Крессида Коуэлл - Как стать пиратом
Отбросы оказались велики ростом, имели пышные рыжие шевелюры, были наряжены в шикарное платье и увешаны золотыми побрякушками. И все-таки их нельзя было назвать красавцами. У многих лица были изуродованы шрамами. Кое у кого недоставало носа или уха.
Почти у всех зубы были подпилены в виде острых треугольничков, как у акул. Даже самые приличные на вид были украшены темно-красными татуировками. Говорят, они делали их кровью врагов. Разговаривали они на самом трудном из викинговеских наречий — отбросовском. По звучанию оно напоминало собачий лай.
Пока Хулиганы восхищались найденным сокровищем и гордились собой, Отбросы бесшумно перелезли через борт и подкрались к ним сзади. Беззубик, разумеется, учуял Отбросов. Дракончик понял что они лезут на корабль, и колотился как безумный внутри своей бочки, вопя во все горло:
— О'О-ОТБРОСЫ НА Б'БО-БОРТУ! БЕГИТЕ! СПАСАЙСЯ КТО М'МО-МОЖЕТ, Г'ГЛУ-ГЛУПЫЕ Ч'ЧЕ-ЧЕЛОВЕЧИШКИ!!!
Но никто его, естественно, не услышал.
Короче, дела у Хулиганов шли всё хуже и хуже. Отбросы Общества — они, как и Черепушики, из тех, с кем лучше не встречаться на своем жизненном пути, не говоря уже о том, чтобы столкнуться с ОБОИМИ в одно и то же утро на ограниченном пятачке пространства.
Иккинг сначала не понял, что это Отбросы Общества. Но сообразил, что пришла Большая Беда.
Он глянул на страшную рожу великана, который держал за горло Стоика Обширного, и сердце в его груди затрепыхалось, как рыбешка на песке. Завитые рога металлического шлема великана поднимались вверх фута на три. Великан открыл рот, и оттуда вырвалось рычание, совсем как у бешеного пса.
Целую минуту никто не произносил ни слова. Никто не осмелился шелохнуться. Не слышалось ни звука, если не считать песьего рычания Отброса, державшего Стоика… и бульканья черносмородинового вина в горле у Элвина, Бедного, Но Честного Крестьянина.
Ибо возле Элвинового горла не было ножа.
Он спокойно допил последние капли изысканного вина и осторожно опустил чашу.
— Мне кажется, наше путешествие окончилось несколько… неожиданно, — проговорил Элвин со всегдашней очаровательной улыбкой. — Я ОЧЕНЬ люблю сюрпризы, не правда ли, многоуважаемый Стоик?
Стоик прохрипел что-то нечленораздельное.
— Сюрпризы — это очень весело, — продолжал Элвин. — И, однако, я с прискорбием вынужден сообщить, что День Славы для Племени Хулиганов… это… как бы сказать… откладывается. Видите ли, мне кажется, что я достоин большего, нежели жалких десяти процентов. А на случай, если вы со мной не согласитесь, я привел с собой кое-кого из своих родственников, чтобы… гм… уговорить вас поделиться.
Стоик снова захрипел.
Элвин пролаял Винторогому несколько слов на отбросовском языке, и Винторогий загавкал в ответ.
— Пора признаться, что я прибег к маленькому невинному обману. — Элвин снова заговорил по-человечески. — На самом деле меня зовут не Элвин, Бедный, Но Честный Крестьянин. Мое настоящее имя — Его Величайшая Смертоубийственность Элвин Вероломный, Наиверховнейший Вождь Племени Отбросов Общества. Трудно сказать почему, но мне кажется, что если бы я сообщил вам об этом с самого начала, вы бы не оказали мне столь радушного приема.
— ОТБРОСЫ ОБЩЕСТВА?! — ахнули Лохматые Хулиганы.
Элвин рассмеялся.
— Совершенно верно, — подтвердил он. — Отбросы Общества. Мы, Отбросы, не всегда бегаем на четвереньках, завернувшись в звериные шкуры. Даже мы со временем совершенствуемся. — Он подошел к Стоику и осторожно взял у него из рук Штормосаблю.
— Кажется, она МОЯ, — заявил Элвин.
Потом он отвинтил от правой руки железный крюк — Иккинг уже видел однажды, как он это делает, — на его место прикрепил «мечедержатель» и осторожно ввинтил Штормосаблю. Ввинтил очень туго, чтобы держалась насмерть. И при этом без умолку болтал.
— Видишь ли, Стоик, — вещал Элвин Вероломный. — Мы, Варвары, столкнулись с неожиданной угрозой. Нам приходится бороться с расползающимися во все стороны щупальцами Цивилизации. Для этого мы должны быть СВИРЕПЫМИ и ЖЕСТОКИМИ, как тигры. А ТЫ, Стоик, РАЗМАЗНЯ!
— НЕПРАВДА! — обиделся Стоик.
— Чернобород Оголтелый перевернулся бы в rpoбy, если бы увидел тебя, — укоризненно покачал головой Элвин. — Вы, Хулиганы, выродились в горстку жалких ДИЛЕТАНТОВ. Много шума, много криков, а настоящей свирепости — как не бывало. Ну, уж я-то постарался держать моих Отбросов в хорошей форме. Внешне мы и вправду переняли кое-какие Цивилизованные манеры. Например, носим приличную одежду… но внутри мы закалились и стали такими Отбросами, каких еще свет не видывал! Мы — НАСТОЯЩИЕ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ ПИРАТЫ, жестокие, бессердечные и кровожадные. Мы даже торгуем рабами… — Элвин замолк на мгновение, чтобы набрать в грудь побольше воздуха.
— Кстати, о работорговле, — продолжил он. — Бросьте последний взгляд на свой милый зеленый островок. — Он показал на гостеприимные обрывы острова Олух. — Все вы, Хулиганы, познакомитесь с искусством работорговли, правда, в роли РАБОВ.
Хулиганы застонали. Для гордых викингов нет судьбы хуже, чем попасть в рабство.
— Я уверен, что из вас выйдут отличные рабы, — добросердечно добавил Элвин. — Потому что вы сильные и, сказать откровенно, не блещете умом. Я не люблю угрожать, но тот из вас, кто станет оспаривать мое решение, вскоре раскается в своих словах.
Из толпы вышел рослый Отброс без носа. Он развернул затянутый вокруг пояса страшный черный кнут с рукояткой в виде змеи.
Элвин хлопнул в ладоши, и Отбросы принялись грузить стонущих Хулиганов на палубу «Громобоя».
— Да, все вы станете рабами, — очаровательно улыбнулся Элвин. — Кроме тебя, Стоик.
Винторогий выпустил Стоика, и тот с гордым видом шагнул вперед.
— Вождям и их наследникам мы оказываем знаки величайшего почтения, — продолжал Элвин, и в его голосе послышалась легкая угроза. — Мы их СЪЕДАЕМ.
— Но это же КАННИБАЛИЗМ! — возмутился Стоик Обширный.
— Знаю, — вздохнул Элвин, — Боюсь показаться старомодным, но я, если откажусь от этого древнего обычая, сильно УПАДУ в глазах Племени.
— Но… но… но… но… — лепетал Стоик.
— Что бы ты ни говорил, я не передумаю, — мягко возразил Элвин. — Понимаешь ли, обед никогда не желает быть съеденным. Вот ты, например, Стоик, ешь СВИНИНУ, правда?
— Гм, да-а-а, — признался Стоик.
— Вот в том-то и дело! — радостно воскликнул Элвин. — Ни одна свинья ДОБРОВОЛЬНО не ляжет к тебе на тарелку. Кстати, о добровольцах… — Какая-то мысль, видно, сильно восхитила Элвина, и он весело захихикал. — Я вроде бы только что сказал, что честь быть съеденным заслужит не только один Стоик, но и его наследники. На эту тему, помнится, недавно шел жаркий спор. Вопрос вот в чём, — продолжал Элвин, изо всех сил стараясь сохранить серьезное лицо. — КОГО считать Наследником Стоика Обширного? Дорогой Наследник, поднимите, пожалуйста, руку.
Как ни странно, Сопляк тут же спрятал руки за спину.
Он постарался укрыться за широкой спиной Песьедуха Тугодума и внимательнейшим образом принялся разглядывать свои окованные бронзой (чтобы лягаться побольнее) сандалии, как будто не расслышал вопроса.
Иккинг вздохнул.
Он влез на скамейку, чтобы все его видели.
— Я, — громко сказал Иккинг Кровожадный Карасик III. — Я — наследник Стоика Обширного.
Губы Стоика расползлись в гордой улыбке.
Отбросы Общества принялись удивленно шептаться. Иккинг, конечно, не понимал отбросовского языка, но догадался о смысле их слов:
— Неужели этот тощий недомерок и есть Наследный Принц Лохматых Хулиганов???
Два могучих Отброса подняли Иккинга со скамейки и поставили рядом со Стоиком Обширным.
Элвин взмахнул Штормосаблей. Меч стал продолжением его руки, подобно тому, как рог нарвала — продолжение его носа.
— Как будто всегда здесь был, правда? — похвастался Элвин.
На узоре из молний заиграли солнечные лучи. Элвин легонько коснулся лезвия пальцем, и на палубу тотчас же капнула кровь.
— Острый что надо. Дело и секунды не займет, — пообещал Элвин Вероломный и шагнул к Иккингу.
15. БОЙ НА БОРТУ «ТРИНАДЦАТИ СЧАСТЛИВЧИКОВ»
Элвин надвигался на Иккинга, подняв над головой Штормосаблю.
Иккинг закрыл глаза и стал ждать.
В этот миг Беззубик наконец сумел опрокинуть бочку, под которой его заперли.
Он уже добрых пять минут метался из стороны в сторону, изо всех сил ударяясь о стенки. Потом дракончик хороше-е-енько поднату-у-у-ужился… и бочка опрокинулась. Она быстро покатилась по палубе, и Беззубик в ней крутился и крутился, вертелся и вертелся. Бочка подбила Элвина Вероломного под колени… и тот рухнул наземь как подкошенный.
Элвин Вероломный издал удивленное «о-о-ox!», Отбросы Общества на миг отвлеклись от транспортировки связанных по рукам и ногам Хулиганов на борт «Громобоя»… и этот миг оказался решающим. Стоик развернулся и уложил Винторогого старым добрым апперкотом в челюсть.
