мне больше не надо брать уроки окклуменции у Злея?
– Профессора Злея, Гарри… нет, не надо.
– Отлично, – облегченно вздохнул Гарри, – потому что это было такое…
Он вовремя осекся. – Думаю, тут вполне уместно слово «фиаско», – кивнул Думбльдор.
Гарри рассмеялся.
– Значит, теперь мы с профессором Злеем будем видеться очень редко! Потому что, если только я не получил за С.О.В.У. «Великолепно» – а я знаю, что не получил – зельеделие мне не грозит.
– Сов после доставки считают, – строго промолвил Думбльдор. – А она, коль скоро мы об этом заговорили, состоится уже сегодня, только позже. А теперь, Гарри, прежде чем расстаться, обсудим еще две важные вещи.
– Во-первых, прошу тебя с этого момента всегда иметь при себе плащ-невидимку. Даже в «Хогварце». На всякий случай, понимаешь?
Гарри кивнул.
– И второе. На то время, пока ты в Пристанище, его обеспечили наилучшей защитой, которую только способно предоставить министерство магии. Это связано с некоторыми неудобствами для Молли и Артура – например, вся их почта просматривается. Они нисколько не возражают, потому что прежде всего пекутся о твоей безопасности. Но с твоей стороны было бы черной неблагодарностью рисковать жизнью, находясь на их попечении.
– Я понял, – быстро ответил Гарри.
– Вот и прекрасно, – сказал Думбльдор, толкнул дверь сарайчика и вышел во двор. – Вижу, на кухне горит свет. Дадим наконец Молли возможность посокрушаться о том, как ты похудел.
Глава 5
ИЗБЫТОК ХЛОРКИ
Гарри и Думбльдор подошли к задней двери Пристанища. Рядом, как всегда, валялись старые резиновые сапоги и ржавые котлы; из курятника неподалеку доносилось сонное квохтанье. Думбльдор постучал три раза, и в кухонном окне сейчас же промелькнул чей-то силуэт.
– Кто здесь? – сказал нервный голос, и Гарри узнал миссис Уэсли. – Отзовитесь!
– Это я, Думбльдор. Мы с Гарри.
Дверь распахнулась. На пороге в старом зеленом халате стояла мама Рона, маленькая и кругленькая.
– Гарри, милый! Альбус, как же вы меня напугали, вы ведь говорили, что не появитесь раньше утра!
– Нам повезло, – сказал Думбльдор, пропуская Гарри вперед, – Дивангард оказался сговорчивей, чем я думал. Из-за Гарри, разумеется. А, Нимфадора! Привет.
Гарри огляделся: действительно, несмотря на поздний час, миссис Уэсли была в кухне не одна. За столом, обнимая ладонями большую кружку, сидела молодая ведьма с бледным лицом в форме сердечка и мышино-бурыми волосами.
– Добрый вечер, профессор, – поздоровалась она. – Салют, Гарри.
– Привет, Бомс.
Бомс казалась уставшей, даже больной, а ее улыбка – натянутой. Без привычных розовых, цвета жевательной резинки, волос она выглядела какой-то полинявшей.
– Я, пожалуй, пойду, – заторопилась она, встала и накинула на плечи плащ. – Молли, спасибо за чай и сочувствие.
