Джорджия Бинг - Молли Мун и волшебная книга гипноза
Молли пролистала раздел под названием «Упражнение с зеркалом». И действительно, там нашелся параграф «Загипнотизируйте себя».
«Представьте себя в том облике, какой вы хотели бы иметь, — советовала книга. — Например, если вам хочется стать добрее, или смелее, вообразите себя таким, и тогда в зеркале вы увидите свое измененное отражение».
Молли озадаченно оторвалась от книги. Она никогда не воображала себя панком, однако в зеркале предстала именно такой! Как будто она подсознательно хотела стать панком и с помощью гипноза увидела свою истинную индивидуальность. Кто такие панки? Она всегда считала их людьми непокорными, бунтовщиками. А Молли очень хотелось взбунтоваться. Видимо, подсознание шло на один шаг впереди нее и теперь продемонстрировало, кем она в глубине души хотела бы стать.
Молли спрятала книгу под матрац, села и задумалась — какие еще скрытые черты своего характера она могла бы извлечь на белый свет с помощью гипноза? Потом, все еще размышляя, девочка взяла карандаш и принялась ковырять дырку в куске мыла. Выдернула шнурок из бахромы на покрывале и просунула его в дырку. Получился самодельный маятник. Правда, не очень хороший, но на первое время сойдет. Хоть Молли и устала, соблазн испробовать маятник на Эдне, пока остальные не вернулись, был слишком велик. Молли накинула халат и спустилась по лестнице.
По дороге она прошла мимо Петульки, и та весело затрусила за девочкой. Миновав крутую лестницу, Молли очутилась на шахматных каменных плитках вестибюля. Тут Молли опять услышала музыку — она доносилась из телевизорной. К удивлению девочки, оттуда же слышался хриплый голос Гизелы. Та пела. Наверное, ей удалось каким-то образом увильнуть от субботней прогулки.
Молли на цыпочках прошла по коридору и тихонько заглянула в гостиную. Гизела была облачена в кошачий костюм, приготовленный специально к конкурсу талантов, — белый свитер, белые колготки, белые чечеточные туфли и белые пушистые ушки на ленте. В руке она держала белый хвост и, помахивая им, танцевала и пела.
«Простите за то, что гоняю я пташек,Простите за то, что ловлю я мышей.Люблю воровать молоко я из чашек…А все потому, что я — киска! Окей!Мяу-мяу!»
Гизела отплясывала чечетку, широко распахнув глаза и хлопая ресницами. Вид у нее был наиглупейший. Молли смотрела на нее и ужасно жалела, что у нее нет фотоаппарата. Потом ей пришла в голову другая мысль. Когда Гизела отвешивала поклон воображаемой публике, Молли вздохнула поглубже и вошла.
— А, Дрема, это ты… и с тобой эта вонючая псина. Надеюсь, тебе не стало лучше? — пробурчала Гизела. Петулька ответила рычанием.
— Да, мне лучше, спасибо, — ответила Молли и достала из кармана самодельный маятник. Она села перед Гизелой и принялась покачивать маятником, как будто играла с ним от нечего делать.
— Это еще чо такое? — поморщилась Гизела. — Тебе чо, приходится повсюду таскать с собой мыло, потому что у тебя от рук воняет?
Молли молча подняла маятник к лицу и принялась ритмично покачивать им из стороны в сторону.
— Ты чо делаешь?
— Ничего, просто рас-слаб-ляюсь, — ответила Молли.
— Не ври, — огрызнулась Гизела. — Ты хочешь меня загипнотизировать. Такие дуры, как ты, всегда считают, что гипноз бывает по-настоящему.
Молли перестала раскачивать мыло.
— Ничего подобного, — быстро возразила она.
— Ты же круглая дура, — осклабилась Гизела, и Молли поняла, что с Гизелой нельзя действовать столь прямолинейно. Предыдущий успех вселил в нее излишнюю самоуверенность. Теперь Гизела начеку, и загипнотизировать ее будет гораздо труднее.
— Я и не думала тебя гипнотизировать. Это не маятник, а… а просто мыло на веревочке, чтобы не потерять его в ванне.
— Надеюсь, ты не собираешься принимать ванну, — язвительно проговорила Гизела, перематывая кассету. — Гадкинс будет недовольна, узнав, что ты нарушаешь ее наказание. Даже если ты с головы до ног испачкалась в рвоте, такой и оставайся. Тебе запрещено принимать ванну еще четыре недели.
— Да, я знаю, — подтвердила Молли. — Просто я готовлюсь заранее.
Гизела с отвращением взглянула на Молли.
— Редкостная дура, — произнесла она. Потом, глядя, как Молли выходит из комнаты, бросила ей вслед: — Кстати, слышала новость?
— Какую новость?
— Рокки нашел себе семью.
Молли показалось, будто ее с головы до ног окатили холодной водой. Еле шевеля губами, она пролепетала:
— К… когда?
Гизела злобно ухмыльнулась.
— Эти американцы, что приезжали вчера. Как ни странно, он им понравился. Чокнутые придурки. В общем, вчера вечером он уехал. Даже попрощаться к тебе не зашел, правда? А знаешь, почему? Он сказал мне, что хочет от тебя сбежать. Сказал, он сыт тобой по горло. Просил передать, что черкнет пару строк.
— Ты шутишь… выдумываешь… — выдавила из себя Молли.
— Ничуть я не шучу, хотя и нахожу это очень забавным, — холодно отрезала Гизела.
Молли впилась глазами в ее злое лицо.
— Врунья, — крикнула она и выскочила из комнаты. В душе у нее бушевала буря…
Рокки уехал?! Сама мысль об этом вселяла ужас. Молли не могла в это поверить. Потерять Рокки — это все равно что потерять руку, или ногу, или всю семью сразу, потому что Рокки был для нее единственной семьей, какую она знала. Гизела, должно быть, врет. Рокки ни за что бы не уехал, не посоветовавшись с Молли. И вообще, он бы не уехал, если бы ее не усыновили вместе с ним. Таков был их давний уговор. Если они уедут, то только вместе! Гизела просто придумала новый, жестокий способ ее изводить.
Но в душе девочки клубилось страшное подозрение — а вдруг Гизела не врет? Выбегая из комнаты и летя вверх по лестнице, Молли не чуяла под собой ног от леденящего страха. Ладони покрылись липким потом, хотя ее с ног до головы трясло от холода. На площадке второго этажа из двери мальчишечьей спальни лился желтоватый свет, теплый и знакомый. Молли подумала: стоит сейчас войти в их спальню, и все вещи Рокки окажутся на своих местах, радостно ее приветствуя. Она будет упрекать себя за то, что поверила в россказни, выдуманные Гизелой. Но с каждым шагом идти становилось все труднее. А потом в глаза ей ударила ужасающая правда.
Кровать Рокки стояла голая, без простыней, три одеяла лежали свернутыми в аккуратные треугольнички, подушка была без наволочки. На тумбочке не валялось ни одного комикса. Распахнутый гардероб зиял пустыми полками.
Молли едва дышала. Незримый ужас стиснул ей горло, парализовал легкие, девочка не могла вдохнуть ни глотка воздуха. Она привалилась к дверному косяку, глядя на безымянную, осиротевшую кровать.
— Как ты мог? — прошептала Молли. На подгибающихся ногах она прошла через комнату и села на пустой матрац. Постепенно она сумела восстановить дыхание и начала мыслить логически. В душе она была уверена, что без веской, ОЧЕНЬ веской причины Рокки ни за что бы не уехал, не попрощавшись с ней. Да, они поссорились, но размолвка не была такой уж серьезной! И, хотя Рокки в последнее время часто куда-то пропадал, Молли все равно не верила, что он от нее устал. Уж это зловредная Гизела точно навыдумывала! Но как же объяснить его внезапное исчезновение? Он всегда был бродягой, на которого трудно положиться, но Молли считала этот его недостаток совсем мелким. Он НЕ МОГ просто так взять и забыть о том, что надо зайти к ней попрощаться! Они всегда были как брат и сестра. Отчего же он бросил ее? Странно…
С исчезновением Рокки у Молли не осталось ни единой близкой души. Если не считать Петульки. Младшие ребята, конечно, хорошие, но они слишком малы, чтобы дружить с ними по-настоящему. Страшно подумать, каково будет жить здесь без Рокки! Надо немедленно разузнать, где он, и поговорить с ним.
Еле переступая ногами, Молли, грустная и потерянная, побрела к себе на чердак. Будто в тумане, повернула кран в ванной и подставила лицо под струю холодной воды. Ей казалось, что весь мир окутан белесой пеленой, и она никак не найдет в нем себя. Молли подняла глаза и посмотрела в зеркало. Вот они, близко посаженные зеленые глаза, полные жгучих слез. Она внимательно всмотрелась в свое отражение, вспомнив о том, что случилось в прошлый раз, когда она делала упражнение с зеркалом. Может быть, если она представит, что чувствует себя хорошо, ей и вправду станет лучше. Как бы повинуясь пристальному взгляду девочки, черты ее лица начали смазываться. Снизу по-прежнему доносилась мяукающая музыка Гизелы, и Молли представила, что ей уже не так плохо. В тот же миг ее лицо в зеркале изменилось. Щеки округлились и порозовели, волосы стали мягче, светлее, волнистее. В них появились ленты. Она стала красивой! Как маленькая кинозвезда. Невероятно! По телу Молли снова стало разливаться щекочущее «чувство слияния». Подавленность свалилась с нее, точно засохшая корка грязи, и ее место занял всепоглощающий оптимизм. Подсознание снова показало Молли, какой она хочет и, главное, может стать.
