Лине Кобербёль - Последний дракон
Грохот. Шум. Шаги по палубе над моей головой.
— Да тише ты! — пробормотала я. — Нас тут несколько человек, и они пытаются заснуть.
Полузадушенный вскрик и чуть более громкий шум.
— Что творится? — сонно пробормотала Роза.
— Не знаю.
Я немного полежала, прислушиваясь к звукам, наполнившим ночь. Было ясно: наверху что-то происходило.
Внезапно ночной мрак прорезал чей-то крик:
— Тревога! Недруги на борту!
Недруги?.. Это могли быть только…
— Это Ворона! — сказала Роза, и голос ее был вовсе тонким от страха. — Ворона и его люди!
Я метнулась с койки и нащупала рукой лампу. А потом мне пришла в голову мысль, что, быть может, это не самое толковое, что я могла придумать. Я подумала о хищном носе Вороны и его холодном черном взгляде, и тут мне расхотелось зажигать лампу, чтобы ему стало видно, где я.
Что-то коснулось моей руки. Я вздрогнула, но это была лишь Роза.
— Поднимемся наверх? — спросила она. — Или спрячемся?
Мне больше всего хотелось залезть под кровать, если бы здесь вообще была хоть одна-единственная. Но «Ласточка» не особо крупный корабль, и они все равно раньше или позже нашли бы нас. Наверху слышались грохот и крики, будто там шла битва. Если корабельщики Вороны выиграют эту битву… Каллан, ясное дело, был хорош в подобных делах, но кто знает, сколько против него людей? Две двенадцатилетние девчонки, быть может, не внесут большой перевес в это число, но все же… Роза когда-то спасала нас при помощи как ножа, так и сковороды, а у меня тоже было мое собственное оружие, даже если оно не из тех, которым бьют или колют.
— Идем наверх! — шепнула я.
Мы шмыгнули, крадучись, к трапу, но не прошли еще и половины пути, как кто-то свалился к нам сверху. Огромное тело навалилось на меня так, что я выпустила из рук последнюю ступеньку веревочной лесенки и потеряла равновесие.
— Ай! — прошипела Роза.
Что тут скажешь! Мы кончили тем, что приземлились кучей внизу, под трапом, — Роза, я и тот, что свалился сверху.
Сама я произнесла не так уж много слов, прежде чем не выдохнула весь воздух из легких. А тот, кто свалился на нас, подвинуться не хотел. Он лежал на мне как бревно. Я слегка подвинула его. И руки мои стали мокрыми. Нет, не просто мокрыми — клейкими.
Он истекал кровью.
Роза, извиваясь, высвободилась от меня и от раненого.
— Дина? Дина, с тобой худо?
Я покачала головой, но этого она в темноте не увидела.
— Нет, — выдавила я, хотя по-прежнему задыхалась от удара. — Но… он истекает кровью.
— Кто? Кто это?
— Этого я не знаю, я ничего не вижу.
Только бы это был не Каллан. Или Портовый Местер. Или… Неужто Давин и Нико тоже здесь?
Человек шевельнулся и что-то пробормотал. Я не расслышала его слов, но по крайней мере голос его был мне незнаком. Может, это все-таки один из людей с корабля «Морской Волк»? Я высвободилась и встала на ноги.
— Думается, он не один из тех, кого мы знаем, — шепнула я Розе.
— Нам надо… нам надо что-то сделать. Я имею в виду, если он ранен, то…
Зажечь свет, согреть воду, поглядеть на рану и перевязать… Но не сейчас, когда они бьются друг с другом там, наверху.
— Надо подождать, — сказала я. — Пошли!
Однако различить друзей и недругов было нелегко.
На палубе прямо против люка валялись двое мужчин, они катались по полу, пытаясь задушить друг друга. И хотя наверху было светлее, чем внизу, в кубрике, я не узнала ни одного из них. Однажды я заставила сотни воинов остановиться в самом разгаре битвы, среди криков и борьбы, смерти и убийств! Что ж, пожалуй, я смогу остановить и эту жалкую потасовку.
— Стоп! — закричала я. — Прекратите всё это!
Однако же в голосе моем не было ни малейшего звучания голоса Пробуждающей Совесть, и воители на палубе попросту не обратили на меня внимания.
Хотя их остановил Каллан.
Он стоял на самом верху у форштевня, окруженный кучей чужаков корабельщиков, которых удерживал с помощью весла, — им он отбивался. Я узнала его по тому, как… Ну да, даже во мраке трудно было бы не узнать, что это Каллан.
— Вниз! — закричал он. И кричал он нам!
Ему не хотелось, чтобы мы оставались здесь; ясное дело, ему хотелось куда больше, чтобы мы оставались внизу, в темноте кубрика, пока все не кончится.
Но некоторая невнимательность Каллану дорого обошлась.
Один из нападавших нырнул под весло и рубанул чем-то зажатым у него в руке. Даже на таком расстоянии сквозь шум, топот, хрюканье, и грохот падающих на палубу тел, даже среди всего этого хаоса я услышала этот звук — звук, что издал Каллан, когда его настиг удар.
— Нет! — заорала я, но было уже слишком поздно, да и все одно — никто меня не услышал.
Какой-то миг Каллан и его противник стояли, тесно сцепившись, будто танцуя. А потом весло упало на палубу, и толпа сомкнулась вокруг Каллана, так что он исчез в сумятице плеч, ног и летящих кулаков.
Я вообще не задумывалась. Я лишь помчалась туда, перепрыгнув через двоих мужиков на палубе, подбежала к форштевню, начала пинать, рвать и трясти. Я делала все что угодно, только бы оторвать их от Каллана, только заставить прекратить избивать его.
— Перестаньте! Перестаньте!
Если бы мама была здесь! Она могла бы остановить их. Все настоящие Пробуждающие Совесть могли бы остановить их. Только не я. Однажды это получилось легко. Но больше этого не случалось. Теперь я была дочерью своего отца и куда меньше дочерью своей матери.
Один из драчунов, двинув локтем, заехал мне в подбородок. Зубы мои стукнули друг о друга так, что боль отдала в подбородок, а ноги вдруг отказали. Я, рухнув, уселась на мокрую палубу, и казалось, корабль качается подо мной сильнее обычного.
Думаю, на какой-то миг я впала в беспамятство. Во всяком случае всё вдруг кончилось. Никто больше не бился. И победили не мы. На гике[12] большого паруса был повешен фонарь, и озаренный его желтым светом стоял Ворона, разглядывавший свою добычу: Каллана, Портового Местера, Мальвина, шестерых наших корабельщиков, Розу и меня. «Ласточка» попала во вражьи руки, и никто, пожалуй, не знал, чем все это кончится. Быть может, даже Ворона не знал.
Нико был в гневе.
— Никаких клинков! — сказал он, и собственный его голос был столь же холоден и остр, как лезвие ножа. — Таков был уговор.
— Вот как! — возразил Ворона. — Может, ты объяснил бы этот уговор здешним корабельщикам. Думаю, «Ласточка» не уразумела его.
Стало легче оттого, что Нико что-то произнес… Что он, к примеру, не валялся в оковах где-то в трюме «Морского Волка», как я в горькие часы представляла себе. Но все-таки облегчения не было. Я чувствовала, что меня надули. Предали. Мне изменили.
Нико… Нико вместе со всеми напал на наш корабль. Нико был вместе с ними и составлял план нападения. А Каллан лежал на жалкой подстилке из парусов, с раной в боку, раной, что не переставала кровоточить. Мы не осмеливались даже отнести его вниз. Никакого холодного оружия? Протри глаза, Нико! Кулаком так не ранишь!
Нико был так бледен, что лицо его походило на парус «Ласточки». Он не мог заставить себя даже взглянуть на Каллана. Однако у меня не было времени на жалость к Нико. Да и желания тоже! Как он мог? Как мог Нико согласиться, чтобы Ворона напал на мирное судно, как он мог согласиться, чтобы одни корабельщики набросились на других и бились с ними даже без клинков? Так он сказал? Неужто он не подумал о том, как скверно это может кончиться?
— Нельзя играть в дочки-матери с такими людьми, — сказал Ворона. — Нельзя справиться с людьми вроде Каллана Кенси, похлопывая их по щеке.
Нико окинул Ворону гневным взглядом и не ответил. А Давин, хворый с виду, стоял возле борта и не спускал глаз с Каллана. Неужто он тоже был вместе с нападавшими? Пожалуй, был, даже если я его не видела. Во всяком случае, выглядел он так, будто совесть его нечиста.
Повсюду на палубе сидели или лежали наши корабельщики. Большинство были связаны. Только Каллан и его друг Мальвин Хектор так жестоко пострадали, что Ворона не счел нужным их скрутить.
— Гребите с ними к берегу! — велел Ворона. — Мы и так потеряли много времени! Высадите их на сушу, утопите корабль и поплывем дальше!
— Утопить «Ласточку»? Ты хочешь утопить мой корабль? — взревел Портовый Местер.
Несмотря на то что руки у него были связаны, он изо всех сил боролся, пытаясь подняться на ноги.
— Сожалею! — ответил Ворона. — У меня не хватит команды, чтобы управлять двумя судами. А коли мы оставим «Ласточку», сколько времени пройдет, прежде чем ты снова погонишься за нами?
— Если ты утопишь «Ласточку», я стану искать тебя, покуда не найду, — произнес Портовый Капитан таким ледяным голосом, что я чуть не испугалась…
