Валерий Тимофеев - Летние Приключения
- Я змей боюсь, - выдавил из себя Коська.
- Змей? - Вадик невольно отступил от стены и уставился под ноги. - Откуда им взяться?
- В развалинах всегда змей видимо-невидимо, - воспрял Коська. Кажется, сработало! - Всяких - и простых, и ядовитых. Кобры, гюр«зы, удавы... - Он вспоминал и называл самых страшных, самых ядови«тых: пугать так по-крупному.
Но слова его возимели обратное действие.
- Это в каких развалинах такие змеи водятся? В джунглях! По«нял? Там и кобры, там и удавы пеш-ком по тропинкам ходят. И другие кишмя кишат. А в наших лесах кроме ужей, гадюк и медянок ни-кого не бывает.
- Тебе их мало?
- Мне-то хватит, да только днем они прячутся. Они жары пуще огня боятся.
- А там тоже жара? - Коська показал в темный проем, откуда ве«яло прохладой.
- Ну и что? не такие они страшные, чтобы я из-за них в древний город не пошел. Кто-то всю жизнь по миру болтается, специально развалины ищет и так и не находит. А мы с тобой просто так по лесу бродили и научное открытие сделали. Все от зависти лопнут! Эх, фотоаппарат бы! Какой ре-портаж получится. "Открытие века", "Тайна ле-генды дяди Рифката!"
- Зачем ты про легенду заговорил? - В голове Коськи замкнулся какой-то контакт. И вновь ше-пот в ушах: "Не ходи... три сестры... Не ходи... по-теряешь больше, чем найдешь." И за рубашку тя-нет не«видимая рука - прочь от стены!
- Да как ты не поймешь до сих пор, что дядя Рифкат эту кре«пость искал и найти не мог! А мы нашли!
Вот тебе раз! Коська думал - ни во что Вадик не поверил, давно из головы выбросил, а он рань-ше его, Коськи, догадался. Неделю назад Вадика уговаривать надо было, сейчас они местами поме-нялись. Нет, что ни говори, полна жизнь всяких чудес.
- Как хочешь, - махнул рукой Вадик. - Я тебя больше не уламываю, но... что найду, не проси.
Он сказал это не от жадности, а скорее для то-го, чтобы как-то пробудить в Коське зависть или любопытство. Как не заманчиво посмотреть древ-ний город, но идти одному в неизвестность страш-но«вато. Он собрался с духом, закрыл глаза и спрыгнул в полутемную комнату.
Решительный вид Вадика пуще всяких доводов убедил Коську. Да, идти страшно, но оставаться здесь, у разрушенной стены один на один шепо-том и дергающими его невидимыми руками еще страшнее. И потом, случись что с другом, кто пой-дет ему на помощь?
- Я с тобой, - сказал торопливо, но не удержал-ся от условий. - Только чур, немного посмотрим и назад.
- Сразу, как все разглядим! - весело крикнул Вадик.
С груды камней они попали в полутемную ком-нату.
Просторная, почти в пять метров длиной, она увеличивала, толщину и без того неприступной стены.
После яркого солнечного света здесь было мрачно и свежо. Но глаза быстро освоились в по-мещении. È совсем не мрачно. Даже на«оборот, очень светло и видно каждый уголок. Стены тем-ные до чер«ноты у пола, к потолку светлеют до се-рого. Потолок уложен внакат толстыми - вдвоем не обхватишь - бревнами. Просушенная листвен-ница, само время над ней не властно. Только по-чернела от старости да кое-где корни в щели воло-сами свисают, - шевелятся от движе«ния воздуха, смутные мысли пробуждают. Пол сухой, усыпан камен«ным крошевом, через которое пробиваются стрелы чахлой травы. На стенах глубокие царапи-ны - какие-то непонятные знаки - то ли бук«вы за-гадочного алфавита, то ли детские рисунки. А в стене, про«тивоположной пролому, дверь. Петли уже не держат ее, съедены ржой. И стоит она только благодаря густо оплетающим доски стеб«лям-жгутам столетнего плюща.
Коська и Вадик вдвоем навалились на дверь. Она должна бы сразу упасть и рассыпаться в тру-ху, но не упала и не рассыпалась, а спружинила. Под напором ребят упругий зеленый ковер подал-ся. В образовавшуюся щель протиснулись пооди-ночке.
И замерли как завороженные.
Огромная площадь, уложенная каменными плитами, открылась пе«ред ними. И сразу взгляд, едва скользнув по ней, накрепко приковался к фантастическому каменному цветку.
Казалось, он вырос на площади, пробив мощ-ный каменный панцирь на ее спине, взметнулся ввысь и разливал вокруг жаркое сия«ние золотого многокуполья и разноцветную глазурь изразцов, драгоценное ожерелье белокаменных и красно-кирпичных стен и башен, увенчанных чешуйча-тыми шатрами.
Здание строилось разными мастерами, в разные эпохи, и состояло из трех частей, каждая со свои-ми неповторимыми формами, отра«жающими кро-ме эпох и стилей и назначение построек.
Центральная часть, более высокая и богатая разнообразием форм, строилась как православный храм. Она являлась духовной сокровищницей кре-пости. Суровая мощь стен и башен ощущалась даже на расстоянии. Воображение, не простираю-щееся дальше похожих как близнецы застроек со-временности с редкими сохранившимися остров-ками довоенных и послевоенных построек, было нокаутировано: трепетное удивление - вот то со-стояние, в котором находились Коська и Вадик.
Неизвестные мастера украсили фасады своего неповторимого творения декоративным пояском ложных арок, а завершили их нависающими полу-кружьями с узкими прорезями смотровых щелей. Вертикальный строй пилястр как бы разделял сте-ны из белого камня на секции, каждая из которых смотрела на площадь узким стреловидным окном в ажурной свинцовой решетке. А над ними торже-ственно поднимались на высоких барабанах пять шлемовидных куполов с узорчатыми крестами .
Правый пристрой - строгой архитектуры кир-пичное прямоуголь«ное здание ñ тремя этажами узких высоких окон, зарешеченных на первом этаже, скорее походило на пристанище монахов, на мастер«ские или на тюрьму. А венчала его баш-ня со звонницей. Колокола застыли в полете. И, раздайся сейчас малиновый колокольный звон, это не удивило бы ребят - весь вид, открывшийся им на площади, казался незавершенным без мелодич-ных перезвонов.
В отличие от правого, левый пристрой мог за-тмить красотой своей храм, если бы зодчий, воз-водивший его, забыл законы церкви и сделал свое творение равным по высоте Дому Господню.
Резные орнаменты центральных столбов, четы-рехскатная позолоченная крыша, небольшие сдво-енные окна в разноцветных витражах, парадный вход - Красное крыльцо С маршами открытых ле-стниц, на площадках которых ЗАмерли перед прыжком каменные львы.
Геометрическая правильность форм, певучая плавность линий, свежесть красок - все это не вы-ветрилось со временем, все здание при его таких несхожих частях воспринималось как монолит, прони«занный движением. И ощущение обитаемо-сти - миг, и кто-то распахнет двери, сойдет по сту-пеням лестниц, или просто окликнет из приоткры-того окна.
Площадь перед этим чудо-цветком была раски-нута только для того, чтобы дать возможность че-ловеку, ступившему на нее, привык«нуть издалека к подчиняющей силе красоты. Она и радовала, и пода«вляла. Но более того - она манила. И ноги против воли шли к ней навстречу, шли по плитам и тонким полоскам заботливо под«стриженной ме-жду ними травы.
И не видели Коська и Вадик, что с момента их появления на поляне, чьи-то внимательные глаза следили за каждым движением, а уши фиксирова-ли всякое слово, сорвавшееся с их уст. И тем более не могли они видеть тех маханий и заклинаний, именуемых первой и второй ступенями, которые вершила над их головами знакомая нам сова.
Полная отчаяния, она пролетела над головами ребят, задевая их крыльями, и исчезла в одном из верхних окон.
- Бабушка! Сдаюсь! - бухнулась в ноги своей хозяйке.
- Кому сдаешься?
- Ой, и не знаю. Кто возьмет, наверное.
- Кому ты нужна? Что стряслось?
- И с твоей силой перед ними бессильна! Вер-нее, перед одним. Другой ничего, послушный, все повернуть норовит, уговаривает энтого. А он, за-раза его забери, разупрямился, и ни в какую - айда и айда. Как ледокол в Ледовитом окияне - прет нахрапом, ни меня, ни силу твою ни в грош не ста-вит.
- Думаешь ли ты, что ведаешь?
- Как не думать? Да только от моих думаний толку ни на грош не прибавится. Идут, окаянные! Я и духом пала, и здоровья после«днего лишилась. Ты - мудрая. Знаешь и то, что на землю не при-шло, видишь то, чего нет и не будет. Растолкуй мне, птице неученой, почему сила сильная, супро-тив которой ни дерево, ни камень, ни само время устоять не могут, перед малыми человеками пасу-ет? Я ли верой и правдой тебе не служила? За три-ста лет первый раз прошу - уволь, отпусти на пен-сию, от мальчишек энтих огороди.
С лика бабушки сошло равнодушие.
- Так ли страшны они, как ты мне их рисуешь?- спросила озада«ченно.
- Ты всевидящя. Выгляни в окно - по площади они идут.
Бабушка взмахнула крыльями, опустилась на подоконник. Прове«ла крылом снизу вверх - цвет-ные стекла стали прозрачными. Она по«смотрела на мальчишек и отпрянула.
- Что ты мне сказать забыла? - почти крикнула она.
- Бог с тобой! - перепугалась Бу. - Все как на духу! Ничего не утаила!
- Врешь!
- Нет, бабушка! Нет!
