Алека Вольских - Мила Рудик и Магический Синод
Злата бросила быстрый взгляд на Владыку Мстислава. Мила заметила, как тот холодно посмотрел на Обвинителя. Злата на миг стушевалась под взглядом Мстислава, потом хмуро и недовольно ответила Защитнику:
— Нет, не подвергался.
— Эту процедуру можно провести прямо здесь, — сказал Защитник. — Сейчас. Есть возражения?
На некоторое время в зале воцарилось молчание.
— Обвинение не возражает, — не скрывая досады, сквозь зубы произнесла Злата.
Владыка Мстислав загадочно хмыкнул и с неиссякаемым ледяным спокойствием заявил:
— У суда возражений нет. Вы можете провести проверку перстня, Защитник. Прошу вас.
Защитник быстрым шагом подошел к Миле и протянул к ней раскрытую ладонь.
— Нужен твой перстень. И пароль к нему.
Мила сглотнула и непроизвольно согнула пальцы правой руки в кулак. Однажды Альбина говорила, что если сказать пароль своего перстня, то он перестанет быть твоим магическим проводником. Ей до боли не хотелось расставаться со своим карбункулом.
— Доверься мне, — негромко сказал Защитник и ободряюще улыбнулся.
Возможно, этих двух слов Миле было бы недостаточно, чтобы расстаться со своим карбункулом. Но в голосе стоящего перед ней молодого человека было что-то до странности знакомое и почти забытое.
— Я знаю, что делаю.
Она чувствовала это знание — спокойную уверенность в своих действиях. Нечеловечески спокойную.
Мила кивнула и, боясь даже дышать, сняла с руки перстень.
— Пароль: Аликорн, — подавленно пробормотала она.
Когда малиново-красный карбункул оказался на ладони ее Защитника, Мила бессильно откинулась на спинку стула и выдохнула. На душе было гадко — как будто она пожертвовала другом ради собственного спасения.
— Мне понадобится помощь, — произнес ее Защитник. — Господин секретарь, не могли бы вы?..
Получив разрешение Мстислава в виде едва заметного кивка головой, Жавель поднялся со своего секретарского места и подошел к Защитнику, который тем временем уже надевал перстень с карбункулом Милы на средний палец правой руки. Мила не слышала, как он произнес пароль, но, судя по тому, что перстень оказался ему впору, было очевидно, что слово «Аликорн» прозвучало.
— Господин секретарь, будьте любезны, создайте Попятный Круг. Вы же знаете, как это делается?
— Ну разумеется! — на высокой ноте оскорбился Жавель.
— Прекрасно.
Господин Жавель изобразил легкий бросок рукой и воскликнул:
— Ана Хронос!
Вспышка магического света — и тотчас между ним и Защитником Милы прямо в воздухе возник прозрачный, словно созданный из воды, часовой механизм. За циферблатом беззвучно крутились колесики и сжимались-разжимались пружинки, а впереди него двигались две стрелки: минутная и часовая. Двигались в обратную сторону — назад. Всё — каждая деталь — водянисто-прозрачное.
— Благодарю, — вежливо кивнул Защитник.
Он поднял руку с надетым на палец перстнем Милы и погрузил ее в циферблат прозрачных часов. И как только он это сделал, карбункул ярко засиял малиново-алым светом. Медленно этот свет начал растекаться по прозрачному часовому механизму тонкими струйками, пока весь Попятный Круг не окрасился в красный свет. Стрелки — минутная и часовая — побежали назад быстрее. Когда часовая дважды обернулась вокруг своей оси, Защитник произнес:
— Сутки.
Все присутствующие внимательно следили за происходящим. Стрелки бежали назад, прозрачные часы разбрасывали по огромному залу Светозариума алые блики. Но больше ничего не происходило.
Еще два полных оборота…
— Два дня назад.
Еще два…
— Три дня назад.
Мила почти ощущала, как некоторые из присутствующих затаили дыхание.
Часовая стрелка обернулась вокруг центра циферблата еще раз, потом еще… Когда она пробегала мимо отметки «семь», по ободку прозрачного циферблата вдруг, проявляясь постепенно, скользнуло такое же прозрачное слово «Апертус» и тотчас исчезло.
— Четыре дня назад.
Защитник вынул руку из сияющих алым светом больших прозрачных часов. Мила увидела на лице Златы Соболь разочарование. Господин Жавель скривился, как от зубной боли. Платина украдкой улыбнулась Миле. Владыка Мстислав остался невозмутим.
— Как вы видите, — громко провозгласил Защитник, — заклинание, которым был убит Мантик Некропулос, а также то, которым теоретически могли атаковать Гурия Безродного, были произведены без помощи этого перстня, поскольку в течение четырех последних суток карбункул, который я держу в руках, произвел всего одно-единственное заклинание «Апертус». Оно отпирает то, что заперто, и, думаю, все со мной согласятся, убить кого бы то ни было этим заклинанием весьма затруднительно.
— Постойте! — вдруг воскликнула Злата, вновь вскакивая со стула. — У обвиняемой был найден перстень Гурия Безродного… — Она взяла в руки папку с бумагами, пролистнула две страницы и, видимо, обнаружив то, что искала, добавила: — Чароит из Внешнего мира, заговоренный заклинателем. Не слишком могущественный магический проводник, но вполне пригодный для использованных во время преступления заклинаний. Если госпожа Рудик смогла завладеть перстнем, то могла завладеть и паролем к нему, а, значит, имела возможность им воспользоваться.
Защитник снисходительно улыбнулся.
— Следует ли мне напомнить Обвинителю, что это допущение, а не доказательство. Обвинение не может быть построено на допущениях.
Он повернулся к Миле.
— Госпожа Рудик, известен ли вам пароль чароита, принадлежащего Гурию Безродному?
Мила покачала головой.
— Я не знаю пароль.
Защитник вновь обернулся к Мстиславу.
— Без знания пароля мы не можем проверить перстень Гурия Безродного. То есть мы не сможем этого сделать до того момента, пока владелец чароита находится без сознания. И так как в результате сегодняшнего разбирательства мы выяснили, что против моей подопечной нет других улик, кроме косвенных, я хочу повторить свое ходатайство об освобождении Милы Рудик из-под стражи с последующим нахождением на свободе до полного выяснения дела.
Взгляды присутствующих устремились к Владыке. Мстислав тем временем опустил глаза на скрещенные в замок руки, лежащие на столе перед ним. Молчание длилось от силы минуту. Прервав размышления, Владыка поднял голову и невозмутимо объявил:
— Ходатайство Защитника удовлетворено. Обвиняемая Мила Рудик освобождается из-под стражи и на время процесса может находиться на свободе.
Мила искала на лице Мстислава хотя бы тень недовольства, но в его чертах и во взгляде не было ничего, кроме ледяного спокойствия. Если Владыка и был недоволен таким поворотом дела, то он ничем не выдал своих чувств.
— Однако обвиняемой запрещается покидать пределы Троллинбурга до вынесения приговора, — добавил Мстислав. — Если запрет будет нарушен, обвиняемая снова будет заключена под стражу без права на освобождение до завершения судебного процесса.
Он холодно посмотрел на Милу. Она вздохнула. Можно было догадаться, что свобода в понимании Мстислава непременно имеет границы.
— Есть ли у Защитника и Обвинителя что сказать суду в дополнение к уже сказанному?
Злата неуверенно покосилась на Владыку, потом на Защитника Милы, кашлянула, словно пытаясь скрыть неловкость, и отрицательно качнула головой.
— Защитник? — обратил к молодому темноволосому человеку свой взор Мстислав.
— Да, у меня есть обращение к суду, — живо отозвался тот.
— Ну так озвучьте его, — с едва слышимым раздражением произнес главный судья.
Защитник почтительно кивнул.
— Хочу обратить внимание присутствующих на то, что обстоятельства дела крайне необычны. Мантик Некропулос, в смерти которого обвиняется госпожа Рудик, был беглым некромантом и пособником колдуна, который на данный момент объявлен самым опасным преступником Таврики и находится в розыске. Я говорю об Игнатии Воранте, известном также под именем Лукой Многолик. Вполне вероятно, что в ходе дела могут выясниться обстоятельства, связанные с личностью и деятельностью последнего. Исходя из этой крайне важной особенности дела, я намерен подать прошение Триумвирату.
— О каком прошении речь? — подозрительно вглядываясь в лицо Защитника, спросил Владыка.
— Я намерен настаивать на том, чтобы дело моей подзащитной Милы Рудик, — повысив интонацию на пару тонов, провозгласил Защитник, — рассматривал Магический Синод.
Мила видела, как Злата удивленно приоткрыла рот, а глаза Платины заметно округлились. Господин Жавель уставился на Защитника в ужасе, словно тот сказал что-то возмутительное и неприемлемое. Что касается Мстислава — тот лишь едва заметно сузил глаза в темных пещерах глазниц, не отрывая взгляда от молодого человека, стоящего перед ним.
