Дмитрий ЕМЕЦ - СОКРОВИЩА МУТАНТИКОВ

Мутантики старались бодриться, но понимали, что оказались в сложной ситуации. Ураган занес их неизвестно куда и забросил далеко от берегов. Пока океан спокоен, корзина держится на плаву, но стоит подуть ветру, как их ненадежное пристанище перевернется и путешественники отправятся на дно.

– Дедусик, а кто живет в океане? – спросила Бубнилка.

В надежде на подсказку Умник быстро поискал ответ в головах других мутантиков и сказал:

– Видишь ли, внучка… Э-э… В океане живут медузики.

– Медузики? А они не страшные?

– Нет, не страшные! – заверил ее дед.

Бубнилка задумалась, наморщила носик, посмотрела куда-то вдаль и снова спросила:

– Дедусик, а дедусик! У медузиков бывают острые плавники?

Рыться в собственных мозгах Умнику было лень, поэтому телепат вновь навестил головы своих соседей и произнес важно:

– У медузиков нет плавников! Странно, что ты не знаешь таких элементарных вещей!

– Нет, есть! – упрямо заявила Бубнилка.

– А ты откуда знаешь?

– К нам плывет медузиха с плавниками! Я потому и спрашивала, что хотела узнать: кто это? – Бубнилка, едва достававшая носом до края корзины, подпрыгнула и показала куда-то пальцем.

Отелло с сомнением взглянул в ту сторону, но вдруг вытаращил глаза и завопил:

– Акула! Там акула! «Мы приглашены на обед в качестве главного блюда!» – как сказал бы Шекспир.

И все увидели острый треугольный плавник, приближающийся к ним. Чуть позади него вода пенилась от ударов мощного хвоста, а голова хищницы, подобно огромному тарану, была направлена в борт корзины.

По мере того как страшная рыба подплывала, путешественники получили возможность разглядеть ее в прозрачной воде. Акулы Мутаокеана, в который несколько столетий назад интенсивно сбрасывались радиоактивные отходы и куда хлестала нефть из треснувших танкеров, были намного крупнее своих сородичей. Они имели белые полоски на спине и дополнительную пару передних плавников. Их длинные пасти со множеством зубов напоминали огромные мясорубки, вырваться из которых можно было лишь в виде фарша.

Приближающаяся акула была столь велика, что могла одним ударом хвоста опрокинуть корзину и проглотить любого из мутантиков. Друзьям казалось, что она так и поступит, но около корзины хищница свернула и стала описывать суживающиеся круги.

Нападать она не спешила. Жизненный опыт научил ее, что Мутаокеан полон неожиданных опасностей и даже кажущийся безвредным противник, если его недооценить, может доставить неприятности. Как-то, еще совсем молодой, акула атаковала электрического ската, показавшегося ей легкой добычей, и получила сильный удар током. Этот случай она запомнила на всю жизнь. С тех пор, сталкиваясь с чем-нибудь незнакомым, акула была осторожна и подозрительна.

– Она, наверное, рассматривает нас и думает: «Какие они вкусняшки! Сейчас лопалку открою и снямкаю!» – предположил Хорошист.

Подтверждая его слова, акула нырнула и подплыла под корзину, зацепив плавником ее дно. Трюша и Бубнилка вскрикнули, а Бормоглотик схватил копье, хотя понимал, что такое жалкое оружие только разозлит хищницу.

Дедушка Умник сжал руками виски и постарался произвести на свет фантом невиданного океанского чудовища. Он создавал одного за другим ужасных китов и драконов, извергающих пламя, но акула больше доверяла осязанию. К тому же «монстры» Умника лопались, едва на них попадали брызги от ударов ее хвоста.

Наконец, присмотревшись к добыче, акула решила напасть. Разинув пасть, она бросилась на корзину. Надеясь отпугнуть хищницу, Бормоглотик метнул в нее копье. Оно скользнуло по рыбьему боку, но не оставило на нем и царапины. Акула щелкнула зубами и, сильно толкнув корзину головой, вцепилась в днище.

Пупырь и Трюша сразу стали невидимыми, а положение спас Отелло, который, не растерявшись, огрел рыбу по голове недоеденным энциклопедическим словарем. Когда же, слегка оглушенная собранными воедино знаниями человечества, акула приоткрыла пасть, Хорошист, как противотанковую гранату, метнул в нее бутылку с раствором цианистого калия, который Пупырь порой любил хлебнуть перед сном.

– Только не мою бутылочку! Что ты наделал? Это же вандализм! – жалобно крикнул философ.

– Ага, схлопотала, плавалка! Нямкало раззявила! Вот тебе! – В порыве негодования Хорошист сорвал с себя ботинок и бросил в морду хищницы.

Цианистый калий – страшнейший яд для всего живого, кроме наших мутантиков. Он обжег акуле глотку и парализовал ее движения. Десять секунд спустя рыбина уже плавала животом кверху, лишь слегка конвульсивно дергая хвостом.

Видя, что хищница мертва, и решив, что это его заслуга, Отелло торжествующе потряс энциклопедией.

– Вот она – польза фундаментальных знаний! Как я ее ошарашил мудростью веков! – воскликнул он… и отправил в рот еще несколько страничек.

– Это не твой словарь, а мой ботинок! В этом ботинке был мой знаменитый окаменевший носок, который я не стирал двенадцать лет – с того дня, как нашел его в мусорном контейнере! – заспорил с братом Хорошист.

– Вот и отлично! Снимай второй ботинок! Он тебе сейчас понадобится! – Отелло ехидно показал рукой справа по борту, где из воды поднималась струйка пузырей.

– Папусик, смотри, какой-то мумрик фрюкает! – завопила Бубнилка.

Из океана показался заросший водорослями перископ подводной лодки, а потом высокая рубка. Крышка люка откинулась, и из отверстия высунулся старик с длинной седой бородой:

– Привет, смельчаки! Я Нептун! Добро пожаловать на «Водолаз»!

 Глава 6  Зеленый ветер

У каждого ветра свой цвет, свой характер и свой запах. Как нет двух похожих людей, так нет и двух одинаковых ветров.

Провозившись с корабельным компасом часа полтора и уяснив лишь, что магнитная стрелка, как ни крути прибор, всегда показывает в одну сторону, Рыжая Карла позвала Бешеного Блюма в надежде, что его знания более обширны. Но оказалось, новоиспеченный боцман понимает в компасах еще меньше. Едва появившись у нее в каюте, он первым делом уставился на компас и спросил:

– Что это за ржавый будильник? Где вы его откопали, повелительница? И кто оторвал от него вторую стрелку?

Ни слова не говоря, королева швырнула в Блюма стакан, и вождь мигом исчез за дверью. Пулей вылетев в коридор, боцман наступил на толстый коврик, который, пискнув, превратился в шпиона Нытика.

– Смотри, куда ноги ставишь! Ходишь по мне, как по паркету! – возмутился карлик.

– Ты что делаешь? Следишь? – подозрительно спросил Блюм.

– Тшш! Почему слежу? Лежу! – испугался Нытик и, чтобы увести разговор с невыгодной для него темы, быстро спросил: – Зачем королева тебя вызывала?

– А я откуда знаю? Видно, чтоб стаканом запустить! – Вождь потер ушибленный лоб.

– А что она хотела, хоть сказала?

– Нет, только я вошел и начал культурный разговор – она сразу как швырнет стакан ни с того ни с сего! Видать, наша Карлуха сильно не в духе! – И Блюм удалился по трапу, покачиваясь, как заправский моряк.

«Надо держаться от королевы подальше, раз она в плохом настроении!» – подумал главный шпион и снова превратился в коврик.

Когда через минуту из каюты донесся требовательный окрик Карлы, зовущей к себе Нытика, шпион обреченно потащился к двери, ожидая, что и в него чем-нибудь запустят.

Приготовившись увернуться, он осторожно заглянул в каюту и увидел, что королева, наклонившись, роется в сундуке бабушки-колдуньи.

– Вызывали, Ваше Величество?

– Явился? Мне нужен стол!

– Но у нас же нет стола… – удивился Нытик.

– Как «нет»? А ты на что? Помнишь, о чем я тебя предупреждала? – заявила повелительница, и Нытик понял, что попал впросак.

«Хорошо хоть ей нужна не наковальня», – подумал он. Вскоре, превратившись в стол, шпион уныло стоял посреди каюты, а на его спине королева раскладывала пучки душистой травы и магические книги.

Последним она достала из сундука небольшой стеклянный сосуд, который хранила особенно бережно. Стол с любопытством заерзал и принюхался. На столешнице открылся широкий рот:

– Что это за бутылочка?

– Много будешь знать – не доживешь до старости! – коротко ответила Карла, пресекая дальнейшие расспросы.

Поварята Бум и Дрызг, которым было любопытно, чем занимается повелительница, подглядывали в иллюминатор королевской рубки. Вдруг кто-то, подкравшись сзади, цепко схватил их за уши.

– Фто фы фут фефаете? – услышали они шепелявый голос Цыкающего Зуба.

– Ой-ой-ой, ухи больно! – взвыли поварята.

– Фу отфесяйте, фуфюганы!

– Мы, дяденька, смотрим, как Карлуха колдует! Она дыму напустила полную рубку и огоньки зажигает! – прошептал Бум, потирая распухшее ухо.

– Подфлядыфать за фенфинами – нефорофо! Это фредная фрифычка! А ну, фрысь! – Цыкающий Зуб прогнал поварят, некоторое время, сопя, потоптался и, увидев, что поблизости никого нет, сам прильнул к иллюминатору, поддавшись «фредной фрифычке».