Андреа Робинсон - Королева вампиров
Вот дерьмо. Я размышляю о том, что беллетристика создает нереалистичные представления о всесильности Интернета, когда вдруг слышу, как что-то ударяется о мое окно. За этим следуют еще три легких щелчка и громкий треск. Это камни.
Окно поддается не сразу, рассыпая хлопья краски. Наконец мне удается его распахнуть. Убедившись, что горизонт чист от гальки, я поднимаю сетку и высовываю голову наружу. Джеймс смотрит на меня снизу вверх, на лице у него написано удивление, что ему пришлось ждать так долго.
— Мне казалось, кидание камней разрешено только после полуночи, — заявляю я. — В следующий раз попробуй воспользоваться дверным звонком.
— Ага. Я, конечно, могу ошибаться, но, по-моему, это отличная подсказка, что я здесь.
— И почему, интересно, это является проблемой?
Он игнорирует мой вопрос:
— Знаешь, я удивлен, что ты еще не пришла меня повидать. Ты вечно приходила к моей двери и надоедала мне. Помнишь, как я отказался попробовать твой магический трюк «Смертельный прыжок»?
О да, я помню. Честно говоря, я не могу винить его за то, что он не захотел прыгать с крыши в детский бассейн, а теперь, вспоминая об этом, я думаю, что этот трюк был не таким уж магическим. Но все это к делу не относится.
— Мне кажется, у тебя искаженные воспоминания, — заявляю я. — Это ты мне докучал.
— Как печально, что ты живешь иллюзиями, — говорит он и затем, прежде чем я успеваю придумать уничижительный ответ, кивает в сторону ограды. — Выходи. Можем обсудить, насколько ты не права.
— Заманчиво.
— Очень заманчиво, — говорит он с такой ангельской улыбкой, что это перестает казаться мне заманчивым. На нем серая рубашка с длинными рукавами и джинсы, которым не помешало бы немного стирального порошка, но помятый вид определенно ему идет. Однако я немного опасаюсь за свое поведение: моя бдительность подорвана усталостью, разочарованием и тем фактом, что теперь моя сестра меня ненавидит. Кроме того, сегодня я уже получила свою дневную дозу тайн и загадок, а отшельническое поведение Джеймса только заставляет меня задаваться новыми вопросами.
— Вот что, — предлагаю я, перевешиваясь через подоконник и стараясь не свалиться вниз головой в кусты, — приходи завтра в школу, тогда и поговорим.
Не знаю, чего ожидал Джеймс, но явно не этого.
— Но...
— Спокойной ночи, — нараспев произношу я, захлопывая окно, пока до меня не успели донестись другие его увещевания. Без ночного воздуха моя комната вдруг кажется мне душной и тесной. Но хуже всего то, как взволнованно колотится мое сердце. Это оттого, что я перегибалась через подоконник, решаю я. И кроме того, думаю я, выключая лампу и ныряя под одеяло, его необъяснимая ненависть к школе — хороший повод не выполнять данное ему обещание.
Глава пятая
На следующее утро я жду Виолетту у ее шкафчика. Когда она, торопясь, выходит из-за угла, я атакую ее очередной порцией вопросов, включая тот, есть ли у нее на теле какой-нибудь боди-арт. Если они все принадлежат к некой группе, было бы логично, что у них у всех одинаковые татуировки или, по крайней мере, какие-то их вариации. В этот момент я кажусь себе очень умной.
— Боди-арт? — переспрашивает она, отрывая ниточку от подола хлопкового девчачьего платья с цветочным рисунком. Из-под него виднеются синие колготки и ботинки с многочисленными кнопочками. Ее наряды становятся все более и более авангардными.
— Татуировка, — говорю я. — Или пирсинг. Или татуировка.
Она по-прежнему выглядит озадаченной, и я начинаю сомневаться в своих умственных способностях. Несмотря на это, я все-таки указываю на колченогую бабочку на открытой лодыжке какой-то девочки, пытающейся откопать книгу в своем шкафчике. — Что-то вроде этого.
— О нет, — отвечает она. — Я бы никогда не стала рисовать на себе насекомых.
— Это не обязательно должны быть насекомые, это может быть что угодно. Звезда, например.
Ее лицо проясняется:
— У Невилла есть что-то такое!
Мое сердце начинает биться быстрее.
— А еще у кого-то из твоих знакомых?
— Да! — отвечает она, бросаясь к шкафчику и вытаскивая оттуда журнал. Она пролистывает его и находит фотографию певицы Рианны. — Вот здесь, — говорит она, показывая на пятнышко под ее ухом. — Мне кажется, это сделано с большим вкусом.
— Я имела в виду кого-то, кого ты знаешь лично. Может быть, Марисабель?
Она отрицательно качает головой:
— Не, ни у кого. Но это была очень содержательная статья. У меня такое чувство, будто я сама знакома с Рианной, — настаивает она и затем уходит на урок, не закрыв дверцу своего шкафчика. В надежде найти там ключ к разгадке, я заглядываю внутрь, но обнаруживаю только гору журналов и ничего больше. «По крайней мере, теперь у меня есть помноженное на четыре подтверждение того, что они здесь не по академическим причинам», — думаю я, разочарованно захлопывая шкафчик. Итак, они не являются членами клуба «Татуировка месяца», но Невилл определенно попел себя очень странно, когда я спросила его про татуировку. Как все это связано?
В течение следующих двух уроков я пытаюсь придумать хотя бы одну теорию, которая не казалась бы безнадежно глупой, но с наступлением обеда у меня появляются другие дела. Сегодня пятница, а значит, мистер Амадо захочет увидеть черновики наших статей. А мне до сих пор нечего сказать про Влада и Марисабель. Я решаю в очередной раз обдумать вопросы в надежде запастись мужеством для повторной атаки. Отыскав свободное место в углу столовой, я достаю блокнот и открываю его на страничке с моими вопросами типа «Какую книгу ты бы взял с собой на необитаемый остров?» или «Какие пять песен на первом месте в твоем плейлисте?». Я раздумываю, стоит ли добавить вопросы, которые вертятся у меня в голове: «Являетесь ли вы главой какого-либо культа?» или «Если бы вы оценивали уровень своего психоза по десятибалльной шкале, какой балл вы бы себе поставили? Десять?».
Я грызу колпачок ручки и смотрю на листок линованной бумаги, пытаясь придумать эвфемизм для замены слова «психоз». Вдруг на стол падает чья-то тень. Обычно в таких ситуациях я притворяюсь невоспитанной, пока незваный гость не уйдет, но сейчас это представляется невозможным, потому что гость садится рядом и начинает барабанить пальцами по столу.
— Вы не возражаете? — спрашиваю я, не поднимая глаз.
— Учитывая то, что ты велела мне прийти сюда, чтобы поговорить, — да, я возражаю, — отвечает голос, акцентируя свои слова ударами пальцев по столу. — В любом случае, почему ты здесь прячешься? Тут пахнет моющими средствами и кетчупом.
Я вскидываю голову. Джеймс сидит напротив меня. Ему очень идет его темно-зеленая футболка и самоуверенная усмешка. Темная челка лихо опущена на одну бровь.
— Ручка во рту выглядит очень соблазнительно, кстати, — замечает он.
Я резко вытаскиваю ручку изо рта, скрипнув зубами.
— Что ты здесь делаешь?
— Отдает приказы и тут же о них забывает. Классно.
— Я не думала, что ты воспримешь это всерьез.
— Оказалось, что довольно скучно сидеть дома весь день. — Он перегибается через стол, чтобы сунуть нос в мой блокнот. — Что ты пишешь?
— Проект по журналистике. Важный, — отвечаю я, надеясь, что на этом разговор окончится. Я все еще пытаюсь перебороть чувство ностальгии, которое испытываю, снова сидя в столовой за одним столом с Джеймсом Хэллоуэлом.
— Круто, — говорит он и затем обводит взглядом пустые места вокруг меня. — Вижу, ты все такая же одиночка.
— Я никогда не была одиночкой.
— Конечно, — отвечает он. — У тебя куча друзей. Просто они невидимые — невидимые друзья, которым ты приказала сидеть на другой стороне песочницы.
В голове проносится смутное воспоминание о том, как я приказывала Крошке Питу дать мне больше места, но я отгоняю эту мысль прочь.
— Может быть. Неважно, — говорю я. — Пожалуйста, могу я вернуться к своему делу?
— Точно. Проект по журналистике. — Он поворачивает голову и вслух читает четвертый вопрос. — «Если бы вы были животным, то каким?» Bay! Нужно предупредить Кэти Курик[4], чтобы она следила за тылами.
Да, я и сама знаю, что последний вопрос притянут за уши. Я вычеркиваю его и прошу Джеймса заткнуться.
— Мне нужно провести интервью с новенькими, и остались только эти двое. — Я указываю на него ручкой. — А с тобой, между прочим, тоже кое-кто хочет провести интервью.
Он достает из кармана смятый комок клейких листочков.
— Так вот что это такое. Они были засунуты в мой шкафчик.
Он бросает их на стол. Я сразу же узнаю размашистый почерк Линдси. На синем листочке, упавшем на мой блокнот, написано очень вежливое: «Джеймс, пожалуйста, дай мне знать, когда мы могли бы встретиться. Я хочу задать тебе несколько вопросов». Ярко-розовый, лежащий на моей папке, черными маркерными буквами взывает: «ПОЖАЛУЙСТА, ПОГОВОРИ СО МНОЙ». Судя по всему, Линдси катится по той же скользкой академической дорожке, что и я. По крайней мере, она, судя по всему, тоже хочет любыми средствами найти свой последний объект и успокоиться.
